— Значит, в любом случае подарок не доказывает любви. Хотя я вовсе не думаю, что фортепьяно от него. Он ничего не делает тайно. — Я не раз слышала, как он сетовал на то, что у Джейн Фэрфакс нет инструмента. В обыкновенных обстоятельствах это навряд ли так сильно бы его взволновало. — Но он не стал бы таиться, если бы вздумал купить для нее пианино. — Милая Эмма, мистер Найтли не чужд деликатности, и я все же полагаю, что подарок от него. Неспроста за ужином, когда миссис Коул рассказывала нам о пианино, он был так молчалив. — Вам, миссис Уэстон, пришла в голову идея, и вы позволили ей слишком вас увлечь, хотя столько раз укоряли меня в подобном грехе. Я же не вижу в мистере Найтли ни малейшего признака влюбленности и не думаю, чтобы он мог прислать пианино. Только неоспоримые доказательства убедят меня в том, что мой свойственник помышляет о женитьбе на Джейн Фэрфакс. Их спор продолжался в таком духе еще некоторое время, и Эмма начала уже одерживать верх над миссис Уэстон, которая более, чем она сама, привыкла уступать. Наконец некоторая суета в зале сообщила им о том, что чаепитие окончено. Подняли крышку рояля, и мистер Коул приблизился к мисс Вудхаус, чтобы почтительно просить ее опробовать инструмент. К просьбе присоединился и Фрэнк Черчилл, на которого она, увлекшись беседой с миссис Уэстон, не смотрела после того, как он сел подле мисс Фэрфакс. Эмма, довольная, что к ней обратились в первую очередь, вняла мольбам. Хорошо сознавая границы своего искусства, мисс Вудхаус никогда не рисковала исполнять то, чего не могла исполнить с успехом. С душой и со вкусом пела она всеми любимые вещицы, сама себе аккомпанируя. Этим вечером в гостиной Коулов ее голос неожиданно получил приятное сопровождение: мистер Фрэнк Черчилл стал негромко, но точно вторить ей. Когда песня была допета, он принес извинения за непрошеное вмешательство, и последовал обыкновенный обмен любезностями: его обвинили в сокрытии прекрасных музыкальных способностей, каковые он наотрез отказался признавать (в музыке он ничего не смыслит и голоса не имеет). Исполнив с ним дуэтом еще одну песню, мисс Вудхаус уступила место Джейн Фэрфакс, которая и играла и пела (этого она не могла от себя скрыть) несоизмеримо лучше ее. Охваченная противоречивыми чувствами, Эмма сидела в некотором отдалении от толпы, окружившей рояль. Фрэнк Черчилл снова запел. Как оказалось, в Уэймуте ему уже доводилось пару раз исполнять дуэты с мисс Фэрфакс. Слушала Эмма вполуха: мистер Найтли внимал музицированию так увлеченно, что в памяти невольно воскресла давешняя беседа с миссис Уэстон. Лишь иногда согласное звучание двух голосов отвлекало мисс Вудхаус от подозрений, которые внушила ей ее подруга. Нет, она не собиралась мириться с мыслью о женитьбе мистера Найтли. В ее глазах это было одно только зло: крайнее разочарование для мистера Джона Найтли, а значит, и для Изабеллы, огромная материальная потеря и печальная перемена в видах на будущее для их детей, лишение покоя для отца и для самой Эммы. Джейн Фэрфакс — хозяйка аббатства Донуэлл? Нет, об этом она даже думать не могла. Чтобы мисс Фэрфакс стала миссис Найтли и таким образом возвысилась над Вудхаусами? Ни за что на свете! Мистер Найтли должен был остаться холостяком, а маленький Генри — его наследником. Между тем главный предмет этих размышлений обернулся, подошел к Эмме и сел рядом. Сперва они ни о чем не говорили, кроме музыки: мистер Найтли в самом деле очень восторгался игрой мисс Фэрфакс, однако Эмма подумала, что это не внушило бы ей беспокойства, если бы не миссис Уэстон. Решив все же проверить подозрения бывшей гувернантки, мисс Вудхаус заговорила о том, как любезно со стороны мистера Найтли предоставить свой экипаж тетке и племяннице. Ответил он так, словно не желал долго разговаривать об этом предмете. Эмма предпочла заключить, что виной тому его скромность, и сказала: — Как бы я хотела, чтобы и наша карета использовалась для таких целей. Я не оттого никому ее не предлагаю, что не имею желания быть полезной. Вы знаете, до чего мой батюшка страшится лишний раз