– А что уже попало к ним в руки? – я вопросительно подняла брови и тут же подумала о металлическом контейнере, о котором Джейми упоминал в тот день, когда мастерскую разгромили. Неужели?.. – Катализатор. Он сейчас у них, – фыркнул он. Меня будто в грудь ударили. – Ох, черт возьми! – воскликнула я, когда поняла, насколько все серьезно. Если катализатор был центральным элементом, значит, построить все остальное будет еще сложнее. – Катализатор у Кеннета Мэддисона! Да, у Мэддисонов оказалось в рукаве больше тузов, чем я изначально предполагала. Впрочем, им бы это не помогло, если их вина в убийстве Брайтона будет своевременно доказана. Джейми упер руки в бока и осуждающе посмотрел на меня. – Так-так, откуда ты знаешь это имя? – строго поинтересовался он, хотя наверняка уже обо всем догадался. ↫ Как я вообще мог надеяться, что ты не нарушишь наш договор отложить расследование на время праздников? Любишь ты, однако, подвергать свою жизнь опасности. Ох, не преувеличивай, все не так плохо. И не надо обо мне так беспокоиться. К тому же, если так подумать, я и до этого никогда не соглашалась с вашими планами, так что никакого договора не нарушала. – Ах, Джейми. Ты же меня знаешь. Ну не могла я сидеть сложа руки. Кстати, Кеннет Мэддисон – это тот самый человек с напомаженным локоном, – быстро добавила я, чтобы он отвлекся и забыл, что собирался сердито меня отчитать. – Значит, за нами действительно охотятся Мэддисоны. – Возможно, не за нами, но точно за электрогенератором, – я моргнула и оглядела мастерскую, будто хотела найти в комнате кого-то еще, кого сначала упустила из виду. – А твои родители дома? – Нет, уехали к тете еще утром, – ответил Джейми и покосился на букет анютиных глазок. – Но ты не волнуйся, – вдруг спокойно и даже как-то небрежно произнес он. Нет, напуганным он совсем не выглядел. Скорее, нервным, вот наиболее подходящее описание. – Скоро должен подойти констебль Миллер, так что недолго мне тут одному с химическими веществами время коротать, – пошутил он, и я усмехнулась. – Что ж, приятно слышать, – заключила я, поднимаясь со стула. Я рассчитывала быстренько заскочить на Парк-стрит, освежиться в ванной, а потом немедленно отправиться в Кенсингтон. Но едва я переступила порог, как Клиффертон тут же брезгливо сморщил нос, будто от меня воняло, как от мусорной ямы.[26] Поэтому Сисси и Симоне было приказано помочь мне принять ванну, дважды тщательно намылить мои волосы и заодно проверить их на наличие вшей. Я не стала возражать и подчинилась, поскольку выбора у меня все равно не было. Если бы я начала перечить, это вызвало бы недовольство мисс Брэндон-Уэлдерсон, которая сидела в столовой вместе со своим книжным клубом. Поскольку часы уже пробили полдень, я могла предположить, что дамы уже изрядно выпили, соответственно, чем тише и незаметнее я буду себя вести, тем меньше внимания они на меня обратят. И так будет даже лучше, потому что я рассчитывала повидать сегодня мистера Грина. А если бы покровительница меня сейчас заметила, она бы тут же придумала мне какое-нибудь задание, и пришлось бы задержаться или увиливать от ответственности, объясняя, что у меня были кое-какие свои планы. Однако, узнай она, что я собиралась навестить мужчину, да еще в полном одиночестве… Ух, тогда бед было бы просто не обобраться![27] К моему счастью, Уилл был в прекрасном настроении и потому с радостью согласился отвезти меня на карете в поместье Бофортов, так что я могла компенсировать задержку в ванной. Я собрала волосы в свободный узел на затылке и спрятала их под темно-зеленой шляпой, чтобы никто не мог осудить мою небрежную прическу. В какой-то момент мне захотелось немного подвести глаза и нанести румяна, но я отказалась от этой затеи, чтобы не терять еще больше времени. В конце концов, мистер Грин меня уже какой только не видел, а сегодня я и так уже мало-мальски соответствовала принятым общественным стандартам. На этот раз Уилл не позволил мне сесть рядом с ним на козлах, даже после того, как я наговорила ему приятных вещей и изложила ему преимущества моего общества. Одно только