Он ведь не сказал этого вслух. Или? Неужели он действительно это сказал? – Я по вам скучал, – сдержанно признался он, и на его лице вдруг мелькнуло столько эмоций, сколько даже я раньше никогда не испытывала. Моя душа буквально расцвела под его взглядом, все во мне кричало, чтобы прикоснуться к нему, обнять, и я с трудом перевела дыхание, прежде чем смогла сказать следующее: – Вы могли бы пригласить меня. На его губах мелькнула улыбка, и я уже не могла думать ни о чем другом, кроме как о том, чтобы поцеловать его. – А вы бы пришли? Пришли бы ко мне? – спросил он, и я даже удивилась, что его голос дрожал от волнения. Неужели же он не знал, как много для меня значит? Как сильно я его люблю? Что же еще я должна была сделать, чтобы он это осознал? Я столько лет его поддразнивала, глазки строила, старалась привлечь его внимание. Ведь все было настолько очевидно, что сейчас у меня просто сердце разбилось от его вопроса. А он всерьез переживал, приду ли я, если он меня позовет… – Пришла бы без колебаний, – заверила его я, тем самым раскрывая всю свою душу. Всю надежду, томление, всю отчаянную любовь. Бенджамин выдержал мой взгляд, открыл было рот, чтобы что-то сказать, и тут же закрыл его, встревоженно нахмурившись. Нервно провел рукой по лицу и взъерошил свои великолепные локоны. Я умерла внутри несколько раз самой страшной смертью, когда он ответит что-нибудь. Хоть что-то. – Не шутите так со мной, – отчаянно выдавил он, лихорадочно переводя дыхание. – С сердцем не играют, это слишком жестоко. Я едва могла дышать и даже не сразу поняла, что именно он сказал, и мне потребовалось некоторое время, чтобы это осознать. Просто не верилось. – Вы влюблены в меня? – воскликнула я, и мое сердце забилось так сильно, как будто оно хотело вырваться из моей груди и улететь. – Элиза… – он произнес моя имя с такой нежностью и такой тоской, что я забыла обо всем на свете. Забыла о сомнениях, об окружении, о правилах приличия. Я протянула к нему руки, привлекла к себе и поцеловала. Это было как бабочки в апреле, как теплый дождь летом, как восходы солнца. Его губы были мягкие и так нежно прижимались к моим, как будто их создали именно для этого. Я снова поцеловала Бенджамина, запустила руки в его волосы, как всегда хотела это сделать, и счастливо вздохнула, когда его шелковистые локоны заскользили сквозь мои пальцы. Я всегда этого хотела. Когда он обхватил мою талию и притянул меня ближе к себе, я почувствовала, что таю в его руках, как воск. Я крепче прильнула к нему, прижала его к подушкам и углубила поцелуй. – Элиза, – выдохнул Бенджамин, и его ресницы дрогнули, а щеки покраснели, прежде чем он смог открыть глаза и удивленно посмотреть на меня. – Какая же ты несдержанная… – Да, мне часто об этом говорят, – пробормотала я, и он засмеялся. Я поцеловала его в последний раз, на этот раз более осторожно, затем он также осторожно, но решительно передвинул меня обратно на мою половину дивана, привел в порядок волосы и наклонился за книгой, которую мы случайно столкнули с бокового столика. Это был «Моби Дик». Он протянул книгу мне. Наверное, потому что, как и я, не знал, куда сейчас деть руки, и я взяла у него книгу, хотя голова у меня до сих пор шла кругом. Его поцелуй до сих пор горел на моих губах, и мне трудно было сосредоточиться. Хотелось, чтобы он снова прижался губами к моим. Я провела пальцами по белой тканевой обложке книги, стараясь сосредоточиться на ней, будто это был единственный способ вернуться в реальность. – А чем все заканчивается? – спросил Бенджамин, и я растерянно моргнула, прежде чем поняла, что он имел в виду книгу. – Не знаю. Мы ведь ее так и не дочитали, – ответила я, на удивление спокойным и твердым голосом. Он смущенно улыбнулся. Видимо, и ему было трудно вернуться к прежней невозмутимости. – А я знаю, – спокойно сказал он. – Я же всегда слушал. Мое сердце подпрыгнуло от радости. Вот и еще одно доказательство любви, и я даже осмелилась снова придвинуться ближе к Бенджамину. – В самом деле? Значит, ты дочитал книгу до конца? – спросила я, и он отрицательно покачал головой. – А почему нет? Он задумался на мгновение. – Читать самому и слушать, как читаешь вслух ты – это ведь совсем не то же самое. Я так широко улыбнулась, что щеки начали болеть, и раскрыла лежащую на коленях книгу, не прерывая при этом зрительного контакта с ним. – Хорошо, – просто сказала я, пододвинулась еще чуть ближе к нему и начала читать вслух. Вечером того же дня в библиотеку вошла миссис Симпсон и так испугалась при виде