— А как насчет съёмок? — У меня есть агент, но пока он ничего не может предложить. — А чего ты хотел? Это не Копенгаген. Так проходит жизнь… И наша совместная жизнь с Матиасом… Мия, я очень о тебе беспокоюсь. Пожалуйста, не ходи на рейв-вечеринки! В том состоянии, в котором ты сейчас пребываешь, наркотики ещё больше его усугубят — разладят мозги и разрушат твою жизнь. [4] Тиволи — парк аттракционов в центре Копенгагена. [5] Дюрехаун — огромный лесопарк с оленями недалеко от Копенгагена. [6] Мён — одно из самых красивых мест на датской Ривьере с высокими белоснежными скалами и чистейшей морской водой. 10 Со мной все ОК Извини, дорогая Анара, что давно не писала. Пыталась найти хоть какое-то занятие, чтобы заглушить воспоминания о недавних событиях. Я очень рада новостям о твоей беременности. Правда! Я, конечно же, не желаю, чтобы ты стала матерью-одиночкой или имела ребенка от безответственного отца, ведь по собственному опыту знаю, что это такое. Но тем не менее! У тебя будет что-то тёплое и родное, невинное и полное любви, о котором будешь заботиться. Уверена, всё будет хорошо и у твоего ребенка будет всё необходимое для счастливого детства. Я попытаюсь помочь всем, чем могу. Будь счастлива, моя дорогая! Ведь это такое благословление в наших перекошенных жизнях! У меня тоже есть новости, которыми хочу поделиться. Я связалась с Китом, помнишь парня, с которым я познакомилась на готической вечеринке? Сейчас он находится в Штатах по бизнесу. Кажется, он занимается чем-то, связанным с чёрным золотом. Он вроде бы инженер-химик. Он как-то объяснял, что делает, но я не особо внимательно слушала, хотя, возможно, было бы неплохо получше о нём узнать. Мы договорились встретиться, когда он вернется в Англию. Это Лана уговорила меня ему позвонить. Она сказала, что пора бы получить стабильность в жизни, а Кит кажется серьёзным парнем. Правда, он немного скучный, но после жизни, которую я вела, мало кто сможет посоревноваться со мной в количестве выработанного адреналина. Что касается Дон Жуана, это правда. Он действительно разводится. И он был как-то замешен в моём похищении. До сих пор не знаю, как именно. Пару дней назад, он позвонил, и в его голосе звучало радостное возбуждение. Сообщил, что приготовил для меня сюрприз. На что я ответила, что получила уже достаточно от него сюрпризов. Он рассмеялся и сказал, что на этот раз мне понравится его сюрприз. Дон Жуан как всегда полон тайн. Я пытаюсь отогнать от себя мысли о нём и последовать твоему и Ланиному совету. Но жизнь без него кажется пустой. Как же я попалась на крючок, что меня влечет к человеку, которого совсем не знаю? Или он — та же тайна, которой был для меня отец? И я верю, что разгадав тайну Дон Жуана, наконец-то смирюсь с загадкой, которой был отец? Так, во всяком случае, говорят психологи, не так ли? Есть ли в этом элемент правды? Мой отец пропал без вести во время войны. Это случилось, когда нам сказали, чтобы мы покинули нашу деревню. Отец был на фронте, и с тех пор я ничего о нём не слышала. Он пропал. Как жестоко с его стороны! У каждого из нас есть судьба, и мы её исполняем. Его судьба — пропадать. Моя мать, когда мы беседуем с ней по телефону, очень редко изъявляет желание говорить о моём отце. Может быть, она считает, что таким образом сможет меня защитить. Но хочется знать о нём больше. Любая информация лучше, чем ничего. Погиб ли он? Или жив и счастлив на далёком тропическом острове, о котором он всегда мечтал? Я вынуждена оставить эти вопросы не отвеченными, как-то забыть о них. Кажется, я сама создаю в жизни постоянный шум и хаос, чтобы заглушить старую ноющую боль в глубине сердца. После похищения во мне всплыло ещё больше болезненных воспоминаний. Тогда в Дании я рассказала только малую часть о моём путешествии на Запад. Теперь хочу объяснить причины моей паранойи. Опыт прошлой жизни научил меня никому не доверять. После того, как нашу деревню сожгли, я оказалась у сестры своего