– Вы имеете в виду, он покупает лояльность Стэнли, – фыркнула мать. – По-моему, Стэнли слишком богат и влиятелен, чтобы делать из него врага. – А что с епископом Мортоном, которого арестовали вместе с ним? – спросила Елизавета. – Насколько мне известно, он до сих пор в тюрьме у Бекингема в Уэльсе, – ответил аббат. – А архиепископ Ротерхэм? – Он в Тауэре. При дворе говорят, что его освободят после коронации. – Ну, я никогда не примирюсь с Узурпатором! – заявила мать. – Я разочаровалась в лорде Стэнли, он обещал отцу, что будет заботиться обо мне, – сказала Елизавета. – Похоже, милорд меня бросил. – Он – хитрый лис, и ему не стоит доверять, – отозвалась мать. – Стэнли не впервой перебегать на другую сторону. – Будем снисходительны, мадам, – наставительно произнес аббат. – Лорд Стэнли может использовать свое влияние ради вас. – Я бы на это не рассчитывала! – возразила королева. Лето в Вестминстере прошло тихо. Ричард отправился объезжать королевство, оставив дворец дремать на солнце. Аббатство вернулось к своему бесконечному кругу трудов и молитв. Мать без конца тревожилась за Нэда и Йорка. Аббат не мог раздобыть никаких сведений о них. У Елизаветы в голове крутился один и тот же вопрос: живы ли они? Путники, которые останавливались в аббатстве, рассказывали о беспорядках и сплочении сил на юге и западе. – Похоже, люди там хотят освободить вашего сына, мадам, – говорил аббат. – Если полученные мною сведения верны, местные жители возмущены и создают союзы. Елизавета молилась, чтобы это оказалось правдой. Мать по-прежнему держалась мнения, что лояльные англичане поднимутся против Узурпатора и восстановят Нэда на троне. Воспламененная надеждой, она прогнала младших детей в спальню и попросила Елизавету с Сесилией сесть рядом с нею. – Слушайте меня внимательно. Я попытаюсь отправить вас отсюда. По словам аббата, в святилище есть люди, которые настроены против Узурпатора и укрылись здесь из страха. Они помогут вам сбежать за море. Тогда, даже если какое-нибудь роковое несчастье постигнет ваших братьев, это королевство в один прекрасный день снова может оказаться в руках законных наследников. Не забывайте, что вы – следующие в ряду претендентов на трон. Сердце Елизаветы радостно подпрыгнуло от перспективы покинуть святилище, но она понимала, что побег будет связан с опасностями. Солдаты больше не стояли снаружи, но за аббатством постоянно следили – наблюдали, кто входит и выходит. Казалось, это безнадежное предприятие, и Сесилия занервничала. – Как это сделать? – спросила она. – Мы переоденем вас обеих в монашеские рясы с капюшонами, которые скроют ваши лица, – объяснила мать. – Монахи постоянно ходят туда-сюда. Тогда вы сможете взять лодку на Темзе в сторону Квинхита и там сядете на корабль. Нужно действовать сейчас, пока двор не здесь. Я уверена, аббат договорится, чтобы кто-нибудь из святилища помог нам. Он знает, к кому обратиться, а я посулю этим людям поощрение, когда Нэд будет восстановлен на троне. – Если эти люди искали здесь убежища из страха перед Узурпатором, едва ли они захотят помогать нам, – вмешалась Сесилия. – И потребуют золото сейчас, а не когда-нибудь потом. – Что ж, они могут отказаться, но спросить стоит. Наш священный долг – сохранить законный королевский род на престоле. Мы должны что-то сделать! – Может, нам лучше подождать, не поднимутся ли люди на юге и западе? – сказала Елизавета. Мать была непреклонна: – Это ни к чему. Нужно искать сторонников ближе к дому. И нельзя терять времени. Вы должны бежать! Узурпатор уже убил одного из моих сыновей, а двоих других держит в Тауэре. Я так боюсь за них, что, думаю, стоит пойти на риск, чтобы отправить вас за границу. Елизавета поймала взгляд Сесилии. Они обе кивнули. Искушение обрести свободу было слишком велико, чтобы перед ним устоять. Аббат Истни охотно согласился передать послание королевы в святилище. Он не мог сказать, согласятся ли помочь люди, которые там прятались, так как это было очень опасно. – Они обдумывают предложение, – сказал он, вернувшись. – Дело не в отсутствии у них желания, а в том, как осуществить задуманное. Потом началось ожидание… ожидание. Елизавета едва не лезла на стену от досады. Почему они не могут сами просто переодеться в монахинь и уйти отсюда? Несколько дней аббат не приносил новостей, но вот однажды утром в конце июля он появился в Иерусалимской палате с встревоженным видом. – Аббатство окружено солдатами, – сообщил он матери. – Мы снова в осаде! – Вы думаете, наш план был раскрыт? – пролепетала она. Сердце у Елизаветы упало камнем на дно. Она так хотела выбраться отсюда. Лицо Сесилии говорило, что она испытывает те же чувства. – Несомненно, – сказал аббат. – Я предполагаю, что кто-то из святилища выдал информацию в ответ на прощение. Вчера двое мужчин ушли. Господь милосердный, этот дом Божий превратился в крепость под охраной целого войска. Я пойду и поговорю с их капитаном. Аббат поспешно ушел, оставив женщин на грани слез. Вернулся он уже в сумерках, с ним пришел мужчина с красивым, но неприветливым лицом, черными волосами и военной