обеспокоить Джеймса. — Для вас это в самом деле непреодолимое препятствие, а в ваших добрых намерениях я нимало не сомневаюсь. Будучи уличен в своем благодеянии, мистер Найтли улыбнулся с таким явным удовольствием, что Эмма почла необходимым сделать следующий шаг. — Этот подарок Кэмпбеллов, пианино… Они очень щедры. — Да, но лучше бы они предупредили, прежде чем присылать инструмент, — ответствовал он без тени смущения. — Все эти сюрпризы — чепуха, от которой возрастает не радость, а только неудобство. От полковника Кэмпбелла я ждал более разумного поведения. Теперь Эмма была уверена в том, что до покупки пианино мистер Найтли касательства не имеет. Но вполне ли он свободен от каких-либо особенных чувств к мисс Фэрфакс — на сей счет мисс Вудхаус покамест продолжала сомневаться. — Довольно, — произнес он, будто бы размышляя вслух, когда под конец второй песни голос Джейн немного осип. — Для одного вечера вы спели вполне достаточно. Теперь отдохните. Другие слушатели, однако, требовали продолжения маленького концерта. Всего одну песенку! Более они не станут ничем утруждать мисс Фэрфакс: только одну песню — последнюю! — Полагаю, вот это вы смогли бы исполнить без особых усилий, — послышался голос Фрэнка Черчилла. — Первый голос совсем несложен. Вся трудность приходится на второй. — Этот юнец, — разозлился мистер Найтли, — думает лишь о том, как бы выставить напоказ свои таланты. Так дело не пойдет. Мимо проходила мисс Бейтс, и он коснулся ее: — Мисс Бейтс, как можете вы допускать, чтобы вашу племянницу заставляли петь до хрипоты? Ступайте же вмешайтесь. Они совсем ее не щадят. Тетушка была и вправду до того обеспокоена, что, даже не рассыпаясь, вопреки обыкновению, в многословных благодарностях за участие, направилась к инструменту и запретила племяннице петь. На этом концерт завершился, ибо, кроме мисс Вудхаус и мисс Фэрфакс, ни одна из барышень не умела усладить собравшихся пением. Но не прошло и пяти минут, как кто-то (кто именно — неизвестно) предложил танцевать. Мистер и миссис Коул, тотчас одобрившие эту затею, велели расчистить место. Миссис Уэстон, неизменно аккомпанировавшая, заиграла бравурный вальс. Фрэнк Черчилл, приблизившись к Эмме, поклонился с подобающей учтивостью, она подала ему руку, и они первыми вышли на середину зала. Покуда другие кавалеры приглашали дам, Эмма слушала комплименты своему голосу и вкусу, успевая между прочим следить за мистером Найтли. Эти секунды должны были подтвердить или опровергнуть ее опасения. Вообще-то мистер Найтли не любил танцы, и если бы теперь поспешил ангажировать мисс Фэрфакс, это свидетельствовало бы о многом. Но нет, он продолжал невозмутимо беседовать с хозяйкой дома, как будто даже не заметив, что Джейн кто-то пригласил. Более Эмма не тревожилась о Генри: его благосостоянию ничто не угрожало. Теперь мисс Вудхаус могла с неподдельно веселым воодушевлением отдаться вальсу. Пар набралось не более пяти, но даже такие танцы были в Хайбери редкостью, а потому и наслаждением. Партнер оказался ей вполне под стать, и они танцевали всем на загляденье. Второй танец, увы, завершил импровизированный бал: близилась ночь, и мисс Бейтс, беспокоясь о матери, заспешила домой. Сделав несколько неуспешных попыток возобновить веселье, танцевавшие принуждены были поблагодарить миссис Уэстон и печально разойтись. — Пожалуй, это даже к лучшему, — молвил Фрэнк Черчилл, провожая Эмму к экипажу. — Если б все не завершилось, мне пришлось бы пригласить мисс Фэрфакс, а ее апатичная манера в сравнении с вашей не доставила бы мне ни малейшего удовольствия. Глава 9 Эмма не пожалела о том, что снизошла до визита к Коулам. Вечер оставил о себе приятнейшие воспоминания, ибо, отказавшись от горделивого одиночества, она была с лихвой вознаграждена блеском своей славы. Мисс Вудхаус осчастливила Коулов — почтенных людей, заслуживших такую честь, — и снискала многие похвалы, восторженный гул которых еще не скоро должен был утихнуть. Однако счастье, даже в воспоминаниях, нечасто бывает совершенным. Блаженство Эммы омрачали два не вполне приятных чувства: во-первых, она опасалась, что нарушила долг женщины перед женщиной, сказав Фрэнку Черчиллу о своих подозрениях относительно Джейн Фэрфакс. Пожалуй, ей следовало держать их при себе, но тогда она об том не подумала, слишком увлеченная собственной идеей и польщенная согласием слушателя со всеми ее догадками. Вторая неприятность касалась, как и первая, мисс Фэрфакс, однако была сознаваема Эммой более ясно: она всей душой сожалела о том, что уступает племяннице мисс Бейтс в игре на фортепиано и пении. Глубоко раскаиваясь в лености, которой не поборола в детстве, мисс Вудхаус, усевшись за инструмент, усердно упражнялась на протяжении полутора часов, пока ее не остановило появление Харриет. Если бы похвалы последней имели какой-нибудь вес, музыкантша могла бы тотчас увериться в своем совершенстве. — Ах вот бы и мне уметь играть так же славно, как вы и мисс Фэрфакс! — Не ставьте нас на одну доску, Харриет. Моя игра против ее игры все равно что лампа против солнца. — Ах, зачем вы так говорите? По мне, так вы играете лучше. Ничем вы ей не уступаете, и слушать вас мне даже приятней. Вчера все отметили, как чудесно вы музицировали. — Всякий, кто хоть немного смыслит в музыке, не мог не заметить различия. Если по правде, Харриет, то моя игра похвальна, но игра Джейн Фэрфакс выше всяких похвал. — Ну а я все ж таки никогда не перестану думать, что вы играете ничуть не хуже, а ежели и есть какая-нибудь разница, то никто ее не заметит. Мистер Коул вчера восхищался тем, как много вкуса вы показали, и мистер Черчилл согласился с ним. Я, говорит, ставлю вкус гораздо выше мастерства. — Ах, Харриет, но ведь у Джейн Фэрфакс и того, и другого довольно. — А вполне ли вы в этом уверены? Мастерство я видела, зато касательно вкуса не знаю. Об этом никто ничего не говорил. Да и вообще не люблю я, когда поют по-итальянски, — ни словечка не поймешь! А кроме того, ежели она и в самом деле хорошо играет, так ей иначе нельзя, раз она должна идти в гувернантки. Барышни Кокс вчера гадали, в знатный ли дом она попадет… А как они вам показались с виду? — Очень вульгарными. Как всегда. — Я узнала от них кое-что, — молвила Харриет в некоторой нерешительности. — Однако это так, пустяки. Эмма сочла должным спросить, что же именно узнала ее подруга, хотя и боялась этим своим вопросом положить начало разговору о мистере Элтоне. — Они сказали мне, что мистер Мартин ужинал у них в минувшую субботу. — Вот как? — Он пришел по делу к их папеньке, и тот пригласил его отужинать. — В самом деле? — Девицы Кокс много о нем говорили, особенно Энн. Уж не знаю, к чему, но она спросила меня, не собираюсь ли я будущим летом опять гостить у Мартинов. — Она вас об этом спросила по причине своего дерзкого любопытства, которое так ей присуще. — Она сказала, он был очень мил в тот день, когда ужинал у них. Сидел с ней рядом. Мисс Нэш полагает, что любая из сестер Кокс охотно бы за него вышла. — Очень может быть. Я считаю их самыми вульгарными девицами в Хайбери. Мисс Смит нужно было посетить магазин Форда, и Эмма сочла благоразумным пойти с ней на случай новой непредвиденной встречи с Мартинами, которая могла оказаться опасной для Харриет в теперешнем ее состоянии. Привлекаемая всем, что было на прилавке, и соблазняемая всяким словом продавца, мисс Смит не умела делать быстрых покупок. Покамест она перебирала муслины, останавливая выбор то на одном, то на другом, Эмма, желая немного себя развлечь, стала в дверях. Даже на самой людной улице Хайбери жизнь бурлила не слишком. Мистер Перри, торопливо шагавший мимо, мистер Уильям Кокс, входивший в контору, лошади мистера Коула, ведомые в конюшню после объездки, да изредка еще мальчишка-письмоносец на упрямом муле — более занимательных предметов для наблюдения ожидать не приходилось, поэтому Эмма нисколько не разочаровалась, увидав лишь мясника с тележкой, чистенькую старушку, которая шла домой из лавки с полной корзинкой, двух дворняг, пытавшихся завладеть грязной костью, да кучку ребятишек, завороженно взиравших на имбирные пряники в окне булочной. Эмме не жаль было ради этого постоять в дверях. Ум, живой и не обремененный заботами, способен легко удовлетворяться, видя малое, а неудовлетворительного не видеть вовсе. Эмма посмотрела на дорогу, ведущую в Рэндалс, и созерцаемая ею картина обогатилась двумя новыми фигурами. То были миссис Уэстон и ее пасынок, направлявшиеся в Хайбери, с тем, разумеется, чтобы посетить Хартфилд. Немного не доходя до лавки Форда, они остановились возле дома, где жила миссис Бейтс, и хотели уже постучаться, но вдруг увидали мисс Вудхаус и не замедлили перейти на ее сторону улицы. Обменявшись с Эммой приятными воспоминаниями о вчерашнем вечере (это, казалось, сообщило встрече свежую прелесть), миссис Уэстон сообщила, что они с мистером Черчиллом идут к миссис и мисс Бейтс, чтобы послушать новый инструмент, и добавила: — Вот Фрэнк уверяет, будто я твердо обещала прийти нынче же утром. А я и не помню, что дала такое обещание. Но раз уж он говорит, стало быть, так и есть, и ничего не попишешь, надобно идти. — А покуда миссис Уэстон совершает обещанный визит, мне, я надеюсь, будет позволено, — сказал мистер Черчилл, — присоединиться к вам и подождать ее в Хартфилде. Ведь вы сейчас домой идете? Миссис Уэстон разочаровали и явно удивили его слова: — Я полагала, вы составите мне компанию: дамы были бы очень рады. — Боюсь, я вам только помешаю. Хотя, быть может, я и здесь лишний? Мисс Вудхаус, кажется, не хочет, чтобы ее отвлекали. Моя тетушка, к примеру, когда делает покупки, всегда меня отсылает. Говорит, я непрерывно болтаюсь из угла в угол и тем самым до смерти ее раздражаю. Вот и мисс Вудхаус, полагаю, захочет сказать мне то же. Как же быть? — Я здесь не по собственной надобности, — ответила Эмма. — Жду приятельницу. Вероятно, скоро она закончит, и мы пойдем домой. Ну а вы, пожалуй, сходите послушайте пианино. — Схожу, если вы советуете. Однако, — улыбнулся мистер Черчилл, — что, если друг, помогавший полковнику Кэмпеллу, оказался неусерден и фортепьяно звучит посредственно? Найду ли я уместные слова? Полагаю, в этом случае я буду совершенно не нужен миссис Уэстон. Без меня она справится гораздо лучше. Из ее уст огорчительная правда звучит приятнее, а я ужасно слаб в искусстве лживой любезности. — В это я не верю, — возразила Эмма. — Вы, не сомневаюсь, не хуже всех ваших ближних умеете быть неискренним, если необходимо. Но не думаю, чтобы это умение пригодилось вам сегодня. Пианино звучит вовсе не дурно, насколько я поняла со слов мисс Фэрфакс. — Идемте же, — поторопила миссис Уэстон, — если не испытываете особенной неохоты. Мы задержимся там совсем ненадолго, а затем отправимся в Хартфилд. Мне бы очень хотелось, чтобы вы пошли. Ваше внимание будет так приятно добрым женщинам! Я всегда полагала, что вам нравится радовать их. Фрэнку более нечего было возразить. Надеясь найти скорое утешение в посещении Хартфилда, он отправился с мачехой к дому миссис Бейтс. Проводив их взглядом, Эмма вернулась в лавку и принялась всеми силами своего ума убеждать Харриет, что, ежели она пришла за простым муслином, незачем разглядывать набивной, а голубые ленты, как они ни прелестны, все равно не подойдут к желтому узору. Наконец выбор был сделан, и оставалось только решить, какой назвать адрес. — Прислать сверток к миссис Годдард, мэм? — спросила миссис Форд. — Да… То есть нет… Да, к миссис Годдард. Только ведь образец, с которого будут шить мне платье, остался в Хартфилде… Нет, пришлите, пожалуйста, в Хартфилд. Однако ж миссис Годдард, верно, захочет увидеть материю, а образец я сама могу принести когда угодно. Но лента нужна мне прямо сейчас, так что лучше отправьте все-таки в Хартфилд. Хотя бы ленту. Вы ведь можете сделать два свертка, миссис Форд? — Не следует так затруднять миссис Форд, Харриет. — Помилуйте, мэм, какое затруднение? — возразила услужливая продавщица. — Ах, и то правда: пускай лучше будет один. Отправьте, пожалуйста, все к миссис Годдард… Или… Не знаю… Нет, лучше, наверное, к мисс Вудхаус. Можно ведь, чтобы покупки сперва доставили в Хартфилд, а вечером я заберу их домой? Мисс Вудхаус, какой совет вы мне дадите?