– Правильно! – горячо согласился Шунь. – Это он сорвал нам суд, и он же спас очкарика, когда тот хотел покончить с собой. Если очкарик настучит начальнику Чжану, Ду останется чистеньким и будет задирать кверху свое свиное рыло. Черныш хлопнул по спинке кровати. – Надо и ему преподать урок. – Согласен, – Шань кивнул. – Иначе в этой камере никогда покоя не будет. Он неотрывно смотрел на Пина, пытаясь прочесть его мысли. Тот лишь молча хрустнул костяшками пальцев. – Я давно говорил, что за него нужно взяться, – буркнул Черныш. – А Пин меня всегда останавливал. – Никто из вас не видит общую картину, – вздохнул Пин. – С Ду Минцяном лучше не шутить. Черныш закатил глаза. – Скажешь тоже! Ему всего пять лет дали, кого там бояться? Пин постучал Чернышу по лбу. – Я же говорю, дальше своего носа не видите… Черныш непонимающе уставился на Пина. Шань вдруг хмыкнул, словно до него что-то дошло. – Не мне вам рассказывать, кто попадает в четвертую тюрьму, – начал объяснять Пин. – Самые отпетые преступники города, – вставил Черныш. – Именно. А чем эта тюрьма отличается от других? – Тем, что жизнь тут не сахар, – усмехнулся Черныш. – «Блок четвертый, хлопнет дверь, водится тут злобный зверь, вот надгробия стоят, вот и смертников отряд…» Незатейливый стишок знали в каждой тюрьме. Зверем в нем называли, разумеется, начальника Чжана, властного и беспощадного. Надгробия – это узкие двери в камеры, выстроившиеся вдоль коридоров, словно могильные камни на кладбище. Кроме того, именно в четвертой тюрьме приговоренные к смертной казни коротали последние дни в ожидании расстрела. – «Блок четвертый, хлопнет дверь…» – повторил Пин. – Я здесь уже десять лет, но Ду Минцян – единственный на моей памяти, кого сюда упекли, несмотря на маленький срок. Подумай хорошенько. Как бы он тут оказался, не будь крайне опасен? Черныш помолчал, осмысливая логику Пина. – Даже если этот недомерок людей убивал, я его не боюсь! – наконец заявил он, продолжая упрямиться. – У него вроде есть голова на плечах. Догадается, кого тут уважать надо. А если нет – я его по стене размажу. Пин ухмыльнулся. – Вот и я о том же. Поначалу он не высовывался. Когда мы устроили ему суд, сделал все, что ему велели. Мы оставили Ду в покое и мирно с ним уживались. Но теперь он встал у нас на пути. – Тут Пин перешел на торжественный тон. – И мы ему подыграем. * * * Ду Минцян, разумеется, и понятия не имел, что стал предметом такой дискуссии. Он находился в медпункте на первом этаже, где дежурный медик перевязал Хану руку и рекомендовал отправить его в тюремную больницу. Охранники медлить побоялись и тут же доставили Хана в соседнее здание. Немолодой врач после недолгого осмотра назначил переливание крови. Он ввел иглу в вену, повесил пакет на штатив, и вскоре кожа у Хана порозовела, а дыхание стало ровным. – Ничего, поправится. Пусть кто-нибудь за ним присматривает и позовет меня, когда пациент очнется. – Врач успокоил надзирателя и ушел по своим делам. Надзиратель облегченно вздохнул и вместе с другими охранниками пошел в коридор покурить. Ду Минцян сел у кушетки Хана. Как и обещал врач, Хану вскоре стало лучше. Когда он открыл глаза, охранники еще не успели даже выкурить по сигарете. Его взгляд блуждал по палате, пока наконец не сфокусировался. – Я не… не умер? – печально произнес он. Голос прошелестел едва слышно, как паутинка на ветру. Вздохнув, Хан заметил Ду. Тот горько улыбнулся, а потом, склонившись к Хану, прошептал: – Здесь ты не свободен, у тебя даже нет права умереть. Хан покачал головой, не найдясь с ответом. Надзиратель, стоявший у входа, заметил движение Ду. Он потушил недокуренную сигарету о дверной косяк и подошел к кушетке. – Очнулся? Ду, будто не слыша охранника, сказал Хану на ухо: – Держи рот на замке. О