– …До смерти явился домой весь такой загадочный. Вижу, случилось что-то. Но у нас в тот момент как раз был минор в отношениях, и поэтому я сделала вид, что меня это не интересует. Ну и он помалкивал… А потом… Как-то по отдельным фразам я поняла, что на него вышел какой-то человек. Типа информатор. – А что за человек? Откуда? – Вроде бы из ФСБ. Имени не знаю. Но зато я его один раз, кажется, видела… – Как же это вышло? – Совершенно случайно. Мы как-то поехали со Славой в «Петровский пассаж». Надо было купить подарок одному приятелю на день рождения. Вечер был, часов шесть, машин полно, припарковаться негде. Славка встал вторым рядом и говорит: ты тут посиди, а я быстро, если кто-нибудь станет выезжать, вот ключи. И ушел. Только он скрылся, а мне уже в окошко гаишник стучит: мол, нельзя тут стоять. Я ему: сейчас-сейчас, извините, уезжаю. И стала нарезать круги вокруг квартала. Минут десять каталась, приткнулась наконец кое-как. И думаю: что я тут буду сидеть, пойду тоже в «Пассаж», погуляю. Захожу, иду по первому этажу и вдруг вижу – в конце, у выхода на Неглинную, стоит мой и разговаривает с каким-то мужиком незнакомым. – То есть ты раньше этого дядьку никогда не видела? – Нет, точно не видела. Я б запомнила. Интересный такой мужчина. Высокий, подтянутый, широкоплечий. Волосы русые назад зачесаны… – И ты что? – Ну, я к ним поцокала. Но тут меня Славка заметил и… Марина на секунду замялась. – Что и? – У него такое выражение лица было… – Какое? – Немного растерянное и недовольное. Как будто я его врасплох застала. И, знаешь, в таких ситуациях Слава меня обычно представлял… ну, своим собеседникам. Мол, вот – Марина, а вот – такой-то… А тут нет. Он меня увидел и что-то сказал этому парню, тот голову повернул и посмотрел… Тогда я глаза его увидела… такие светлые, прозрачные. А взгляд острый, немигающий, холодный… Я подошла, а Славка так торопливо руку мужику этому сунул, и тот повернулся ко мне спиной и ушел. Я еще подумала: вот тебе и раз, как невежливо! – И что дальше было? – Ничего. Я Славу спрашиваю: что это за мужик с тобой разговаривал? А он: да так, знакомый один, случайно встретились. А сам по сторонам зыркает. Я еще тогда подумала, что, ой, неспроста все это… – Думаешь, это было как-то связано?.. – Не знаю, может, просто совпадение. – Ну хорошо… И что же этот неизвестный информатор Славе рассказал? Марина замялась. – Я же тебе говорю: подробности мне неизвестны… Мы помолчали. – Знаешь, Славка, похоже, сам немного побаивался за это дело браться, – снова заговорила Марина. – Это, вообще-то, на него не похоже было… Ты же знаешь, он азартный был, рисковать не боялся, а тут… нет, не то чтобы испугался, а как-то напрягся… – Но все-таки взялся? – Мне кажется, тут честолюбие сыграло роль… Ему, видишь ли, в последние годы казалось, что он выходит в тираж, превращается в такого менеджера от журналистики, а реального ничего не делает. Ему один наш общий знакомый говорил: «Что ты все рыпаешься? Сиди спокойно! Ты свое отбегал, пожинай плоды! Пусть теперь молодые бегают, завоевывают место под солнцем!» А Славка считал, что нет, не отбегал… Очень ему хотелось снова громко выступить, хотелось… – «…Быть притчей на устах у всех». – Что? – Это – Пастернак. – Какой ты, Леша, все-таки начитанный. Мне это всегда в тебе нравилось. Ну да, хотелось Славке, чтоб о нем снова заговорили. Но только из-за этого дела он стал какой-то нервный, оглядывался все, спрашивал меня, не замечала ли я чего-нибудь подозрительного возле дома, машины, незнакомые люди… – А ты замечала? – Да нет вроде. Я повертел в руках Славину книжку. – Мариш, я был бы очень рад тебе помочь… Мне ведь тоже хочется правду знать… Но у меня сейчас… возможностей таких нет, ресурса, понимаешь? Я ведь уже давно расследованиями не занимаюсь, сижу на редакторской работе, тексты правлю… Я сделал паузу: – Но одна зацепка имеется… – Да? – Марина посмотрела на меня с надеждой. – Какая? – Фамилия тут есть знакомая… Не в смысле, что я этого человека лично знаю, но найти его можно будет… Может, он что и расскажет… И телефон один есть… Но гарантировать, ты понимаешь, я ничего не могу… Марина кивнула. – Давай