Дри скрутилась, как ящерка, на мягком пуфе и тоже с нетерпением смотрела на дверь. Внутри спальни в воздух взлетали разные части женского гардероба. Элла вновь и вновь приходила в бешенство от старого, как мир, возгласа: «Мне нечего надеть». – Всё мало! Во всём я выгляжу как-то глупо, нелепо. Ещё месяц назад мне это платье было в пору, – кричала она, пытаясь втиснуть свои округлившиеся телеса в очередную шмотку. – Ты тут ещё долго? А то я весь чай скоро выпью и потом поселюсь у вас в туалете. Дри мне заварила какой-то новый, с эффектом детокс. Я чувствую, что скоро детокс начнёт действовать, – просунулась голова Василисы в дверном проёме. – Мне нечего надеть! – отчаянно завопила Элла, плюхнувшись на кровать в очередном платье, и услышала звук рвущейся ткани, – Чёрт! Только не это! Моё любимое! Девушка вскочила с кровати, рванула к зеркалу в прихожей, чуть не снеся подругу в дверном проёме, и стала крутиться в разные стороны, пытаясь, разглядеть масштабы бедствия. – М-м-м, как интересно. Ты в этом собиралась идти к своим родителям? – спросила Василиса, очухавшись от происходящего и наконец разглядев образ подруги. – Надеялась, что хоть в него я влезу и не буду похожа на перетянутую бечёвкой колбасу! Блондинка увидела, что её любимое шёлковое платье в пижамном стиле сидело как-то куцо – на животе оно сморщилось, а в бёдрах и груди трещало по швам. Ещё каких-то пару месяцев назад оно выглядело на ней просто сногсшибательно. – О-о-о-о, шик, маман оценит твой лучок. А колготки одевать будешь или нет? Давай чулки в сетку. Они сюда отпадно подойдут, – ржала в голос сестра. – Дри-и-и! – взвыла Элла. – Спокойно, девочки. Разошлись по углам. Василиса слегка приобняла подругу и потихоньку проводила её в спальню. Затем подошла к Дри и заговорщически тихим голосом спросила: – И давно мы в таких шикарных формах? – Так она же на таблах сидит. На этих, на антидепрессантах. Вот и кидает в себя всё, словно в топку. Я бы одна её не прокормила. Хорошо, на работу ходит, шайбы заколачивает, так сама себе жратву и покупает. Я только мусор успеваю уносить. – Ясно. А я думала, просто давно не видела. Сделай-ка нам чайку, пожалуйста, своего фирменного, детокс. – Я-то сделаю, только Элка пить его не станет. – Станет. Я пока к ней пойду. Подберём что-то спокойное. К родителям ведь завтра уже идти? – Ну да, они ждут нас на обед. Я надеюсь, Элла там стол не начнёт жевать? Мама сейчас мало готовит. – Не начнёт. Василиса тихонечко протиснулась в комнату и на цыпочках подкралась к ревущей на кровати подруге. – Ты как? – Как, как? Как видишь. Ужасно! – А по-моему, это пикантно. Мы сейчас подберём что-то оверсайз. Прикроем то, что не нравится, и подчеркнём твои, например, шикарные длиннющие ноги, а? – Они ведь жирные! – Это они в бёдрах слегка поправились, а в длину-то они же не сели? – с улыбкой продолжила Василиса и поближе придвинулась к подруге. Почувствовав это, Элла не выдержала и плюхнулась ей на плечо, ревя как ребёнок. От неожиданности подруге ничего не оставалось, как только принять большую ревущую женщину в свои объятия. Пока она разрешала всласть смочить свой свитер обильным слезопадом, сама же глазами исследовала местность. Её очень обеспокоил тот факт, что подруга стала принимать антидепрессанты. Сама на них сидела какое-то время и прекрасно знала, как сложно с них слезть. Как резко мир теряет краски. Как качается на качелях настроение. Как хочется вмазать любимым людям по роже, просто потому что сегодня ты опять без допинга. – Элл, скажи мне, пожалуйста, ты принимаешь антидепрессанты? – подождав немного начала осторожно разговор. – Угу. – А зачем? – Как зачем? – Ну, зачем ты их пьёшь? – Мне с ними как-то спокойно. – А без них? – А без них в голову лезут разные мысли, и от них тошно становится. – А какие мысли? – Ну, например, то, что я одна осталась. Кирилл меня бросил. Я переехала к Дри, живу здесь на птичьих правах. – А, по-моему, это ты Кирилла бросила. Он ведь больше в тебе нуждался, чем ты в нём. Да ещё как бросила. Что он даже работу потерял. – Это не я, это Юстинас постарался. – Ну и молодец твой шеф, мужиком оказался. – Но я ведь одна! – Это временно, ты же