то, что мы поехали в такой престижный район, как Кенсингтон, заставляло его проявить манеры, о которых я даже не подозревала. Он не хотел, чтобы я предстала перед мистером Грином не в лучшем свете, сидя как простая скромная служанка на козлах кареты. Можно подумать, ему, как дворецкому, было принципиально важно, как я подъеду. Но я послушно забралась в карету, которая тут же тронулась с места. Если бы только Уилл знал, что он со мной сделал. Потому что я нервничала как никогда. Даже перед зимним балом так не волновалась. Это ощущение обрушилось на меня, как ливень, смывая всю грязь с моей души и поднимая на поверхность худшие опасения. Что, если дома никого не было, а мистер Грин забыл, что я должна прийти, потому что этот визит значил для него далеко не то же самое, что и для меня? Что, если я ему совсем не нравилась, и он просто из вежливости терпел меня, а все те моменты на балу, когда я чувствовала, что мы сближаемся, окажутся не более чем сумасшедшими причудами моего влюбленного разума? Я откинулась на подушки скамьи и тяжело вздохнула. Надо же было так разыграться моему воображению. Обычно оно меня очень выручало, а теперь из-за него я чувствовала себя полной дурой, и колени стали мягче пудинга. Меня никогда раньше не мучили такие глупые нелогичные мысли. А теперь в них был Бенджамин Грин, о котором я грезила так, как ни о ком другом прежде, но не могла поверить даже в малейший шанс, что он когда-нибудь сможет ответить взаимностью на мои чувства. Однако не так давно мы танцевали на балу, и он держал меня за руку. Смеялся. Беспокоился за меня. Успокаивал, когда мне стало совсем тревожно. Обычно мне казалось, что я могу легко вытеснить такие мысли и сосредоточиться на чем-то другом. Например, на Рождестве в кругу семьи. Или на убийстве, которое я расследовала втайне от большинства своих знакомых. Однако сейчас, в эти тихие минуты поездки в карете, мне было трудно избавиться от мыслей о Бенджамине Грине, и я чувствовала себя очень неуверенно. Я и представить не могла, что буду себя когда-нибудь так чувствовать. Когда мы остановились у поместья Бофортов, я была уверена, что лишусь дара речи, едва увижу перед собой Бенджамина Грина. Вот уж прекрасно было бы… Я вышла из кареты раньше, чем Уилл успел подойти и подать мне руку, чтобы помочь спуститься со ступенек, и быстро помахала ему на прощанье, будучи уже на полпути к входной двери. Я нарочно подгоняла себя, решительно шагая вперед и пытаясь убедить себя, что не так уж многого жду от этой встречи и ни о чем таком не думаю. Это было ужасно. Я понимала, что сейчас совсем не импровизирую, как делала это обычно, и это может стоить мне головы. Разумеется, я снова забыла перчатки, так что тяжелый дверной молоток показался мне ледяным на ощупь. По особняку эхом разнесся глухой звук, и я вся задрожала от холода и напряжения. «Пожалуйста, только будь дома», – подумала я про себя, потирая ладони, чтобы согреться. И тут же в коридоре послышались шаги. Мое сердце забилось чаще. В следующий миг дверь открылась, и на пороге появился мистер Грин. Я так нервничала, что вся вспотела. Он так хорошо выглядел, что мне очень захотелось протянуть руки ему навстречу. Несмотря на то, что лицо его было таким же серьезным и непроницаемым, как обычно, в темно-синих глазах появился тот блеск, который смягчал его черты. Этот взгляд всегда вызывал покалывание у меня в животе. Его волосы не были, как обычно, зачесаны назад, и на нем был скромный коричневый костюм вместо строгой черной униформы дворецкого. Явный признак того, что сегодня у него выходной. – Добрый день, мисс Хеммильтон, – сказал он. От одного только звука его голоса внутри у меня все зазвенело, и мне казалось, что я таю, как снег на солнце. Так со мной бывало в его присутствии всегда. Я просто терялась. – Значит, у вас есть сестра? – вырвалось у меня первое, что пришло в голову, и это прозвучало гораздо более обвинительно, чем я предполагала. Но мне было все равно, насколько бессмысленным это прозвучало в качестве приветствия, пока между Бенджамином Грином и мной просто не было возможности