поступим так… Я сейчас сфотографирую кое-какие странички, а ты эту книжечку спрячь хорошенько. Даже, может быть, не дома. – Хорошо, – сказала Марина. – Спасибо тебе, Леша! Мне надо было с кем-то поделиться, а ты все-таки мой старый друг… Москва, весна 1932 года Кончак подошел к клетке и провел ногтем по металлическим прутьям. Треньк! Собака вскочила и дружелюбно завиляла хвостом. – Привет! Привет, Шарик! Или как там тебя?.. Ну, выходи. Борис наклонился, чтобы открыть дверцу. Собака вскочила, заметалась в тесной клетке, заскулила от нетерпения. – Сейчас, сейчас… вылезай. Пес выскочил из клетки и весело заметался по комнате. – Собаку не кормили? – спросил Кончак у стоявшего рядом мрачноватого мужчины, заведующего виварием. – Никак нет, – ответил тот. – Как было приказано… Пес, черная лохматая дворняга, вертелся под ногами у Кончака, заглядывал ему в глаза. – Ладно, ладно, – сказал Борис, обращаясь к собаке. – Немножко можно. Он достал из кармана халата скомканную бумажную салфетку и развернул ее. Внутри лежал хлебный мякиш. – На, – протянул он псу хлеб. Тот подскочил и в мгновение ока заглотнул угощение. – Ну, иди сюда, – Кончак похлопал себя по ноге. – Залезай! Собака сразу поняла, что от нее требуется, и быстро вскочила на невысокую кушетку, стоявшую у стены, а оттуда – на стол. – Молодчина! Кончак подошел к шкафу и извлек из него блестящую металлическую коробку и стеклянный пузырек с прозрачной бесцветной жидкостью. Из коробки он вынул шприц, проткнул им пробку пузырька и выкачал жидкость. – Ну-с, небольшой укольчик. Борис нащупал место на спине у собаки, раздвинул шерсть и быстро сделал укол. Пес взвизгнул и укоризненно посмотрел на Кончака. – Тихо, тихо, псина! – погладил его Борис. – Посиди здесь. – Понаблюдайте за ним, – сказал он мрачному мужчине и вышел из комнаты. Кончак прошел по коридору, в конце которого за столом сидел охранник в форме, показал пропуск и вышел во двор. Достал папиросу, закурил, огляделся. Двор как двор. На веревках сушилось выстиранное белье, бегали дети. Возле соседнего дома мужики выгружали из кузова машины какие-то ящики, там в первом этаже размещался продуктовый магазин. Мимо прошла пожилая женщина с хозяйственной сумкой. Кончак обвел взглядом ставшую для него уже привычной картину и в который раз подумал, что все эти люди и не подозревали о том, что у них тут по соседству… Борис Ростиславович уже почти год работал в токсикологической лаборатории НКВД. После того как он подал в Казани свой рапорт, события стали развиваться необыкновенно быстро. Через пару дней его освободили. А еще через месяц он получил назначение в Москву. Ему выделили довольно большую комнату в доме на Сретенке. Невиданная роскошь. У него появились деньги. Он купил новое пальто. Снова ел досыта, ходил в синематограф. Его жизнь вдруг стала… нормальной. Точнее, она обрела видимость нормальной. Он ни на минуту не забывал, какой ценой это было добыто, но все равно наслаждался. Наслаждался сытостью и ощущением безопасности, которое давала ему принадлежность к этой страшной организации. Безопасности, как он понимал, временной, иллюзорной, но все же, все же… Единственным по-настоящему радостным событием стала для Кончака встреча с Заблудовскими. Они в то время уже жили на Новинском бульваре. Борис долго колебался, идти к ним или нет. О своей новой работе рассказывать не мог – дал все возможные подписки о неразглашении. Да если бы даже и не дал… Поэтому надо было врать, придумывать себе другую жизнь… Но желание видеть Павла Алексеевича и особенно Ариадну оказалось сильнее. Он узнал адрес, надел новый костюм, купил цветы… Дверь открыла Ариадна… Он хорошо запомнил выражение ее лица – радостно-удивленное. Она молча кинулась ему на шею. Он открыл было рот, чтобы сказать что-то, но девушка приложила палец к его губам. – Молчи! – прошептала она. – Я так рада тебя видеть! – Кто там, Риночка? – послышался из комнаты голос Серафимы Георгиевны. – Ты не поверишь, мама! – крикнула Ариадна, отрываясь от Кончака. Из столовой вышла старшая Заблудовская. – О боже! Борис! – воскликнула она. – Какими судьбами? Когда? Как? Вот уж Павел Алексеевич удивится!