Какой теперь смысл лежать в постели? Елизавета встала и позвала своих фрейлин, чтобы те одели ее, после чего отправилась в церковь на мессу. Там она с изумлением застала Сесилию, сидевшую в слезах на королевской скамье. – Что случилось? – спросила Елизавета, торопливо подходя к сестре. – Сис? Та повернула к ней заплаканное лицо. – Это из-за короля! – всхлипнула она. – Он аннулирует мой брак с Ральфом. Я не вернусь обратно в Апсолл и никогда больше его не увижу. Елизавета на миг потеряла дар речи. – Что? Он и словом не обмолвился об этом. Сесилия утерла глаза: – Сегодня утром он вызвал меня в свой кабинет и сказал, что Ральф – неподходящий супруг для меня, так как его отец поддерживал короля Ричарда. – Но лорд Скроуп был одним из тех, кто получил прощение после Босворта. – Король по-прежнему сомневается в его лояльности. Но Ральф ему не враг, я клянусь. Бесси, не могли бы вы поговорить с его милостью, чтобы он позволил нам остаться вместе? Я люблю Ральфа. Мне невыносима мысль о разлуке с ним. – Сесилия снова разрыдалась, плечи ее вздрагивали. – Конечно, – ответила Елизавета. – Я поговорю с ним. Ждите здесь. Король, как ей сообщили, завтракал. – Дайте мне пройти, – приказала Елизавета стражникам и прошествовала мимо них в покои Генриха. Он с удивлением вскинул на нее глаза, когда она влетела в столовую залу, и сделал знак слугам удалиться. – Cariad, чему я обязан удовольствием видеть вас? Вы, кажется, взволнованы. – Именно так! – воскликнула Елизавета. – Только что я услышала ужасающую новость. Моя сестра сильно опечалена, так как ее брак будет аннулирован. Я впервые узнала об этом, застав Сесилию в своей часовне, она плакала навзрыд. Скажите мне, что это неправда. – Елизавета, сядьте, – попросил ее Генрих тоном человека, который собрался объяснить что-то капризному ребенку. – Это правда. Я испытываю сомнения относительно лояльности Скроупов, и Ральф – неподходящий супруг для Сесилии. У меня есть на примете гораздо более выгодная партия для нее, и я хотел бы видеть ваших сестер удачно выданными замуж. – И кто же эта выгодная партия? – Елизавета не собиралась сдаваться. – Лорд Уэллес, мой дядя, сводный брат моей матери. – Понимаю. – Она действительно поняла. Вероятно, тут не обошлось без Маргарет. Елизавета знала лорда Уэллеса. Он пользовался большим уважением ее отца и был одним из тех видных йоркистов, которые оказывали сопротивление Узурпатору и присоединились к Генриху в Бретани, за что получил пэрство. В целом Уэллес был приятным человеком, но он вдвое старше Сесилии, хотя это не тот аргумент, который подействовал бы на короля. Елизавета открыла было рот, чтобы возразить, но какой смысл? Ей все равно не победить в споре. Упорство Генриха непреодолимо, как Страшный суд. Если он что-то решил, его не переубедишь. Боевой дух внезапно покинул Елизавету. Она поняла, что привлекало Генриха в новом брачном союзе, – должно быть, он видел в ее сестрах или в их будущих мужьях потенциальную угрозу своему трону. Ему пойдет на пользу замужество невесток с его верными сторонниками. Елизавета не могла оспаривать это. Но как же тяжело будет Сесилии покинуть любимого Ральфа. Елизавета постаралась утешить сестру, хотя и догадывалась, что та не верит в искренность ее желания помочь. – Я сделала, что могла, – сказала Елизавета, ясно сознавая, что никакие протесты не поколебали бы решимость Генриха. Сесилия покачала головой: – Была ли на свете более несчастная принцесса? Мы – пешки, Бесси, которые по своей прихоти двигает король. И он никого не станет слушать, даже вас. Брак мигом аннулировали, и в конце ноября Елизавета уже стояла с Генрихом в церкви Святого Стефана, наблюдая за новым венчанием Сесилии. У невесты, наряженной в парчу, было трагическое выражение лица, жених суетился вокруг нее, всячески проявляя внимание и заботу, и вообще был очарователен, так что к концу свадебного пира удостоился горькой улыбки Сесилии. Елизавета позволила себе немного расслабиться. Все сложится. Уэллес станет хорошим мужем для ее сестры. Той осенью и до самого Рождества Генрих с Елизаветой проводили много времени вместе, строили планы ее коронации и составляли списки: дам, которые будут сопровождать ее, необходимой дорогой одежды и гостей, которых они хотят пригласить. Однако во время праздников Генрих казался озабоченным. – Ходят все более упорные слухи, что в скором времени граф Уорик вновь даст о себе знать, – сказал он, садясь рядом с Елизаветой, чтобы послушать выступление хористов из Королевской капеллы. – Некоторые из моих советников слышали такие разговоры в тавернах и церквах, но никто не знает, где их источник. Идет и другая молва – будто Уорик сбежал или был убит в Тауэре, однако сегодня он был там, совершенно живой и здоровый. Елизавета обрадовалась, услышав это, так как беспокоилась о своем юном кузене. Однако слухи ее встревожили. – Вы серьезно относитесь к этим разговорам? – спросила она. – Думаю, нам нужно быть настороже, – ответил Генрих. – Я не могу рисковать своей безопасностью. Хористы ждали. Генрих кивнул, и их голоса вознеслись к потолку. Холодным январским днем Елизавета играла в триктрак с Анной, когда появился Генрих и отослал ее сестру прочь. По его лицу было видно, что он чем-то взволнован. – Cariad, – сказал король, присаживаясь к ней за стол, – мне очень жаль, но вашу коронацию