для неловкого молчания. Потому что это лишило бы меня рассудка, и я просто уже не смогла бы вести себя естественно. И если учесть, как я ворвалась сюда пару недель назад, этот вопрос показался мне почти безобидным. Мистер Грин сделал шаг в сторону, чтобы так же вежливо, как всегда, дать мне пройти в дом, и я шагнула через порог, который уже столько раз посещала. – Да, – просто ответил он и протянул руку, готовясь забрать у меня пальто. Никак не мог не думать о своих рабочих обязанностях, даже в праздники. – И как ее зовут? – спросила я менее резко и стянула шарф с шеи. – Беатрис. Она служит гувернанткой в большом доме в Сент-Мэрилебон, – сказал он и слабо улыбнулся, но эта слабая улыбка сделала меня такой счастливой, что моя нервозность и все глупые сомнения постепенно отступали на второй план. – А часто вы так видитесь? Мне удалось успокоиться настолько, что я смогла самостоятельно расстегнуть все пуговицы пальто, ни разу не сбившись и не замешкавшись. Все же, когда мистер Грин подошел ко мне сзади и помог выбраться из верхней одежды, он стоял так близко ко мне, что мой пульс на мгновение снова ускорился. – У нас обоих всегда очень много работы, – сказал он мне на ухо, и по моим рукам побежали мурашки. Я была уверена, что Бенджамин Грин даже не подозревает, как на меня влияет его близость. Он никогда намеренно не флиртовал со мной, как бы я сама ни старалась. – Полагаю, это означает «нет», – непривычно тонким от нахлынувших эмоций голосом заключила я. Бенджамин Грин в этот момент отвернулся, чтобы повесить пальто, и я попыталась упокоить дико колотящееся сердце. – А вы часто видитесь со своими сестрами и братьями? – вдруг поинтересовался он, и я даже сама удивилась, что из моего резкого вопроса с порога родился настоящий разговор. – Не так часто, как хотелось бы. Во время учебы не так легко улучить свободную минутку, чтобы забежать к ним, – сказала я, автоматически шагая по коридору в сторону библиотеки. – Пожалуй, чаще всех я вижусь со своим кузеном. Его зовут Арден. Он мне даже ближе, чем родные братья. Бенджамин Грин взялся за обшарпанную дверную ручку и открыл передо мной дверь. И тут же я потеряла дар речи. Библиотека выглядела так же, как и всегда. Казалось, здесь ничего не меняли и не передвигали. Книги выстроились на полках в ряд по первым буквам фамилий авторов. Чашка с чаем стояла на боковом столике рядом со старым креслом, стоявшим достаточно близко к окну, чтобы улавливать солнечные лучи. Будто Квинтон Бофорт только что вышел из комнаты и скоро должен вернуться. В груди все сжалось, дыхание перехватило, и в боку закололо, будто я пробежала целый квартал. – Я не была здесь с тех самых пор, как… – я не смогла договорить, но этого и не требовалось. Бенджамин Грин кивнул мне, даже еще серьезнее, чем обычно, и прошел чуть вперед, чтобы и я не боялась переступить порог. – Что именно вы хотите здесь найти? – спросил он, и я растерянно посмотрела на него. – Вы писали, что вам нужно найти что-то в библиотеке, – напомнил он. Я вытащила из-под воротника блузки медальон. – Вы ведь помните? – спросила я, хотя не сомневалась, что это был именно он. – Он был сломан, когда вы мне его передали. Но Джейми Леннокс его починил, и я нашла внутри записку, – с этими словами я нажала на пружинку, открыла крышку медальона и протянула бумажку мистеру Грину. – Нет-нет, я не могу это читать, это ведь не мне предназначено, – поспешно запротестовал он, и я посмотрела на него с недоумением. Как же можно быть настолько нелюбопытным? – Это просто загадка, – успокоила его я, и он нерешительно взял у меня записку. Он прочитал первую строчку и поднял глаза на бюст жуткой женщины, которая смотрела на нас так, будто хотела прикончить обоих прямо на месте. – Зачем вообще нужно держать в доме этот ужас? – спросила я. От взгляда мраморной женщины становилось не по себе. – Сам не знаю. Новая хозяйка дома пытается от нее избавиться, но пока не может найти покупателя. – Меня это мало удивляет, – усмехнулась я и подумала о нынешней хозяйке. Кажется, ее зовут Фабьен Бофорт, если я, конечно, правильно помню.