отца, эксцентричной женщины, которой было за сорок и которая жила в большом городе в Сербии. Она чем-то напоминает тётю Матиаса. Я вынуждена была сидеть в её большой квартире целыми днями, в то время как она работала. Через некоторое время я познакомилась с парнем, который предложил мне работу за рубежом. Он знал человека, у которого был ресторан в Германии рядом со швейцарской границей. Я умоляла тётю дать мне возможность уехать. Парень пообещал сделать поддельные документы за тысячу немецких марок. В начале моя тётя ни в какую не соглашалась, но потом поняла, что меня не остановить. Что мне делать в большом городе в чужой стране? Я не могла ни устроиться на работу, ни на учебу, потому что у меня не было на это разрешения. Я была никем, будто меня не существовало. Через несколько недель тётя подошла ко мне с пачкой новеньких немецких марок. Она долго на меня смотрела, а потом сказала: — Знай, если с тобой что-то случится, я никогда себе этого не прощу. Ты — единственное, что осталось от моего брата. За много месяцев, которые я провела в её комфортабельной квартире, она в первый раз показала свои чувства. Я связалась с тем парнем, и через две недели он принес поддельные документы. Я пересекла границу с двумя весьма подозрительно выглядящими мужчинами, но они оказались вполне приличными людьми и ничего плохого мне не сделали. На границе нас прошмонали так, будто полицейские знали, что у меня поддельные документы, но они не могли ничего доказать. Им пришлось меня пропустить. Через три дня, проведённых в пути, я добралась наконец-то до ресторана. Несмотря на усталость и голод я была полна надежд. Оказалось, что ресторан был рестораном только на бумагах, а в ночные часы стриптиз-клубом. И мне пришлось стать стриптизёршей. Владельцу ресторана, родом из моей страны, очень хорошо удалось скрыть своё прошлое. Его ненастоящее имя — Шиллинг. Он и его жена были самыми омерзительными людьми, которых я встречала в своей жизни. Жена была даже хуже мужа. Она наносила на себя столько макияжа, что было не понятно, мужчина она или женщина. На своё неказистое крестьянское тело она одевала мини-юбки и колготки в сеточку. От нее пахло духами Лу Лу, которые в своё время пользовались большой популярностью в моей стране, а теперь даже отдаленный их аромат вызывает у меня тошноту. Я начала работу стриптизёршей, тихо смирившись со своей участью. Это правда, когда говорят, что люди могут привыкнуть к любому дерьму. Шиллинг забрал мой поддельный паспорт, который я больше никогда не видела. Спустя несколько месяцев высокий стройный мужчина, лет за тридцать, стал часто приходить в наш ресторан. Он всегда садился за барной стойкой, и однажды я с ним заговорила в нарушение инструкций от Шиллинга. А что было терять? Незнакомец очень хорошо говорил по-английски. Но эта ужасная женщина, жена Шиллинга, заметила, что я говорю с незнакомцем. Поэтому незнакомец решил заплатить за мой танец в отдельном кабинете. Но вместо танца он попросил меня рассказать, как я попала в ресторан, что я и сделала. Он внимательно выслушал, выкурил сигару, а потом сказал, чтобы я ничего никому не говорила и что он найдёт способ меня вызволить. В мужчине было что-то от героев вестернов. Я поверила ему, как тонущий человек верит в спасительную соломинку. Через два дня в мою комнату зашёл Шиллинг и стал ко мне приставать. А через пять минут ворвалась его жена и в истерике стала обвинять меня в том, что я пыталась соблазнить её мужа. Всё это выглядело так, будто они заранее обо всем договорились. Я знала, что парочка теперь считает меня помехой, потому что я говорю на иностранных языках. А им нужен был полный контроль над своим стадом. Я умолила её дать мне остаться ещё на несколько дней, когда она бросила мне чемодан. — Хорошо, — согласилась она. — Но ты не будешь больше говорить с посетителями и должна делать всё, что скажу. Последующие дни я выполняла самую тяжелую и грязную работу. Вычистила дом и ресторан Шиллингов, искупала