выправкой. – Ваша милость, это капитан Несфилд, – представил незнакомца аббат. Тот поклонился и остановил стальной взгляд на матери: – Мадам, будет лучше, если я сейчас объясню вам свою позицию. Король Ричард прислал меня и моих людей, чтобы мы строго следили за вами и вашими дочерьми. Мне приказано выставить охрану у всех входов и выходов из аббатства. Отныне и впредь никто не должен входить или выходить без моего разрешения. Мать холодно глядела на него: – Столько людей, чтобы стеречь беззащитных женщин и маленьких девочек. – В вас можно видеть угрозу для спокойствия короля. – Он смотрел на королеву неумолимо. – Вы теперь подчиняетесь мне. Сотрудничайте со мной, мадам, и вам будет нечего бояться. Мать ответила ему столь же непримиримым взглядом: – Мне знакомо ваше имя, капитан Несфилд. Полагаю, король, мой супруг, говорил о вас. Несфилд на мгновение смутился. – Король Эдуард назначил меня смотрителем лесов в Йоркшире, где я преследовал ланкастерцев от его имени. Позже меня направили в Кале, где я помогал вызволить захваченный французами английский корабль. Я верно служил его милости, как сейчас служу его брату. Мать открыла было рот, чтобы возразить, но капитан отсалютовал ей и развернулся на каблуках. – Я сам найду выход, отец аббат. Королева оборотилась к Истни, который выглядел огорченным и как будто униженным; незваный гость отнял у него власть. – Простите, отец, что наше пребывание здесь довело до такого. Мы доставили вам столько проблем. Они наверняка знают, что вы помогали нам. Аббат натянуто улыбнулся: – Сомневаюсь в этом, так как капитан Несфилд сказал, что я по-прежнему волен входить и выходить. Они опасаются вас. – Он понизил голос. – Все это подсказывает мне, что король чувствует себя ненадежно на троне и наверняка понимает: его титул находится в опасности и ему могут бросить вызов. – Да, – сказала мать, терзаемая мукой, – и он вполне может решить, что нужно устранить всех, кто представляет для него угрозу. Молитесь за моих мальчиков, прошу вас, отец аббат, и пусть Господь отвратит сердце Узурпатора от насилия. Через неделю во время ужина Истни сел с ними за стол. – Я только что говорил с двумя торговцами, которые в недавнее время были на западе. Они сказали мне, что там действительно готовятся выступления, и на юге тоже, с целью восстановить на троне вас и вашего сына, но их решительно подавляют. У матери был такой вид, будто ее ударили. – Я молилась, чтобы им сопутствовал успех. Это была моя единственная надежда, но теперь она безжалостно перечеркнута. – По ее щеке сползла слеза. – Это плохо скажется на всех нас. Узурпатор не будет чувствовать себя спокойно на троне, пока живы мои сыновья, и время работает против него. Осталось всего три года, и Нэду исполнится шестнадцать, в том же возрасте Генрих Ланкастер стал единовластным правителем. Тогда принц повзрослеет достаточно, чтобы бороться за свои права, и недостатка в сторонниках у него не будет. Отец Нэда пользовался популярностью в народе, и его самого тоже любят. Вы думаете, Узурпатор даст ему дожить до этого момента? Аббат мрачно взглянул на нее: – Увы, мадам, я хотел бы ответить вам «да» на этот вопрос. Но должен признать, что я тоже тревожусь. Весь июль и август они провели в унынии. Дети не могли найти себе занятий и скучали, Елизавета с Сесилией делали все возможное, чтобы развеселить их, лишь бы они не беспокоили королеву, которая не могла выносить шума и буйных игр. Двор продолжал объезд страны. В Вестминстере по-прежнему было тихо, хотя новости проникали и сюда – о том, что Ричард вознаграждал преданность: Бекингем был назначен констеблем Англии и правителем Уэльса и Марча. Не многих подданных так отличали, с горечью думала Елизавета. Однако в аббатство приходили путники и торговцы со всех концов страны, они говорили о растущем недовольстве тем, что Ричард захватил трон, и аббат, как верный друг, передавал им эти рассказы, без сомнения желая поднять королеве настроение, а в начале сентября он принес потрясающую новость. – Бекингем оставил короля! – объявил Истни, придя к ним трапезничать. – Но ведь он – его ближайший союзник! – воскликнула королева. – И тем не менее он отвернулся от короля. – Аббат сел на указанное ею кресло и промокнул лоб платком – день был жаркий, и это ощущалось даже за каменными стенами дома. – Кажется странным, что человек, который совсем недавно получил столь выдающиеся награды за поддержку, вдруг резко переменился, хотя может многого лишиться. У него должны быть веские причины, чтобы так внезапно сменить одеяние. – Откуда вы это узнали, отец? – осторожно спросила мать. – От моего друга лорд-канцлера, епископа Рассела, который находится при дворе. Он пишет, что Бекингем покинул объезжающих страну и отправился в свой замок в Брекноке, в Уэльсе, где держат епископа Мортона. Епископ Рассел считает, что между Бекингемом и королем произошел разлад. Советники держатся того мнения, что герцог разозлился на короля, так как тот не дал ему обещанные земли, но, по словам епископа, они были дарованы ему в июле, и причина ссоры остается загадкой.