– А кто на вашей карточке? – неожиданно спросил мистер Грин, и я с удивлением воззрилась на него. – На моей танцевальной карточке? Никого там нет, – я специально снова ее вытащила и подала ему, чтобы он сам в этом убедился. – У нас есть дело поважнее. Мы не спеша направились к выходу из зала, чтобы не тревожить других гостей, и прошли в большой салон. – А вы удивительно хорошо танцуете, мисс Хеммильтон, – вдруг сказал мистер Грин. Казалось, эти слова уже долго вертятся у него на языке, и в его голосе звучало удивление. – О, а вы, значит, думали, что я деревенщина неотесанная, так, мистер Грин? – упрекнула я его и наигранно обиженно поджала губы. – Бедная тощая глупышка из захолустья Лондона, которая годится разве что на то, чтобы читать вслух старикам? – не преминула я уколоть его, и мистер Грин рассмеялся. Мое сердце. Боже мой, мое сердце. Оно так сильно колотилось, что стало даже больно. Никогда прежде я не видела и не слышала, чтобы мистер Грин смеялся. Сколько раз я его поддразнивала, рассказывала забавные истории или просто кривлялась, как цирковая обезьянка, но уголки его рта ни разу не дрогнули. Однако я знала, догадывалась, что за строгой маской скрывается нечто большее. Что-то аккуратное, изящное и мягкое, совсем как его почерк. И вдруг стало совсем не важно, как в итоге пройдет этот вечер, хорошо ли, плохо ли. Бенджамин Грин рассмеялся, и этого у меня никто не мог отнять. Лишь это теперь имело значение. – Будьте уверены, я вполне осознаю, что вы девушка со множеством талантов, – возразил он, даже не понимая, как сильно я к нему привязана и как важна мне его похвала. Я начала смеяться. Вряд ли он понимал, что именно сказал. – Ах, мистер Грин, но сформулировали вы это весьма и весьма двусмысленно, – заметила я, и улыбка тотчас сползла с его лица, а в глазах мелькнул испуг. – Что? Нет… Нет, это вовсе не так, – забормотал он, пытаясь исправить неловкость. А мне вдруг непреодолимо захотелось поцеловать его. Этого красивого, всегда сдержанного и замкнутого человека, которого я сегодня узнала с новой стороны. – Ну что вы, это же просто шутка, – попыталась успокоить его я, хотя было весьма забавно наблюдать, как у него от стыда начинает краснеть шея. – Знаю, – робко проговорил он, отводя взгляд в сторону. И когда он чуть повернул голову вбок, я смогла разглядеть родинки у него на шее. Три темные точки на бледной коже. Три точки в ряд, совсем как пояс Ориона. – Но это все равно не слишком приятно, поэтому я хотел бы взять свои слова назад, – попросил он, и разве можно было ему отказать? – Всегда пожалуйста, – великодушно ответила я и взяла два бокала у одного из слуг, поскольку мы к тому моменту уже успели пересечь большой салон и добрались до столов с напитками. Я передала бокал мистеру Грину, чтобы он мог снова взять себя в руки, и, пользуясь случаем, забрала у него свою танцевальную карточку. – Можете записать свое имя в каждую строчку, – игриво сказала я, хотя на самом деле была абсолютно серьезна. Сегодня вечером я не хотела больше ни с кем проводить время, кроме Бенджамина Грина. Снова с ним потанцевать, коснуться его руки. – Но ведь так не принято, – с упреком заметил он. Уж что-что, а упрекать у него получалось хорошо. Даже несмотря на то, что сейчас он изо всех сил старался собраться с мыслями. Я пренебрежительно шмыгнула носом. – А мне казалось, вы уже достаточно хорошо меня знаете. И в том числе о том, что мне абсолютно все равно, что там принято, а что нет, – спокойно ответила я, пряча карточку обратно в складках пышной юбки. – Но мне не все равно, – серьезно возразил он, и я тяжело вздохнула. Видно, момент, когда он искренне делился со мной своими чувствами, подошел к концу. В животе по-прежнему трепетало, и я сделала глоток содовой, чтобы хоть немного успокоиться. Я даже от алкоголя отказалась ради мужчины, что стоял рядом со мной. И хотелось надеяться, что он это оценит. – И что же, теперь вы снова превратитесь в статую? – спросила я, мягко подталкивая его плечом. – В статую? – он чуть вскинул брови, и я решила наконец разъяснить ему, что о нем думаю. – Вы очень хорошо скрываете свои чувства, и может создасться впечатление, что у вас их вовсе нет, – честно заявила я. В его глазах мелькнуло искреннее недоумение. Неужели же он сам об этом не знал? – В самом деле? – спросил он, и я кивнула. – Мы знакомы полтора года, а я только сегодня впервые увидела, как вы смеетесь. Хотя в прошлом я прилагала немало усилий, чтобы заставить вас рассмеяться, да только вот результата не получала, – сказала я и тут поняла, что не должна была этого говорить. Ведь это совсем не забавная шутка, которую можно было бы рассказать на балу, а нечто более серьезное. На мгновение мистер Грин уставился на меня, словно пытаясь осмыслить услышанное. Слова будто очень медленно просачивались в его разум, а потом его глаза расширились от ужаса. – Ох, нет, – простонал он так тихо, что я едва смогла его услышать, и потер лоб. – Значит, я становлюсь похожим на