их собак и при этом продолжала танцевать стриптиз в клубе. Прошло несколько дней, и я потеряла надежду, что мой голливудский герой материализуется. Его звали герр Зепп. Тем не менее, я упаковала чемодан, обвязав его черным пакетом, и спрятала в контейнере рядом с мусорными ящиками. Через пять дней герр Зепп появился. Он был в компании очень внушительно выглядящих ребят. Их было семь. Он зашёл в бар и знаком показал, чтобы я молчала. Я подошла к нему, делая вид, что собираюсь его обслужить. Он сказал, чтобы в полночь я стояла рядом с выходом. Я вся дрожала от волнения, но продолжала свои обычные обязанности в клубе. В полночь подошла к выходу. Я услышала выстрелы. Это герр Зепп приказал своей команде полицейских, одетых в штатское, захватить бар. Один из них подбежал ко мне, накрыл пальто и посадил в машину. Полицейский привез меня в маленькую квартирку, куда через несколько часов прибыл герр Зепп. Он улыбнулся во весь рот, когда меня увидел, а затем налил бренди и забил косяк. Оказалось, что герр Зепп — криминальный полицейский высокого ранга, работавший на швейцарскую полицию. Он рассказал, что швейцарская полиция уже давно следила за Шиллингом. Обвинения против Шиллинга были: торговля наркотиками, торговля людьми и даже убийство. Герр Зепп сказал, чтобы я ни о чём не волновалась, всё будет хорошо. А потом спросил, хотела бы я вернуться домой. Я сказала, что не знала. А через несколько дней он помог мне с документами, чтобы я могла уехать в Данию. Там, по его словам, я смогу попросить убежище. В мою последнюю ночь в квартире, я оделась соблазнительно, накрасилась и спросила герра Зеппа, могла бы я как-то его отблагодарить. Он посмотрел на меня с отеческим выражением лица, обнял и сказал: — Моё дорогое дитя, считай, что это подарок от незнакомца. В будущем ты не так часто сможешь доверять незнакомцам. А сейчас ложись спать, тебе надо отдохнуть. Завтра предстоит долгое путешествие. Таким образом, моя дорогая, я смогла встретить тебя. Как видишь, моя история — извращенная сказка про Золушку. Как же я могу заслужить такого человека, как Дон Жуан? Если бы он узнал всю правду, думаешь, стал бы он ко мне относиться добрее? Или история моей жизни ещё больше его оттолкнет? Я никогда ничего ему не расскажу. Поэтому рассказала всё тебе, ведь надо излить душу. С нетерпением жду твоего письма. И пожалуйста, заботься о себе. Ведь ты скоро будешь мамой. Что касается рейв-вечеринок, не могу ничего обещать. Это единственное в данный момент, что даёт мне жизнь. Люблю тебя. Твоя навеки, Готическая Золушка Мия Сон о Бухаре Моя дорогая Мия, Какую историю ты рассказала! Тебя не должно волновать, что подумает о твоём прошлом Дон Жуан. Чувствую, что ты очень в него влюблена. Это пугает. Какая же в нём тайна? Он просто богат, влиятелен и, думаю, ему плевать на людей, он только ими пользуется. Он растопчет твою душу. Не позволь ему это! Время всё излечит, даже любовь. Встреться с Китом и начни строить реалистичные планы о своём будущем. Пришло время. Мне приснился странный сон о Бухаре. Возможно, он как-то связан с моей беременностью? Мой отец рассказывал мне о приключениях мальчика-кочевника по имени Адиль, который приехал в Бухару с прирученным манулом и выступал на многочисленных бухарских базарах. При помощи волшебного эликсира мальчик научил манула танцевать. Это было много веков тому назад. Еще до «Большой игры»[1] между Российской и Британской империями за контроль над Средней Азией. Великий эмир услышал о мальчике-кочевнике и танцующем диком коте и приказал сарбазам[2] привести мальчика во дворец. Солнечным сентябрьским днём во время исполнения песни на базаре к Адилю подошли сарбазы эмира: — Сиятельный эмир Бухары желает видеть тебя во дворце. Мы отведём тебя в священный Арк. Ошеломлённый Адиль безропотно повиновался. Он позвал манула, и они в сопровождении сабразов медленно пошли по немощёным пыльным улицам Бухары, пока не показались высокие стены древней цитадели