– Да! – Хан посмотрел на сокамерников. – Они… они надо мной издевались. – Что ты несешь! Тебя никто и пальцем не тронул! – запротестовал Черныш под одобрительные возгласы друзей. – Всем молчать! – Охранник обвел камеру гневным взглядом. – Ты. Говори, что случилось. Он ткнул дубинкой в сторону Ду Минцяна. Тот насупился, все еще недовольный тем, что его разбудили. – Откуда мне знать? Я вообще спал. – Ты и правда спал, но потом проснулся и все видел! – ошеломленный ответом Ду, воскликнул Хан. – Ладно, ладно, – перебил его охранник. Он оглядел Хана с головы до ног и недоверчиво спросил: – И как же над тобой издевались? – Они… – начал было Хан и умолк. В уме он пытался подобрать слова, чтобы описать пережитое унижение. Охранник снова нахмурился. – Позвольте мне объяснить. – С койки поднялся раньше молчавший Пин. – Парнишка просто не согласен с приговором. Все твердил, что его подставили, и отказывался ложиться спать, даже когда свет выключили. Хэйцзы его припугнул слегка, чтобы замолк, вот и все; мы и пальцем его не трогали. – Верно! – отозвался Черныш. – Согласен, зря я ему угрожал. Но он кричал без умолку, поносил наше правительство, уснуть не давал… Я и не сдержался. – Неужели? – Холодный взгляд охранника снова уперся в Хана. – Значит, подставили тебя? Хан закусил губу. – Да, я невиновен. Меня оклеветали, – проговорил он хрипло, но уверенно. Охранник резко хохотнул. – То есть судья ошибся? Он достал ключи, отпер дверь и шагнул к Хану. Тот понял, что ни к чему хорошему личное общение не приведет, и затараторил: – Нет-нет, дело не в судье, а в той девушке… Прежде чем он успел договорить, его тело будто вдруг онемело, а потом он рухнул на пол и забился в конвульсиях. Охранник прижимал электрическую дубинку к животу Хана. – Тебе дали шанс стать человеком, и чем ты отплатил? – заорал он. – Думаешь, ты первый здесь такой умный? Все вы гаденыши неблагодарные! Может, тебе и жизнь не дорога? Хан безвольно обмяк, в глазах читалось отчаяние. Однако сквозь стиснутые зубы он с усилием произнес: – Не виновен… меня… подставили! – Тогда надо было подать в суд апелляцию. Теперь-то кому какое дело? – проворчал охранник, больше не желая тратить время на бесполезные препирательства. Он повернулся к Пину. – Присматривай за ним. – Не волнуйтесь! – Пин ударил себя в грудь кулаком. – Обещаю: больше в четыреста двадцать четвертой камере проблем не возникнет. Охранник удовлетворенно кивнул и вышел за дверь. Хан с трудом поднялся, мысленно обещая себе больше ни с кем не разговаривать. Слова здесь не приносили пользы. Охранник запер дверь и зашагал по коридору прочь. Вскоре свет погас, тюремный блок вновь погрузился во тьму. Хан добрался до своей койки, мечтая, чтобы его поглотила бесконечная ночь, и в камере раздались сдавленные рыдания. Пин со свитой, довольные собой, быстро уснули. Лишь Ду Минцян тихонько вздохнул, но даже он ничего не сказал, а просто перевернулся на бок и закрыл глаза. Прошло какое-то время. Вероятно, наступил предрассветный час, когда темнота гуще всего, и в целом здании ничто не нарушало тишину. Шуня разбудило неотложное дело – полный мочевой пузырь. Он неохотно вылез из-под одеяла и побрел в туалет. Сюда не мог добраться лунный свет, льющийся в окно камеры, поэтому стояла кромешная тьма. К счастью, Шунь знал это место как свои пять пальцев. Он широко зевнул и шагнул вперед. И вдруг запнулся – под ногами рядом с унитазом ничком лежал человек. Сон как рукой