красотка. – Я жирная. – Ну если будешь продолжать эту гадость жрать, то будешь жирной, но красоткой. – Вася, что мне делать? – начала вновь хныкать подруга. – Для начала хватит реветь. Давай, из того, что есть, соорудим тебе приличный вид к завтрашнему походу к родителям. Запомни, завтра ты принимаешь таблетки последний раз. Не стоит во время ломки показываться им, поэтому завтра примешь последнюю пилюлю, и хватит. Вес со временем нормализуется. Поверь мне. Я год сидела на похожей бурде. Василиса встала с кровати и начала поднимать с пола раскиданные вещи. Каждую она крутила, разглядывала и прикладывала к Элле. Вдруг из рукава блузки глянула свирепая кошачья морда. Сверкнула глазами и попыталась высвободиться из розового капкана, фырча и мяукая, звала на помощь хозяйку. – Баста, как ты нас напугала, – снимая с кошачьей головы рукав, сказала Элла. Кошка, освободившись от пут, лёгким движением запрыгнула на подоконник и начала орать: – Ао-ма-о-о-о! – Что это с ней? – указав взглядом на кошку спросила Василиса. – У неё весна. Март на календаре, дальше будет ещё веселее, – ответила подруга со вздохом. – Вот оно что, ну так и у тебя весна, – весело сказала Василиса, прикладывая к подруге очередную тряпочку. – Только ты сразу не ори, как драная подзаборная. – Постараюсь сдержаться, я же, как сказала Дри, на таблах, – начала хохмить блондинка. Где-то через десять или пятнадцать вещей пришла идея образа. Через двадцать минут на кухню продефилировала Элла, полная уверенности, с сияющей улыбкой на лице. Дри, сидевшая на пуфе в обнимку с компьютером, от радости начала аж подскакивать. Образ был достаточно прост, и в этом была его изюминка. Василиса втиснула Эллу в компрессионные лосины, которые отлично скрывали погрешности фигуры. Длинные, визуально утончали ноги. Верх был многослойным: белая длинная футболка, скрывала живот и попу, а поверх была рубаха и дутый жилет. Всё было расстёгнуто и, по словам Василисы, «создавала вертикаль образа», чем визуально стройнило блондинку. – Ну наконец-то! Прям моя Элка вернулась. Давайте, что ли, чаем это отметим? – С баранками! – подхватила Элла – Просто чаем! – строго сказала Василиса и покосилась на часы, а там было шесть часов вечера. – Я уже больше ничего съестного в рот взять не могу, только чай, максимум с ложкой мёда. – Ну ладно, я тоже так попробую, – сказала Элла, не переставая разглядывать себя в зеркале. Глава 20. Картофельные дирижабли Остановившись у родительского дома, Элла долго не решалась жать на кнопку домофона. Дри крутилась рядом и ёжилась под холодным мартовским солнцем. Во дворах ещё вовсю стояли обледенелые сугробы, только сухой и белёсый от соли асфальт напоминал о том, что по городу потихоньку шагает весна. – Ты жать будешь, или мы ещё у подъезда постоим? Соседка с первого этажа уже три раза занавески дёргала. Скоро полицию вызовет. Не забывай, что с тобой ещё я. Личность, так сказать, эксцентричная, – дрожащим от холода голосом сказала Дри. – Мда, ты права, надо решиться, – пробормотала Элла, вполоборота взглянув на сестру, которая дрожала, как осиновый лист, в кожаном пальто. От холодного ветерка дреды еле видно покачивались, а нос начал потихоньку синеть. Она поднесла к двери руку и осторожно набрала код, послышался гудок вызова, а затем сигнал открытой двери. «Ух-х. Ну всё. Назад дороги нет», – подумала про себя Элла и, схватившись за дверную ручку, потянула на себя. У родителей дома ничего не изменилось, как будто время остановилось на том моменте, когда Элла съехала от них в квартиру, где сейчас проживала вместе с Дри. В дверях стоял отец и широко улыбался. На первый взгляд можно было сказать, что он ничуть не изменился. Красивый, высокий, статный мужчина, подтянутый, всегда готовый отдать честь или поцеловать ручку прекрасной дамы. Только поворачивался уже не так резво. Пропала былая прыть. Седина с висков поползла по всей голове. Глаза из бездонно-голубых стали какими-то тусклыми, но при виде дочери как будто вновь зажглись и засветились. Он не был готов сдавать позиции и показывать своим «девочкам», что уже не в той форме. Оставляя кряхтение и брюзжание матери. – Мои девочки приехали.