Арк. Сарбазы провели Адиля во внутренний дворик, по которому важно прогуливались павлины и фазаны, а оттуда во дворец эмира. Такую роскошь мальчик ещё никогда не видел. Витиеватая мозаика сияла и переливалось яркими красками. На полу были постелены мягкие ковры. Адиля отвели в небольшое помещение, где он вместе с манулом прождал около двух часов. Потом за ним пришли люди эмира. Один из них обратился к Адилю: — Мальчик, благодари великого Аллаха за удачу и милость светлейшего эмира. Он услышал о танцующем коте и изъявил желание увидеть твоё представление. Эмир сейчас трапезничает. Самое время усладить его лицезрением твоего фокуса. Адиля привели в зал, украшенный лазурью и золотом, ещё более великолепный, чем предыдущие залы дворца. На ярких шёлковых подушках полулежал эмир — полный человек с чёрной, но уже седеющей бородой, в атласном расшитом драгоценными камнями халате и белоснежной чалме. Его лицо было необыкновенно бледно, а по равнодушному и тусклому взгляду маленьких глаз можно было догадаться, что этому пресытившемуся всеми благами жизни человеку давно всё опостылело. — Не стесняйся, маленький кочевник, — ласково обратился эмир к Адилю. — Сыграй на своём инструменте и покажи на что способно твоё животное. Адиль сел на ковёр и начал играть на домбре. Манул встал рядом с мальчиком, покачивая мордой в такт музыке и готовясь к танцу. Сначала манул медленно приподнялся на задние лапы, а потом, полностью отдавшись музыке, закружился в танце, подпрыгивая и грациозно покачивая грузным телом, ловко вертя передними лапами в такт музыке. Эмир смеялся от души. — Твой танцующий дикий кот напомнил мне придворного льстеца. Он так же ловко извивает своё жирное тело в надежде получить мою благосклонность. А теперь ответь, мальчик, сколько хочешь за своего кота? Я щедро заплачу. У Адиля ёкнуло сердце, и он побледнел. — О великий эмир, — сказал Адиль дрожащим голосом. — Увы, я не могу продать моего кота. Он — мой единственный друг и утешение в этой далекой от моей Родины земле. Улыбка сошла с лица эмира. Капризно выпятив нижнюю губу, он пробормотал сквозь зубы: — Ну что ж, не хочешь продавать, так и не надо. Челядь проводит тебя к выходу. И знай, что в Бухаре запрещено играть на музыкальных инструментах на площадях, это разрешается только в чайхане, — сухо добавил эмир. Адиль низко поклонился эмиру. Затем слуги привели мальчика и манула во внутренний двор цитадели. Тут выбежал ещё один слуга, шепнув что-то остальным. После чего Адиля вместе с манулом выпроводили из Арка. Только у мальчика вырвался вздох облегчения, как появились стражники. Предчувствуя недоброе, Адиль крикнул манулу: «Беги во всю прыть, иначе тебя здесь заточат!» Манул стрелой вырвался из ворот Арка и опрометью помчался через многолюдную площадь Регистан, оставляя после себя клубы пыли. Двое стражников бросились за ним, но им было не угнаться за ловким манулом, рожденным в степях и привыкшим бегать за прыткими полевыми мышками. В это время другие стражники крепко держали Адиля. — Бросьте его в зиндан. Пусть посидит и подумает, — приказал начальник стражи. И бедного Адиля бросили в подземелье. Узников было почти так же много, как людей на бухарском базаре, а теснота ещё хуже, чем у прилавков с самым ходовым товаром. Люди сидели на земле, изредка почесываясь. Кроме клопов и вшей, осуждённых терзали клещи, которых специально разводили, чтобы сделать пребывание в темнице ещё мучительнее. Было холодно, сыро и смрадно. При свете свечи, непонятно как здесь оказавшейся, Адиль смог разглядеть сотоварищей по несчастью. Заключённые были самые разные: от одетых в лохмотья крестьян до зажиточных купцов в дорогих, расшитых золотом чапанах. — У чиновников эмира совсем не осталось стыда! Мало им обирать и наказывать взрослых, уже и за детей принялись, — пробормотал пожилой бухарский гончар. — За что тебя заточили, бедный мальчик? — обратился он к Адилю. — Я не захотел продавать эмиру своего кота, — ответил Адиль.