прошлой ночи никому ни слова. Сердце Хана сжалось. О прошлой ночи? О самом большом унижении за всю его жизнь? Как он может об этом молчать? Хан уставился на Ду Минцяна, совершенно сбитый с толку. Однако Ду не успел ничего объяснить, потому что охранник подскочил к нему и схватил за плечо. – Ты оглох? Я с тобой разговариваю! – Он только что очнулся, и я хотел измерить пульс, – сказал Ду с дружелюбной улыбкой. – Ну да, конечно… Посторонись! – Охранник оттолкнул Ду и вгляделся в лицо Хана. Затем произнес, смягчив тон: – Ни о чем не волнуйся, просто отдыхай. – Начальник Чжан! – крикнул кто-то в коридоре, достаточно громко, чтобы в палате было слышно. Охранник поспешно обернулся на звук тяжелых шагов. – Начальник Чжан, вы тоже решили прийти? – Что случилось? – Начальник Чжан, нахмурившись, осматривал палату. – Новый заключенный недоволен своим приговором. Не справившись с нервами, порезал себе запястье стеклом из очков. К счастью, я подоспел вовремя, и парень спасен. – О драке в камере охранник предпочел умолчать, а вот последнюю фразу произнес с нескрываемой гордостью. Хан тихо фыркнул, но подавил нахлынувшее возмущение. Впрочем, от начальника Чжана ничего не укрылось. – Сомневаюсь, что все так просто, – проговорил он, глядя на охранника, и наклонился к Хану. – Расскажи мне, что произошло. Хан на секунду замялся, затем посмотрел на Ду Минцяна – тот отрицательно покачал головой. Начальник тюрьмы проследил за взглядом Хана, однако стоило ему повернуться, как лицо Ду снова приняло почтительное выражение. – Я впал в отчаяние. Меня ведь подставили… На самом деле я невиновен… – пробормотал Хан, подтверждая слова надзирателя. Начальник Чжан немного помолчал, а потом обратился к Ду: – Идем, я хочу задать тебе пару вопросов. В соседней палате он махнул рукой надзирателю, идущему следом. – Возвращайся на место. Следи там за порядком, и чтобы никаких больше инцидентов! Когда охранник удалился, Чжан схватил стул и сел, не сводя глаз с Ду Минцяна. Тот стоял молча, опустив голову. Начальник Чжан улыбнулся; впрочем, улыбка эта могла означать что угодно. – Подойди, – сказал он наконец. – Встань передо мной. Ду послушно выполнил приказ. – Ты ведь здесь уже два месяца? – Начальник говорил непринужденно, словно вел светскую беседу. Он снял с пояса дубинку. – Да, – ответил Ду, не поднимая глаз. Начальник Чжан поднес дубинку к руке Минцяна. Тот стиснул зубы, однако не вздрогнул и не отшатнулся. Он почувствовал, как дубинка коснулась его левой руки, но агония не наступила. Ду растерялся. Начальник Чжан не включил электрошокер. С помощью дубинки он лишь заставил Ду поднять руку. Теперь она оказалась на уровне глаз начальника. По этой мускулистой, с гладкой кожей руке сразу было понятно, что принадлежит она молодому и сильному человеку. Тем не менее изъян тоже имелся – на среднем пальце недоставало одной фаланги. – Ты сам откусил? – с любопытством спросил начальник Чжан, разглядывая руку Минцяна. – Зачем бы мне такое? – ухмыльнулся Ду. – Несчастный случай на заводе. Начальник Чжан стряхнул руку Минцяна и разочарованно вздохнул. – Ты лжешь. – Ду опустил голову еще ниже. – Капитан Ло Фэй из уголовного розыска лично хлопотал о том, чтобы ты попал ко мне. Поэтому я знаю о тебе практически все. Ду невесело усмехнулся, однако отвечать не стал. Начальник Чжан продолжил: – На самом деле мне безразлична твоя прежняя жизнь, пусть ею занимается полиция. Мы с тобой не друзья, конечно, но и не враги. Ты отбываешь здесь наказание, а я должен держать тебя в узде. Не причиняй неприятности мне – и я не устрою их тебе. Ясно? – Ясно, – наконец произнес Ду. – Вот и хорошо. – Начальник Чжан глубоко вздохнул и указал дубинкой на дверь в соседнюю палату. – Что случилось? Ду пожал плечами и ответил честно: