– Ну правда, давайте уже, – сказала Лиза, откладывая телефон в сторону. Лицо её при этом было очень довольным. Такой довольной Элла давно не видела подругу. С одной стороны, странно, а с другой – очень приятно, хоть у кого-то жизнь налаживается. Официант разлил по бокалам вино и оставил девушек наслаждаться едой и разговорами в небольшом уютном закутке. – В этот раз повезло с местом. Манюня сможет разойтись не на шутку, и никто на нас не будет оглядываться, – сказал Василиса, подмигивая Марго. – О да, ведь у нас назревает разговор. Да, Ляль? – Марго перевела стрелки на Эллу. «Западня», так назывался этот ход, когда Василиса и Марго играли со своим собеседником. У них это мастерски получалось. Василиса прикидывалась доброй дурочкой, а Марго – плохим полицейским. Лиза в их игры никогда не влезала, куда интересней наблюдать, как раскрывается собеседник при такой атаке с двух сторон. Внутри у Эллы бурлили разные эмоции, сначала она хотела просто уйти: «Ведь понятно, что подруги не отвяжутся, пока не узнают всю правду. А с другой стороны, ну они же подруги. Они же не просто так это все затеяли». Она в очередной раз взяла себя в руки. – Он не хочет серьёзных отношений! – словно выстрелила Элла и зажмурилась, зная, что сейчас, по закону жанра, должна обрушиться лавина возмущений. – Гляньте-ка, ещё один великий Нехочуха. А спать он с тобой хочет? А жить он у тебя тоже хочет? А есть за твой счёт он тоже хочет? А отношений он не хочет. Интере-е-есно, – сопровождая каждое предложение лёгким хлопком по столу, отчеканила Марго и развела руки в стороны. – Ну, Манюня, – ласково обратилась к подруге Василиса. Зная, что так она точно не станет продолжать закипать и скорее сменит гнев на милость, – Ты же знаешь, что с творческими натурами всегда так. Они нерешительные, порой взбалмошные. – То, что он взбалмошный, мы уже знаем. Плавали. Творческий?! Сомневаюсь. Объясни, какой от него толк? – Ну, не знаю. Ну, это трудно объяснить. Атмосфера в ресторане совершенно не располагала к откровениям. Хоть подруги и выбрали тихий закуток, чем ближе шло дело к полуночи, тем громче становилось внутри. Вокруг кружили пары в красивых вечерних нарядах. С купольных сводов падал на посетителей мягкий приглушённый свет от старинных люстр. Там и тут лилось вино, шампанское и звенели бокалы. Люди веселились в ожидании праздников. – Ты его конкретно спросила? Он видит в будущем вас как семью? – вмешалась в разговор Лиза. – Нам об этом нельзя говорить. – В смысле?! – подняла бровь Марго, стараясь выместить весь свой гнев на стейке, который, судя по всему, был не из говядины, а из резины. – Двадцать один день нельзя говорить о моей навязчивой идее. Это нам так наш психолог сказал, – пояснила Элла. – Слышь, Вася, оказывается, наши шпингалеты – это навязчивая идея была, – цокнула языком Марго и отвела голову в сторону, не отрываясь от разборок со стейком. – Причём наша, мужики там, наверное, нужны только чисто технически? – отправляя в рот салатные листы, ответила Василиса. – Нет! Ну как вы не понимаете?! – пыталась возразить Элла. – Действительно, как мы не понимаем. Тёмные женщины. Куда нам до семейного психолога. Ты мне вот что скажи, ты до запрета ему этот вопрос задавала? – перебила Василиса. Элла потупила взор. В воздухе повисла неприлично длинная пауза. – Задавала. Он сказал, что не готов и не уверен, что мы можем стать семьёй, – наконец произнесла дрожащим голосом девушка. Ей хотелось в этот момент очутиться дома. Не у них с Кириллом. Не в родительской квартире. А у себя. В своей воображаемой квартире. Усесться