придется снова отложить. До меня только сейчас дошли новости, что в Ирландии появился самозванец, который претендует на мой трон и называет себя Уориком. Елизавета была потрясена: – Но Уорик в Тауэре! – Именно, мы проверяли. Но этот Ламберт Симнел – вероятно, имя ненастоящее – заявляет, будто он сбежал из тюрьмы. – А кто такой Ламберт Симнел? – Простой мальчик – боюсь, лишь игрушка в руках какого-то авантюриста. Имя странное. Один из моих агентов сообщил мне, что его зовут Джон, значит первое имя вымышлено. Досадно, но мы почти ничего не знаем об этом заговоре, и меня беспокоит, что люди попадаются на уловки этого самозванца. Один из них, должен признаться, – это лорд Скроуп. – Генрих посмотрел на жену, будто хотел сказать: «Я же говорил вам», а она попыталась не заострять на этом внимания. – По общему мнению, мальчик умеет изящно выражаться, красив и обходителен, к тому же он, судя по всему, точно и убедительно рассказывает о своем прошлом. Некоторые всерьез принимают его за Уорика. И он хвалится, что намерен низвергнуть уэльского слюнтяя, который захватил корону. – Генрих презрительно фыркнул. – Кто-то наверняка его подучивает, – сказала Елизавета, в гневе сжав кулаки: любой, кто выступал против Генриха, угрожал и Артуру. – Я думаю точно так же, – согласился король. – Скорее всего, это какой-то известный йоркист, хорошо знакомый с жизнью двора и королевской семьи. – Но известные йоркисты знают, что Уорик в Тауэре! – Ах, они могут верить, что его похитили оттуда. – Генрих заколебался. – И даже, вероятно, с охотой, просто чтобы досадить мне. Этот парень может служить прикрытием для того, кто всерьез претендует на корону, но не смеет действовать открыто. И, Бесси, у меня есть причины опасаться, что это ваш кузен Линкольн. Елизавета собралась было протестовать, но поняла, что Генрих, вполне вероятно, прав. Его победа при Босворте положила конец надеждам Линкольна на корону. Желавшие видеть на троне короля из дома Йорков с готовностью поддержат его притязания. Очень может быть, что Линкольн взращивал Симнела в качестве претендента с целью замаскировать свои собственные тайные намерения. – При моем восшествии на престол он дал клятву верности, – сказал Генрих, – но я всегда с трудом верил ему. При Узурпаторе он исполнял должность лорда – наместника Ирландии. Вам не кажется символичным, что этот самозванец появился именно в Ирландии? – Вероятно, вы правы. – Елизавете не хотелось признавать, что один из членов ее семьи – изменник. – Как вы поступите? Арестуете его? – Нет. – Генрих мрачно улыбнулся. – Я слежу за ним, и мой Совет пытается разузнать побольше о Симнеле. Я усилил охрану в портах и готов действовать быстро, если понадобится. Не беспокойтесь, cariad. Мы управимся с этим самозванцем. – Генрих хотел уже встать, но замер. – Что вы знаете о сэре Джеймсе Тирелле? Вопрос испугал Елизавету. – Почему вы спрашиваете? – Узурпатор сделал его комендантом Гина в провинции Кале. Он до сих пор там, и я размышляю, стоит ли подтверждать его назначение на эту должность. – Мне известно только, что его посылали в Тауэр, чтобы взять там из гардероба вещи, необходимые для церемонии наделения титулом сына Узурпатора, и Тирелл был там в то время, когда исчезли мои братья. Генрих нахмурился: – Вы считаете, он к этому причастен? – Я не знаю. Мне это казалось странным. Но вероятно, так сложились обстоятельства. – Хм… По словам верных мне людей, вслед за этим он получил от Ричарда несколько высоких должностей. И тем не менее Тирелл не сражался при Босворте, таким образом избегнув обвинения в измене. Я расспрашивал о его достоинствах, и до сих пор он хорошо служил мне в Гине, так что я утверждаю его в должности. Генрих поцеловал Елизавету и ушел. Она сидела и размышляла о том, почему Ричард доверил Тиреллу все эти высокие посты. Оценил его способности? Или то была награда за оказанные услуги? Не стоило ей так думать. Нужно полагаться на здравое суждение Генриха, более объективное, чем ее собственное. Некоторое время не было никаких новостей. Отправляясь в феврале в Фарнхэм навестить Артура, Елизавета испытывала дурные предчувствия, словно вот-вот грянет буря. Угроза со стороны Симнела, как она и опасалась, не исчезла. За четыре месяца Артур набрал вес, хотя по-прежнему выглядел очень хрупким. Когда Елизавета протянула к нему руки, он отпрянул, прижался к пышной груди леди Дарси и посмотрел на мать с опаской. – Не годится так приветствовать свою леди матушку, милорд принц, – упрекнула малыша его наставница. – Ну же, идите. Она передала ребенка Елизавете, которая поцеловала пушистую головку мальчика и попыталась ощутить прилив материнской нежности. Неспособность отыскать в себе эти чувства вызвала у нее панику. Даже милая беззубая улыбка Артура не задела струн ее сердца. Она ощущала одну лишь жалость к этому крохе, который в материальном смысле не нуждался ни в чем, только мать не могла полюбить его. И все же Елизавета отдала бы свою жизнь ради сына, ведь он – ее плоть и кровь и ему грозит много опасностей. Может быть, так выражалась ее любовь? В Вестминстер Елизавета вернулась расстроенной. Что за негодная она мать. Нужно почаще навещать Артура. – Как чувствует себя наш сын? – спросил Генрих, придя в ее покои ужинать. – Хорошо, – ответила она. – Он набрал вес, улыбается и следит за всем глазами.