своего отца. – Он тоже так хорошо танцевал? – я не могла удержаться, чтобы снова не поддразнить его, одновременно с этим пытаясь приободрить его и сменить тему. Может, так я смогу загладить свою ошибку? Мистер Грин внимательно посмотрел на меня, пытаясь понять, не издеваюсь ли я над ним. Однако, когда он понял, что на самом деле я сделала ему комплимент, быстро поднес к губам бокал с содовой и смочил горло. – Пожалуй, вы преувеличиваете, – растерянно пробормотал он. – Почему же? А вдруг это правда? – не сдавалась я, и он покачал головой. – А вдруг вы и сейчас разыгрываете спектакль? – проговорил он бесцветным голосом, глядя куда-то в сторону. Такого я не ожидала. Непривычно суровые слова больно царапнули мою душу, и мне понадобилось время, чтобы придумать, как на это ответить. – Значит, вы полагаете, что я все это время разыгрывала спектакль? – растерянно пробормотала я. Теперь мне было уже совсем не до шуток. Неужели он действительно так обо мне думал? В его глазах я была просто актрисой, слова которой невозможно воспринимать всерьез. – О, мисс Хеммильтон. Вот вы где, – окликнул меня кто-то со смехом. Я удивленно оглянулась. Это оказался мистер Хиггинс. Когда же он успел подойти? – Мистер Хиггинс, – вежливо кивнула я и попыталась улыбнуться. – Не окажете ли мне честь потанцевать со мной? – поспешно поинтересовался он. Я тут же снова оглянулась на мистера Грина. Он тоже смотрел на меня, но теперь, как и всегда, отстраненно вежливо. Наша беседа зашла в тупик. Пожалуй, это был идеальный момент, чтобы избежать дальнейших неловкостей. Но хотела ли я этого? Оставить попытки только потому, что столкнулась с неожиданным сопротивлением? Я так долго пыталась пробиться к нему, завоевать его доверие, и вот мистер Грин наконец-то начал постепенно раскрывать душу. Но затем у нас возникли разногласия. Неужели это повод отвернуться от него? – Мистер Хиггинс, я… – начала я, но запнулась, и он тут же понял, что я собиралась отказать ему. Поэтому, прежде чем я сказала это вслух, он поспешно перебил меня и умоляюще зашептал: – Прошу вас, – он быстро оглянулся, будто его кто-то преследовал. Оказалось, это действительно было так. – Скарлетт Инвуд от меня не отстанет. Помогите мне от нее отделаться. Это имя мне ни о чем не говорило, но я сразу догадалась, о ком идет речь. У нее было лицо цвета слоновой кости, темные блестящие кудри, а рот по форме напоминал сердечко. И она направлялась прямо к нам. – Это та дама в красном? – на всякий случай тихо спросила я, и мистер Хиггинс нетерпеливо кивнул, не смея оглянуться. Что ж, так, наверное, даже лучше. На его лице было написано отчаяние. Я снова посмотрела на мистера Грина, который, вероятно, все слышал, и вопросительно приподняла бровь. Мне не хотелось оставлять его. Он не должен был подумать, что я таким образом пытаюсь избежать трудного разговора с ним. Но отвергать мольбу мистера Хиггинса и отдавать его в лапы этой незнакомой дамы в красном я бы тоже не хотела. В конце концов, он же просил о помощи. – Вы можете потанцевать, – тихо сказал мистер Грин. – Я скоро вернусь, – горячо пообещала я. Он кивнул и забрал у меня бокал, вскользь коснувшись моей руки. Всего лишь мимолетное прикосновение, и все же по рукам у меня побежали мурашки. – Я останусь здесь и буду ждать вашего возвращения, – сдержанно проговорил он, и хотя эта простая фраза в тот момент имела совсем другой контекст, именно ее я так хотела услышать от него. Я мечтала об этом полгода. 20. Интересные светские беседы – Спасибо! – выдохнул мистер Хиггинс, когда я взяла его под руку, и мы прошествовали в центр главного зала мимо ошеломленной мисс Инвуд. – Вы мне жизнь спасаете, мисс Хеммильтон. И я не шучу сейчас, – добавил он, когда мы уже прошли мимо нее. – Что случилось? – спросила я. Только не оборачиваться на нее, не смотреть. Ни на нее, ни на Бенджамина Грина. – Ах, обычное дело. Она узнала, какое состояние я унаследую, когда мой достопочтенный старый дядюшка отправится к праотцам, и теперь считает меня хорошей партией. – Но вы действительно хорошая партия, – заметила я, и он с удивлением посмотрел на меня. – Вы, кажется, уже тоже? – скептически спросил он, и я рассмеялась. – О нет, нет. Это немного другая история, – заверила его я, видя, что ему становится интересно, в чем же там дело. Но о мистере Грине он так дальше и не расспросил. Танец уже начался, а мы еще даже не заняли свои места. Кроме того, мы ведь недостаточно хорошо знали друг друга, чтобы обсуждать подобные вещи. Быстро вклинившись в толпу, мы вступили со второго акта, делая вид, что все время танцевали там со всеми и не опоздали. Мистер Хиггинс был приемлемым танцором, которого больше интересовали разговоры, чем шаги. Во время короткой смены партнеров он, кажется, успел найти себе партнершу на следующий танец, низенькую круглолицую девушку в канареечно-желтом платье. – А вы никого не хотите оставить без внимания, – подколола я мистера Хиггинса, делая поворот вокруг него, и он ухмыльнулся.