в глубоком уютном кресле и, укутавшись пледом, посмотреть куда-то вдаль, за линию горизонта. Смотреть так долго, пока глаза не устанут и не начнут слезиться. В этот момент по её щеке предательски скользнула слеза. – Чёрт, – вернувшись в реальность и вытирая щёку, шёпотом выругалась она. Все молчали. За окном продолжал валить огромными хлопьями снег, а в окне отражались мерцания от настольных свечей. Это должен был быть приятный предпраздничный ужин в кругу самых любимых людей. А теперь она сидела вполоборота за столом и вытирала солёные слёзы. – Я знаю, что такое жить с самовлюбленным эгоистом, – сказала Василиса, поднимая бокал вина. – Помню, ловко тогда всех обманывала с тем, как мне хорошо живётся, и плакала по ночам в подушку. Пока в один вечер не позвонила Марго и тотчас меня забрала к себе. Побитую, в соплях, с измученной психикой и размазанной по асфальту самооценкой. Давно надо было уйти. Сбежать. Но от моей тогдашней любви ноги будто приросли к полу, и голова становилась мутной. Будто не хотела в себя впускать новые мысли, казалось, они кружились вокруг головы, требовали своё место. Жалили по глазам, по вискам болью и шипели зло прямо в ухо: «Брось, уходи, беги». А потом приходил он. Обнимал, обволакивал, а затем, наигравшись, бросал на пол. Там, по его мнению, было моё место. Но я нашла в себе силы признать, что это не отношения и не любовь. Глаза Василисы блестели, от беспощадно подбирающихся слёз. Рука с бокалом слегка подрагивала. Она не привыкла быть столь откровенной. Но сейчас ей очень хотелось поддержать подругу. Скорее всего, в жизни каждой девушки случается мерзавец. Вопрос, насколько рано она его распознает и выгонит. – Понимаю. Сейчас внутри всё трясётся. Но возьми себя в руки и посмотри на ситуацию с другой стороны. Чего ты ждёшь? Почему ты тянешь время? Я знаю, как в таких случаях поддержка нужна. Хочешь, мы просто будем рядом? – спокойным вкрадчивым голосом сказала Марго и тоже подняла бокал. – Хочу, – сквозь слёзы выдавила Элла и, подхватив бокал, двинулась им навстречу подругам. Зал пронзил звон бокалов, женских слёз. А потом и смеха. Обстановка окончательно разрядилась. Марго стала нести свои любимые шутки. Василиса и Элла постоянно смеялись, наперебой рассказывая что-то, только Лиза вела себя чуть отстранённо, отвлекаясь на телефонную переписку. Глава 16. Работа лечит Потом, где-то через месяц, Элла случайно встретила Кирилла на улице. Он шёл с молодой девушкой – красивой, стильно одетой и с самодовольным выражением лица: «Вот я, мол, какая, с высокой степенью притяжения». А ещё было что-то хищное в ней – взгляд цепкий, зверь, а не женщина. Пантера. Такая ухватит, не выпустит, и сам Кирилл как-то потерялся на фоне этой хищницы. Понуро выглядел. Впрочем, Элле уже все равно, как он там выглядел. Это первое время мучилась, в себя прийти не могла. Казалось, разучилась дышать полной грудью. Смотреть открытым взглядом и чётко выражать свои мысли, не боясь стремительной реакции собеседника. Нет хуже ощущения, когда женщина сама к себе испытывает брезгливость. Василиса тогда её очень поддержала, возилась с ней, как с маленькой, и Марго с Лизой всё время звонили. Если бы не девчонки, так и не вышла бы из того ужасного состояния. А ещё Юстинас помог. Она пришла тогда на работу никакущая. Глаза пустые, голова ватная. Он встретил вопросом: – Что случилось, Эллочка? Ты какая-то другая. – Мы с Кириллом расстались. Он сказал, что я его больше не притягиваю как… как женщина. – И она расплакалась от души. Впервые расплакалась так, будто слёзы несли её не