сняло. – Эй, кто там? Что ты делаешь? – неуверенно пробормотал Шунь. Его окликнул Пин: – Ты с кем разговариваешь? – Тут кто-то на полу. – Шунь выглянул из дверей туалета и осмотрел камеру. Нижняя койка у двери пустовала. – Думаю, наш очкарик. Шунь вернулся к Хану и пару раз его пнул, однако тот не пошевелился. Плохо, очень плохо. – Брат Пин, иди сюда… С ним что-то случилось! Дождавшись Пина, Шунь склонился над неподвижным телом. С трудом ему удалось разглядеть, что по запястью Хана стекает какая-то жидкость. Он коснулся руки Хана – липкая, и запах знакомый… – Фу, мать твою! Это кровь! – завопил он. – И чего ты испугался? – спросил Пин с напускным равнодушием и тут же скрылся в глубине камеры. – Что стряслось? – Черныш сел в кровати, сонно моргая. Шань и Ду Минцян тоже проснулись. – Да он сдох, вот что стряслось! – выпалил Шунь. Все изумленно уставились на него. – Спокойно, мы тут ни при чем, – сказал Пин. – Зови охрану. Шунь взлетел на верхнюю койку и нажал кнопку на переговорной панели. Вскоре из динамика раздался треск. – Камера четыреста двадцать четыре, ну что теперь? – У нас труп! Тот самый новичок помер, – дрожащим голосом ответил Шунь. Едва последнее слово сорвалось с его губ, как все лампы в здании вновь зажглись. Пин и его троица остались на месте, а вот Ду Минцян вскочил и бросился в туалет. Через мгновение он крикнул: – Еще живой! Скорее, помогите мне! – Живой? – Шунь судорожно вздохнул и в два прыжка добрался до Минцяна. Ду сидел, стиснув окровавленную руку Хана чуть выше запястья. Мертвенно-бледный Хан был без сознания. – Найди что-нибудь для перевязки, – сказал Ду. Шунь подобрал с пола тряпку – ту, которую они использовали для кляпа. Ду порвал ткань на полоски и туго обвязал руку Хана. Кровотечение прекратилось. Донесся лязг металлической двери, и секунду спустя в туалет вбежал охранник. – Что тут? – Между его бровей пролегла глубокая складка. – Самоубийство. Вскрыл себе запястье стеклом из очков. – Ду указал на осколки стекла, валявшиеся рядом. – Он опустил руку в унитаз, так что неизвестно, сколько крови потерял. Но кожа еще не совсем белая. Думаю, выживет. Охранник махнул своим помощникам. – Несите его в медпункт! Хана вынесли из туалета. – Держите его руку повыше! – крикнул им вслед Ду Минцян. – Умеешь оказывать первую помощь? – Охранник с подозрением прищурился. – Да, знаю основы. – Тогда пойдешь со мной. – Он обвел взглядом остальных. – А вы до утра будете вести себя тише воды ниже травы. Завтра работа отменяется. Вас будут допрашивать. Затем охранник выбежал за дверь вместе с Ду, а обитателей камеры 424 вновь заперли в их крошечном мирке. Когда шаги стихли, Шунь вытер пот со лба. – Чертов очкарик, – нервно проговорил он. – Повезло, что не сдох… Тогда бы мы не отвертелись. – Ты идиот? – рявкнул Черныш. – Лучше б он умер. Мы-то как раз были бы ни при чем. – Да уж, теперь у нас проблемы… – Пин нахмурился. – Начальник Чжан будет вне себя. А когда очкарик придет в сознание и запоет соловьем про то, как над ним тут издевались, нам точно не поздоровится. Вспомнив про электродубинку, Шунь помрачнел, но продолжал цепляться за остатки надежды: – Очкарик же не дурак, верно? Он знает, что ему здесь не выжить, если начнет стучать. Шань покачал головой. – Он еще не настолько нас боится. На этот раз сухими из воды не выйти. – Во всем виноват проклятый Ду Минцян! – Черныш стиснул кулаки. – Если б он не помешал, мы бы очкарика проучили как следует.