нас, что чуть не выронила поднос с чаем. Бенджамин мгновенно выпрямился. До этого он почти целый час сидел, наклонившись ко мне, и внимательно прислушивался к моему голосу. Я рассмеялась над его реакцией и, нарушая все правила этикета, свесила ноги с подлокотника дивана. – Добрый вечер, миссис Симпсон, – проговорил Бенджамин Грин более сдавленно, чем обычно, и кухарка снова обрела самообладание. – Ну наконец-то, – многозначительно вздохнула она и поставила поднос. ↫ Несправедливо! Мои комментарии о механике ты из отчета вычеркиваешь, а свои любовные похождения описываешь чуть ли не во всех подробностях? Так нечестно, Элиза! Эта глава вообще никак не связана с делом! А как бы я еще объяснила, что мистер Грин – самая замечательная для меня партия? Как-то иначе. И незачем сообщать об этом на широкую публику. А мне даже понравилось это читать. – Эван Миллер 27. Почему чемодан упал с неба? Понедельник, 29 декабря 1890 г. Джейми Леннокс проводил свои дни за химическими формулами и перепиской со своим знакомым, который преподавал химию в Королевском университете. Звали этого знакомого Бернард Бартоломей Браунинг, и я редко встречала человека более скучного, чем он. Для окончательного составления этого отчета я встретилась и с ним и в итоге чуть не уснула, слушая его. ↫ А может, все дело в том, что ты накануне много работала и мало спала? Джейми Джейми! Ладно-ладно, ты, в общем, права. Скучный он собеседник. Но предмет свой знает хорошо, с этим не поспоришь. Тем не менее, для Джейми поддержка мистера Браунинга была просто бесценной, поскольку он, будучи механиком, хоть и разбирался неплохо во всех естественных науках, но по-настоящему, пожалуй, только в физике. Но поскольку Дэвид Брайтон педантично точно записывал в свою записную книжку буквально каждый шаг в мельчайших подробностях, Джейми продвигался в изготовлении катализатора довольно быстро. По крайней мере, до тех пор, пока на последнем решающем шаге колбы не лопнули от напряжения. Температура нагревания оказалась слишком высокой. Джейми попробовал еще раз, уже с другим контейнером, но результат оказался тот же. Полученная жидкость не вступила в нужную химическую реакцию, как это должно было произойти в теории, а просто взорвалась. Джейми, к счастью, остался невредим в обоих происшествиях, и даже констебль, который большую часть времени находился с ним, отделался только легким испугом. Однако в механике копилось разочарование, которое он пытался компенсировать двойным усилием. Он еще раз проконсультировался с мистером Браунингом, и они снова, шаг за шагом, вывели на бумаге возможную формулу. Она была новаторской и должна была сработать. Не хватало только одного компонента, о котором Джейми до сих пор не задумывался. – Нужно больше давления, – бросил он Эвану Миллеру и, не говоря больше ни слова, исчез в своей кузнице. Была логичная причина, по которой катализатор, найденный в чемодане Брайтона, находился в металлическом контейнере. При достаточном давлении взрыва не должно было произойти, и Джейми провел всю ночь в кузнице, забыв о сне и думая лишь о том, как устранить проблему. ↫ Да, и настоящим я еще раз официально приношу свои извинения констеблю Эвану Миллеру. Я не слишком разговорчив, когда на меня наваливается столько проблем, и не всегда в состоянии доходчиво объяснить, что меня беспокоит. Также благодарю его за кофе, который он всегда очень своевременно мне готовил, и просто за то, что был рядом все это время. Это помогло мне не сойти с ума. А ведь ему иногда всю ночь приходилось не спать. Чуствую себя ужасно виноватым перед ним из-за этого. Но, к сожалению, на следующее утро, в понедельник двадцать девятого декабря, он столкнулся с новой проблемой. У него закончилось и без того весьма внушительное количество химических компонентов, которые он хранил в мастерской, и даже мистер Браунинг, который поддерживал его во всех теоретических вопросах, здесь ему помочь не мог. Поэтому Джейми решил нанести визит, который он уже несколько дней откладывал. Он взял куртку и вместе с констеблем Эваном Миллером отправился в Гарлик-Хилл. Хотя, конечно, констебль был далеко не в восторге от того, что придется снова идти в район, где просто невозможно дышать, он все же согласился составить Джейми компанию и ни разу ни на что не пожаловался. Вскоре ему предстояло снова вернуться в Холборн, поскольку сержант Уоррен уже терял терпение и считал расследование этого дела пустой тратой времени. Да, Космо Уоррен плохо себе представлял, насколько важно это дело.