вниз, в тёмную пропасть депрессии, а наоборот – наверх, к свету. Юстинас ей не мешал. Сидел, опустив полноватые плечи, крутился туда-сюда на офисном стуле. Потом встал, протянул ей воду и салфетки. И молча снова сел на стул, а через время тихо проговорил: – Ну всё, всё. Поплакала и хватит. Не ты виновата, что Кирилл слабаком оказался. Ведь он действительно слабак и не любил тебя вовсе. Зачем тогда о нём жалеть? С глаз долой – из сердца вон! Ты к завтрашней презентации готова? Судя по глазам, не очень. А клиент у нас жирный. Поверь мне, Эллочка, ничто так хорошо не штопает любовные раны, как хорошая работёнка. Давай-ка мы с тобой утрём слёзы и начнём рассуждать о наших насущных делах? Элла кивнула, густо высморкалась и быстренько смахнула рукавом остатки слёз. Когда начальник уже вовсю рассказывал о клиенте и его ожиданиях, собравшись, она осторожно перебила: – Знаешь, Юстинас, ты очень хороший и добрый. Я рада, что попала к тебе. Юстинас кивнул и улыбнулся смущённо, наверное, не особо привык к комплиментам. Да и на директора мало походил, а может, это она его воспринимала скорее как дальнего родственника, с которым они уже не в одной передряге побывали. Казалось, и он к ней относился по-родственному, всегда виделась в его глазах забота, а последнее время и грустная жалость. Начальники ведь должны быть лишены этих чувств. Им они мешают. Руководителям отстранённость нужна, чтобы чётко принимать правильные решения. А какая радость с ним случалась, когда Элла, словно курочка, несла золотые идеи, принося очередной подписанный контракт. Конечно, эти моменты радости были осторожные и сдержанные, тем не менее, они были. Точно были. – Эллочка, ну ты как всегда… Как всегда на высоте! Я после ужина… Сразу тебе звонить… Он наш… Наш проект! Ты представляешь? Эллочка, что ты молчишь? – старался поделиться радостью Юстинас, крича в трубку после очередного контракта. А Элла только и могла, что улыбаться в ответ, молча прижимать смартфон к уху. Действительно, ничто так не лечит, как работа. Она ушла в неё с головой и не собиралась выныривать хотя бы первые несколько недель, пока боль в сердце не уляжется. Угомонятся ноющие раны, и глаза перестанут искать в офисе Кирилла. Юстинас его почти сразу же уволил, как только узнал, что они с Эллой расстались. Как будто держал его из-за неё. Кирилл устроил скандал, обещал засудить компанию и обвинял Эллу в сговоре с Юстинасом. Пытался распускать грязные слухи, что она спит с шефом и поэтому его увольняют. Обещал мстить и уверял, что она больше нигде в городе не сможет устроиться. Рассказывал, что она воровала его идеи и вообще весь креатив держался на нём, а она лишь смазливое личико да длинные ноги. Несмотря на убедительность Кирилла, ему никто не поверил, весь коллектив встал на сторону Эллы. Шеф попросил Эллу поработать из дома, пока не утихнут страсти, а когда она вернулась в офис, её встретила улыбающаяся Нино с чашкой ароматного кофе. Глава 17. Маленькие таблеточки В голове метались мысли: «Зачем мне всё это нужно? Что изменит этот разговор? Как это мне поможет?» Ей хотелось развернуться и пойти в сторону дома, где ждал Кирилл со своей коллекцией страхов и предрассудков, которые уже так знакомы. Элла, сама от себя не ожидая, начала избегать каких-то вещей, дабы вновь не разбудить спящего зверя внутри своего симпатичного партнёра. Она не могла думать о том, чтобы пойти к психологу и как-то начать переводить их отношения на новый уровень или вообще расстаться с Кириллом. Девчонки прессовали как могли, желая хоть как-то расшатать её сонное состояние. Но