– Прекрасная дева! Cariad, какой бесценный подарок! – Он наклонился поцеловать жену и взял у нее из рук дочку. – Маргарет, – сказал король, сияя улыбкой и обращаясь к матери. – Ее нужно назвать в вашу честь, моя дорогая матушка. – (Малышка сердито глянула на него и замахала крошечными кулачками.) – Она определенно здорова. – Вы не расстроены, что это не сын? – Нисколько. – Генрих улыбнулся. – Мы еще молоды, Бесси, у нас много времени. Сейчас я рад этой крепышке. Принцессы – ключ к великим союзам. Мы найдем вам прекрасного принца, да, мое сердце! Малышка ясно выразила свое недовольство громким криком. После того как Артура привели повидаться с сестренкой и он погладил ее по головке, сказав благоговейно: «Ляля!» – Елизавету оставили отдыхать. Спала она крепко, утомленная родами, но счастливая и довольная, а мать сидела рядом с нею за шитьем. На следующий день новорожденную принцессу торжественно отнесли в церковь Святого Стефана, чтобы совершить обряд крещения. Как и в предыдущий раз, Генрих с Елизаветой ждали, пока ее принесут к ним обратно для благословения и положат в дубовую колыбель под парчовым пологом, застланную мехом горностая. Позже в тот же день в зале парламента Артура сделали принцем Уэльским, а вечером Генрих привел его к Елизавете и рассказал ей, как хорошо вел себя их сын, когда сидел на троне под балдахином с гербами и во главе стола на пиру, устроенном в честь этого события. – Вы когда-нибудь станете прекрасным королем, – сказал он мальчику. – Но это произойдет еще не скоро, я надеюсь, – молвила Елизавета, протягивая руку к мужу, пока Артур полз к ней по постели. Она еще не вставала после родов, когда ей пришло личное послание от короля Фердинанда, который сообщал, что он захватил город Бака в королевстве Гранада и сильно преуспел в борьбе против мавров. «Так как наша победа должна интересовать весь христианский мир, – писал он, – мы посчитали своей обязанностью уведомить о ней королеву Англии». Елизавете это понравилось. Фердинанд легко мог написать одному только Генриху или им обоим вместе, но он признал ее статус законной королевы Англии. Елизавета раздумывала, как ей ответить на это послание, когда появилась леди Маргарет. – Не хочу беспокоить вас, Бесси, но несколько ваших дам подхватили корь. Елизавета инстинктивно склонилась над колыбелью: – Они были здесь? – Хвала Богу, нет. Но я считаю, вам нужно оставаться в уединении, пока опасность не минует. – А что с Артуром? – Елизавета вдруг страшно испугалась. Если он тоже заболеет, вдруг у него не хватит сил бороться с болезнью. – Генрих сегодня же отправит его в Ричмонд. Он считает, там безопаснее. Привести к вам Артура, чтобы попрощаться? – Нет. Я не хочу подвергать его ни малейшему риску. Тут Елизавету осенило: только мать, любящая свое дитя, отказалась бы от встречи перед разлукой ради безопасности ребенка. Хоть Елизавета и была напугана, сердце ее исполнилось облегчения. Она все-таки любит Артура! Она нормальная мать! Вспышка кори не утихала. Несколько придворных дам умерли. Елизавета быстро оправилась после рождения Маргарет, уже вставала с постели и сидела в кресле, тем не менее она оставалась в своих покоях и держала дочку при себе. Воцерковили ее только в праздник святого Иоанна, на третий день рождественских торжеств; церемония прошла тихо, без гостей. Через два дня Генрих велел перевести двор в Гринвич во избежание заражения. Маскарадов не устраивали, и развлечений было мало, однако король распорядился о назначении Князя беспорядка, который затевал всевозможные спортивные забавы и очень всех веселил. К Сретению вспышка кори сошла на нет, и двор вернулся в Вестминстер. Генрих и Елизавета с процессией отправились в Вестминстер-Холл, а оттуда на мессу. После этого они смотрели представление в Белом холле. Той ночью Генрих в Райской постели обнял Елизавету и овладел ею после долгих месяцев воздержания. Став снова единым телом с ним, Елизавета испытала жизнеутверждающее ощущение. Потом они сонно лежали рядом, голова Елизаветы покоилась на плече Генриха. Он сказал ей, что увеличил содержание ее матери. Она про себя возликовала, уверенная, что скоро король разрешит теще вернуться в Чейнигейтс. Глава 16 1491–1492 годы Дождливым днем в конце июня 1491 года во дворце Гринвич появился на свет второй сын Елизаветы. Когда его положили ей на руки, она сразу ощутила любовь к нему. Рыжеволосый и крепкий мальчик был истинным Плантагенетом, копией ее отца, и легко мог сойти за младенца двух месяцев от роду. Генрих, глядя на этого маленького богатыря, необыкновенно возгордился: – Рождение этого малыша вдвое укрепляет мою династию. Мы назовем его в честь короля Генриха Шестого, которого вскоре, я уверен, причислят к лику святых, если золота, потраченного мною в Риме, хватит, чтобы подвигнуть на это папу! Генрих и мое имя тоже, так что оно вполне подходит. Елизавета мимолетно вспомнила бедного полупомешанного Генриха Ланкастера, который дрожал от страха в Тауэре, – человек с нежной душой, он, к несчастью для себя, оказался в эпицентре гражданской войны. По милости Божьей, его юному тезке будет уготована более счастливая жизнь. Завернутый в парчовую мантию с горностаем, новый принц в присутствии двухсот мужчин с факелами был крещен в близлежащей церкви монахов-обсервантов, в той же серебряной купели, что и Артур. Мальчик рос и развивался прекрасно. Елизавета не спускала с него глаз. Именно это чувство она хотела испытывать и никогда не ощущала по отношению к Артуру, оно превосходило даже ее любовь к Маргарет. Генрих, или Гарри, как они его называли, был так похож на отца Елизаветы, что завоевывал все сердца. Елизавета не могла отделаться от желания, чтобы ее первенцем стал он, а не Артур. Гарри от рождения был гораздо крепче брата, и в нем чувствовалось нечто особенное, словно Господь с избытком наделил его разными дарованиями и талантами. Посмотрите только на эти пухлые маленькие ручки, которые тянутся во все стороны и хватают все подряд! По сравнению с Гарри бедный Артур выглядел хилым. В возрасте около пяти лет этот серьезный маленький мальчик упорно учился и старался изо всех сил удовлетворять отцовским ожиданиям. Гарри же, Елизавета это знала, ни к чему не придется прилагать усилий. Увы, материнской идиллии не суждено было длиться долго. Как только Елизавету воцерковили, Генрих организовал двор для их детей во дворце Элтем, к востоку от Лондона. Элтем располагался в прекрасном месте на вершине холма, откуда открывался великолепный вид на Сити. Елизавета хорошо знала этот дворец, он был одной из любимейших резиденций ее отца, который выстроил там главный холл с уносящимся ввысь потолком. Когда Генрих сказал за обедом, что Гарри отправится в Элтем вместе с Артуром и Маргарет, Елизавета ударилась в слезы. Король сжал ее руку: – Элтем недалеко от Лондона. Вы сможете посещать детей, когда захотите. Леди Дарси будет отвечать за них, а мистресс Оксенбридж, у которой прекрасные рекомендации, станет няней Гарри. – Знаю. Я сама ее назначила. Но мне невыносимо, что я пропущу младенчество Гарри. Больно думать, что он сильнее привяжется к своей няне, чем ко мне. Генрих улыбнулся ей: – Я уверен, этого не случится, особенно если вы будете часто навещать его. – О, еще бы! Если вы позволите, я буду регулярно оставаться там. – Конечно. А когда в Элтеме потребуется тщательная уборка, мы отправим детей в Шин или Гринвич. Оба дворца находятся достаточно далеко от нездорового лондонского воздуха. Но ваше место здесь, со мной, Бесси. У вас есть обязанности как у королевы. О детях хорошо позаботятся, и со временем вы займетесь вопросами их образования и организацией браков. Вот что делают хорошие матери. Елизавета оценила старания Генриха ободрить ее, однако при расставании с детьми в Элтеме у нее надрывалось сердце, особенно когда младенец Гарри одарил Анну Оксенбридж, взявшую его, спеленутого, на руки, беззубой улыбкой. Леди Дарси улыбнулась: – Я знаю, оставлять их в первый раз нелегко, мадам. Но юный принц Генрих, кажется, вполне способен свыкнуться с переменами в жизни. Мы не дадим ему забыть о вас. – Спасибо, – сказала Елизавета и сморгнула слезы. – Я приеду на следующей неделе. В сопровождении своих дам она прошла к выходу из дворца. На великолепной крыше главного холла, которую поддерживали толстые деревянные балки, все еще блистали золоченые эмблемы ее отца – белая роза и лучистое солнце. Стоило Елизавете на мгновение закрыть глаза, как она легко могла представить, что время откатилось назад к тому моменту, когда этот зал был наполнен представителями двора Йорков и она была в центре внимания вместе со своим высоким величавым родителем, который в воспоминаниях представлялся ей средоточием всей жизни. Как бы он гордился своими внуками, особенно Гарри. Когда колесница со стуком проезжала по подъемному мосту, Елизавета думала о том, что ее дети будут счастливы в Элтеме. А на следующей неделе она привезет рулоны бархата, атласа и дамаста, чтобы им сшили одежду. Важно блюсти их королевский статус с самого раннего детства. Елизавета регулярно наведывалась в Элтем и постепенно привыкала к разлуке с детьми. Но жизнь никогда не текла для нее гладко. Всегда возникали поводы для беспокойства. О новых слухах ей рассказала Анна, которой уже исполнилось шестнадцать. – Я слышала, как дамы сплетничали, – сказала она, готовя Елизавету ко сну. – Опять пошли разговоры о том, что наши братья живы. Елизавета затаила дыхание: – Об этом толковали и прежде. – Знаю. Но кто распускает эти слухи, Бесси? Это досужие сплетни или кому-то действительно хочется, чтобы так было? И есть ли в этих пересудах хоть капля правды? – Анна вспыхнула. Популярность Генриха падала, так как он получил репутацию скряги. Но это был сильно упрощенный взгляд на вещи. Король старался накопить богатства, которые станут опорой его династии, ужесточал законы, чтобы знать не могла возвышаться и затевать войны, как было при Ланкастерах и Йорках. Некоторые принятые им меры вызывали недовольство, и неудивительно, что кое-кто желал возвращения юного и многообещающего Эдуарда Пятого. – Хотелось бы мне знать, где источник этих слухов, – промолвила Елизавета, снимая кольца. – И еще я была бы не прочь разобраться наконец, что случилось с Нэдом и Йорком. Анна поймала ее взгляд: – По-вашему, они еще могут быть живы? – Я долго думала об этом. Но отсутствие каких бы то ни было вестей от них, мне кажется, позволяет предположить, что они мертвы. Анна кивнула: – Я тоже так считаю. На следующее утро Генрих неожиданно пришел в личные покои Елизаветы. Она в этот момент сидела со своими дамами и вышивала алтарный покров. Лицо короля было мрачным. – Дамы, оставьте нас, – приказал он, и женщины под шорох шелковых юбок ретировались в большую залу. Елизавета встала и прежде всего подумала о детях. Случилось что-то ужасное? – У вас потрясенный вид, Генрих. В чем дело? Король опустился на скамью у очага: – В Ирландии объявился очередной самозванец. Недавний разговор с Анной мигом всплыл в голове у Елизаветы. Связаны ли события в Ирландии с новой волной слухов?