– Тогда я рада за вас. – Елизавета печально обняла ее. Однако не успела мать переехать в свое новое обиталище, как Генрих заключил союз с шотландцами и предложил ее в качестве невесты овдовевшему королю Якову Третьему. Елизавета не смогла сдержаться: – Но она только что арендовала Чейнигейтс! Ей там нравится. И он почти на двадцать лет моложе. Генрих сумел извернуться: – Для меня главное – заключить мир с шотландцами, все прочие соображения второстепенны. – Но какая же она невеста? Он не дождется от нее детей. – Довольно, Елизавета. Я принял решение. – Генрих еще никогда не был так резок с нею. Это служило предостережением, что ей не стоит вмешиваться в политику. – Хорошо, – сухо ответила Елизавета и оставила его одного. Потом ее осенило: у Генриха есть не один побудительный мотив, чтобы выдать свою тещу за короля шотландцев. Это не только принесет мир между двумя народами, которые издавна враждовали, но и снимет с него бремя содержания двух королев, так как мать перейдет на попечение Якова. За ужином в тот вечер Генрих снова стал собой. И почти извинялся: – Не беспокойтесь о своей матушке, Бесси. Ничего еще не решено. Анну и Екатерину предложили в жены сыновьям Якова, что усложняет дело. Может статься, король сам захочет взять в жены одну из них. Елизавета успокоилась: – Пожалуй, так будет лучше. Она задумалась, как отреагирует Сесилия на новость, что одна из ее младших сестер может стать королевой шотландцев, ведь когда-то она сама претендовала на это место. Но во время своего краткого визита ко двору на свадьбу Сесилия говорила, что очень счастлива с Ральфом Скроупом в Апсолле. – Как я сказал, окончательного решения пока нет, – отозвался Генрих. В конце августа они отправились в Винчестер. Генрих хотел, чтобы Елизавета устроилась там за достаточное время до родов. По ее расчетам, ждать осталось всего шесть или семь недель. Елизавете не терпелось поскорее попасть в замок. – Планы изменились, – сказал ей Генрих за ужином в отдельной гостиной на постоялом дворе в деревушке Брэкнелл. – Посланные туда с инспекцией люди сообщили мне, что замок находится в нелучшем состоянии и совсем не подходит для рождения моего наследника. – Тогда где же я проведу время уединения? – спросила Елизавета. – В приорате Святого Свитуна. – (Это был небольшой монастырь при Винчестерском соборе.) – У приора Хантона роскошный дом, который он с радостью предоставит в ваше распоряжение. – Но я сперва хотела бы посетить замок, – сказала Елизавета. – Мне нужно кое-что показать вам. По приезде в Винчестер они сразу отправились в замок. Елизавета привела Генриха в главный холл и велела ему посмотреть наверх, где к стене на большой высоте была подвешена массивная круглая столешница. – Это был стол короля Артура, – сказала Елизавета, пока они стояли и разглядывали столешницу. – Он довольно древний. – О нем ходят толки даже в Бретани, – ответил Генрих. – Это чудо! Но он выглядит таким обшарпанным. Мы должны привести его в порядок. – Попросите, чтобы фигура Артура была похожа на вашу! – Елизавета улыбнулась. – Это подчеркнет ваше происхождение. – Отличная идея! – согласился Генрих и поцеловал ее, чем вызвал улыбки у свиты. Дом приора был великолепен. В главном холле с прекрасной деревянной кровлей решили устроить присутственную залу для собраний двора Елизаветы, где в роли первых придворных дам выступят ее мать, сестры и леди Маргарет. Спальни были обставлены роскошно, и еще в их распоряжении оказалось маленькое сокровище – чудесная часовня. Генрих остановился в замке, где для него наскоро переоборудовали несколько залов. – Негоже, чтобы он жил с вами под одной кровлей, пока вы находитесь в уединении, ожидая родов, – сказала леди Маргарет, и мать согласилась с нею. Однако король был у них частым гостем – то и дело приезжал ужинать после целого дня охоты в Нью-Форесте. Елизавета прислушалась к советам и много отдыхала, сидя с закинутыми вверх ногами в холле или наслаждаясь солнышком в саду приора. Когда лето закончилось и зарядили проливные дожди, она в основном стала проводить время в уютном тепле дома. Генрих беспокоился о соблюдении всех положенных церемоний как до, так и после рождения ребенка. По его распоряжению для Елизаветы привезли две отличные кровати с пуховыми подушками и отороченными мехом горностая алыми покрывалами. Он купил для нее рулоны бархата, дамаста и других тканей, а также горностаевые шкурки, чтобы сшить наряды, которые она будет надевать на церемонии после появления на свет малыша. Портной Елизаветы постоянно был занят. Сама она часами сидела в счастливой безмятежности и шила одежду для младенца. К ее радости, из Апсолла приехала Сесилия, очень взволнованная предстоящим радостным событием, так