пока это было безрезультатно. Правильно выразилась тогда Василиса: «Надо созреть». Вот, по-видимому, Элла и созрела. Не к общему, не к тому, которого посоветовал сам Кирилл, а пошла к совершенно незнакомому дядьке искать ответы на мучающие её вопросы. В приёмной никого не было. Ни привычного услужливого секретаря, которая бы предложила чай, кофе и вазочку с конфетами. Ни ожидающих клиентов, от которых можно узнать, каков этот специалист и чем он особенно отличается от всех других. Да что там говорить, даже скамеек или стула для ожидания тоже не было. «Чёрт, может, это знак? Может, стоит свалить? – мелькнуло на минуту в голове у Эллы. Она потеребила с секунду пальцы на перчатках, скрутила их в жгутик и ударила о другую ладонь. – Эх, была не была, что я, зря сюда пёрлась?» Осторожно постучала в дверь. Ей никто не ответил, тогда она медленно нажала на ручку и вошла в комнату. Всё её внимание приковало панорамное окно, которое открывало невообразимо красивый вид на весь Старый город – прекрасный заснеженный Вильнюс. Смеркалось, все улочки были усыпаны мелкими огоньками. Гору Гедиминас обвивала гирлянда из фонарей. Тут же рядом, в цвет государственного флага, подсвечивалась гора Трёх Крестов. А справа в углу переливалась фонариками телевизионная башня, словно рождественская ёлка в стиле хай-тек. – Красиво, – шёпотом пробормотала Элла. – Да, вид здесь отменный, – вдруг прервал её мечтания раздавшийся за спиной мужской голос. Элла обернулась и стала рассматривать саму комнату. Она была вся выполнена из панелей тёмного дерева. Так странно, словно она очутилась в старом бабушкином шкафу. Посередине комнаты стоял диван и два кресла, их разделял маленький стеклянный столик с вазочкой, в которой были разноцветные конфеты. «Хоть что-то цветное», – подумала про себя Элла и продолжила изучать взглядом комнату. – Присаживайтесь, – на одном из кресел сидел лысоватый мужчина в костюме и тапочках. Когда он увидел, что Элла остановила взгляд на его обуви, то слегка поджал ноги под себя и добавил: – Не могу целый день усидеть в туфлях. Пальцы затекают. Вы не против? – Он опустил глаза на свои стопы. – Конечно, если вы против, я могу обуть туфли, – пытаясь привстать с мягкого кресла, сказал мужчина. – Нет-нет, не стоит. Я пришла на приём к психологу, я туда попала? – сказала Элла и не смогла отвести взгляд от ног мужчины, словно увидела не его ноги в тапочках, а что-то сверхнеприличное. – Да. Присаживайтесь, где вам удобно. Психолог Гедиминас Юркенас – это я, – довольно произнёс мужчина и рукой указал в сторону дивана, приглашая Эллу присесть. Девушка аккуратно положила свои вещи на подлокотник, сама постаралась сесть максимально по центру, сдвинув коленки вместе и отведя длинные ноги в сторону, слегка скрестив ступни. Она научилась этому методу у моделей, пока участвовала в отборе массовки для рекламы. Выигрышный способ красиво себя подать. Только вот долго сидеть пятой точкой на краю дивана было сложно, то и дело хотелось плюхнуться и забыть про все манеры. Но так как Элла предполагала, что разговор будет недолгим, она решила держать марку до конца. – Вы точно удобно устроились? – наконец задал он вопрос. – Да, мне комфортно. – Ну раз так, то расскажите, с чем и зачем пришли. Девушка заёрзала, ей было сложно чётко сформулировать, зачем она пришла. В голове крутились короткие невнятные мысли, обрывки фраз которые выдавать вот так вразброс нельзя. А то можно подумать, что ей давно пора не к психологу, а к психиатру. – Я-я-я… Точно не знаю, как это сформулировать, – наконец выдавила Элла.