как у нее самой до сих пор детей не было, о чем она немало сожалела. Дни летели легко и быстро. Елизавета ничего не боялась. Ее охватила приятная эйфория, и она ожидала своего часа с полной невозмутимостью. Зная, что многие матери и младенцы гибнут во время родов, она полагалась на искусство Элис Мэсси, опытной повитухи, которую выбрала сама. Елизавета, ее мать и леди Маргарет обстоятельно побеседовали с этой женщиной, которую очень рекомендовали некоторые придворные дамы. К тому же рядом будут мать и Маргарет, чтобы подбадривать и развлекать роженицу. Матушка Мэсси проявила большую предусмотрительность и рекомендовала своей пациентке принимать расслабляющие ванны с травами. Елизавета ежедневно позволяла себе роскошь понежиться в ароматной воде, налитой в большую дубовую бадью, сидя на мягкой подстилке под полотняным балдахином. – Все мои роженицы учатся дыхательным упражнениям, мадам, – сказала ей повитуха. – Это помогает справляться с болью во время схваток. – Мне будет очень больно? – нервно спросила Елизавета. – Будет легче, если вы станете делать дыхательные упражнения. Если понадобится, я дам вам семян мака или приготовлю травяной настой. – Я слышала, что мощи некоторых святых защищают женщин при родах. – Так и есть, – согласилась матушка Мэсси, – и еще вы можете написать молитву на длинном куске пергамента и обернуть вокруг себя как родильный пояс. Не беспокойтесь, мадам, я сделаю все возможное, чтобы облегчить ваши роды. Ясным утром на третьей неделе сентября Елизавета встала из-за стола после завтрака и почувствовала слабую боль внизу живота, она сопровождалась спазмом и разбегалась по телу до поясницы. – Ох! Что это было? – воскликнула Елизавета и сразу села. Мать и Маргарет мигом насторожились. – Не может быть, – быстро проговорила Елизавета. – По моим подсчетам, прошло только восемь месяцев. Еще слишком рано. – Подождите, придет ли боль снова, – посоветовала мать. Елизавета намазала маслом кусок хлеба и положила на него сверху джем из айвы. Через десять минут боль пронзила ее снова. – О нет, – пробормотала Елизавета, потирая поясницу и ожидая, пока неприятное чувство пройдет. Мать выглядела встревоженной: – Думаю, нужно послать за акушеркой. – Это будет мудро, – согласилась Маргарет. Когда пришла матушка Мэсси, Елизавета снова ощутила схватки. Через час стало ясно, что роды начались, и Елизавета задавалась вопросом, как сможет вынести боль, если она еще хоть немного усилится. Весь день роженица промучилась, чувствуя, что у нее ничего не получается, и приходя во все большее раздражение и беспокойство по поводу того, что ребенок родится раньше срока и может не выжить. Королева хотела, чтобы она легла в постель, но матушка Мэсси покачала головой: – Лучше, если ее милость будет двигаться. Ходьба ей поможет. И Елизавета ходила по спальне, останавливаясь и опираясь на стол, чтобы перетерпеть боль, когда она становилась невыносимой, и желая видеть рядом с собой Генриха, но об этом не могло быть и речи. – Мужчинам не место в комнатах рожениц, – твердо заявила матушка Мэсси. – Королю сообщили, что ребенок на подходе, и он попросил, чтобы его держали в курсе дела. – Он шлет вам самые добрые пожелания и молится о счастливом исходе, – сказала леди Маргарет. Вечером дамы Елизаветы принялись открывать двери и сундуки, развязывать узлы, чтобы снять оковы с чрева, а матушка Мэсси смотрела на это и качала головой, удивляясь их глупости. А боль продолжала безжалостно мучить Елизавету. Вскоре после полуночи, когда роженица почувствовала, что больше ей не вынести, повитуха воскликнула: – Головка появилась! И он родился, ее сын, – крошечный, запачканный кровью незнакомец лежал на сгибе руки Елизаветы. Мать и Маргарет плакали от радости. – Наследник, наследник для Англии! – ликовала свекровь. – Благодарение Господу! – выдохнула мать и, отодвинув в сторону закрывавшую дверной проем штору, позвала вестника. – Будьте добры, сообщите нашему повелителю королю, что у него есть сын и наследник. – Мы пойдем и скажем ему сами, – прервала ее Маргарет, торопливо выводя королеву из комнаты. Матушка Мэсси взяла у Елизаветы ребенка, чтобы обмыть и запеленать его. Молодая мать, хоть и была измучена родами, понимала, что акушерка не так сильно радовалась, как ей следовало бы. – Что-нибудь не так? – в тревоге спросила она, пока служанки приводили ее саму в порядок. Повитуха уложила младенца в большую золоченую колыбель, сделанную специально для него. – Ребенок маленький, потому как родился раньше срока, мадам, и я боюсь, что он слабый. Я хотела бы услышать крик из здоровых легких, но этот малыш молчит. – Она обратилась к придворным дамам: – Приведите сюда кормилицу, чтобы мы могли приложить его к груди.