— Ах, вы послали нам весь ваш запас! Говорили, будто у вас еще много, а сами ни единого яблочка себе не оставили! Ах как это нас потрясло! Миссис Ходжиз, верно, очень сердита. Уильям Ларкинс нам все рассказал. Вам не следовало присылать нам так много, не следовало… О! Вот уж он и ускакал! Не терпит, когда его благодарят. Однако ж я думала, он зайдет, и тогда грех было бы не упомянуть… Что ж, — вздохнула мисс Бейтс, возвращаясь в гостиную, — на сей раз по-моему не вышло. Мистер Найтли не смог к нам заглянуть. Он спешит в Кингстон. Спрашивал, не нужно ли нам… — Да, — прервала его Джейн, — мы слышали его любезное предложение. И все остальное также. — Ах, голубушка! Это и не удивительно, ведь и дверь, знаешь ли, открыта, и окно, и говорили мы с мистером Найтли так громко… Конечно же, здесь каждое слово было слышно. Как я уже сказала, он спросил, не нужно ли нам чего-нибудь в Кингстоне… О! Мисс Вудхаус, вы уже уходите? Вы ведь только что пришли! Такая любезность с вашей стороны! Эмма и правда сочла за лучшее пойти домой: визит и так затянулся. Миссис Уэстон и ее спутник, взглянув на часы, тоже были удивлены, что время близилось к полудню. Теперь они только и могли себе позволить, что проводить барышень до ворот Хартфилда, прежде чем возвратиться в Рэндалс. Глава 11 Прожить без танцев, вероятно, возможно. Известно, что иные молодые люди по многу месяцев не посещают никаких, даже самых скромных, балов, и это не причиняет видимого ущерба ни телу их, ни уму. Но стоит только начать, стоит хотя бы слегка ощутить радость быстрого движения — и только очень тяжелая неповоротливая натура не запросит большего. Фрэнк Черчилл танцевал в Хайбери однажды и жаждал танцевать еще. В разговорах о том, как бы это устроить, они с Эммой провели последние полчаса того вечера, когда Уэстонам удалось зазвать мистера Вудхауса к себе в гости. Фрэнк подумал о бале первым и ухватился за эту мысль с большим жаром, нежели его знакомая, которая яснее сознавала возможные трудности и была придирчивее в отношении вместительности и убранства зала. Однако и она увлеклась идеей бала вполне всерьез: пускай бы хайберийское общество еще раз увидело, как восхитительно танцуют мистер Черчилл и мисс Вудхаус. В танце она не боялась сравнения с мисс Фэрфакс, а ежели не принимать во внимание тщеславных соображений, то и само по себе это занятие сулило немалую радость. Посему Эмма охотно помогла Фрэнку Черчиллу измерить шагами сперва ту комнату, в которой они находились, а затем и другую в надежде на то, что она, вопреки уверениям хозяина дома, окажется чуть-чуть побольше. Предложение устроить в Рэндалсе второй бал по образцу первого — с теми же танцорами и под тот же аккомпанемент — было с готовностью одобрено. Мистер Уэстон восторженно поддержал эту затею, а миссис Уэстон обещала играть до тех пор, покуда молодежь не устанет. Следующее дело, весьма занимательное, состояло в том, чтобы решить, кто именно будет приглашен и для всех ли найдется место. — Вы, мисс Смит да мисс Фэрфакс — это трое. Две барышни Кокс — пять, — снова и снова считал Фрэнк. — Затем Гилберты (их двое), молодой Кокс, мой отец и я сам. Да еще мистер Найтли, хотя он, кажется, не танцует. Этого вполне довольно для веселых танцев. Так значит, вы, мисс Смит и мисс Фэрфакс — три, девицы Кокс — пять. Для пяти пар у нас достанет места. Последние слова, однако, не встретили всеобщего согласия: — А точно ли места достанет? Я, по правде сказать, сомневаюсь. — Да и не слишком ли это мало — всего пять пар? Если подумать серьезно, то пять пар — это совсем ничто. Одно дело, ежели танцы импровизированные, но стоит ли нарочно устраивать бал для десяти человек? Кто-то сказал, что к мистеру Гилберту приедет сестра, и ее тоже надобно пригласить, а кто-то другой — что и миссис Гилберт, вероятно, не отказалась бы потанцевать. Вспомнили также о втором сыне Коксов, о родственниках, которых нельзя не пригласить, и о знакомых, которых грешно обойти вниманием. Так число гостей возросло вдвое, и теперь хозяевам предстояло решить, где найти столько места. Двери двух залов располагались друг против друга. «А нельзя ли танцевать в обоих?» Это было лучшее из всех предложений, но и оно оказалось не слишком-то хорошо. Эмма сочла, что проходить через коридор будет неудобно, миссис Уэстон не знала, где накрыть стол, а мистер Вудхаус прямо воспротивился этой затее как губительной для здоровья. — Ах нет! — растревожился старый джентльмен так, что никто не решился ему противоречить. — Это будет сущее безрассудство! Я не могу подвергать Эмму такой опасности — моя душенька не настолько сильна и подхватит ужасную простуду. И бедная маленькая Харриет тоже. И все вы. Миссис Уэстон, ваше здоровье этого не выдержит. Не позволяйте им говорить о таких ужасных вещах! О, прошу вас, не позволяйте! Этот молодой человек… — Мистер Вудхаус понизил голос. — Вы только не говорите его отцу, но он очень безрассуден. Нынче вечером много раз отворял двери и забывал закрыть. Совсем не думает о сквозняках! Не хотелось бы мне восстанавливать вас против него, но он чрезвычайно легкомыслен. Миссис Уэстон очень опечалило такое обвинение. Понимая, как сильно мистер Вудхаус взволнован, она употребила все доводы, чтобы успокоить старика. Двери были затворены, мысль о танцах в двух комнатах отвергнута. Порешили, что всем придется уместиться в одном зале, и Фрэнк Черчилл легко на это согласился, тотчас признав гостиную, едва вмещавшую пять танцующих пар, вполне годной и для десяти. — Мы были очень уж щедры, когда рассчитывали, сколько нужно места. На самом же деле и двадцать человек превосходно могут здесь танцевать. — Выйдет толчея, — возразила Эмма, — а это очень неприятно. Нет ничего хуже, чем танцевать там, где невозможно повернуться. — Вы правы, — рассудил Фрэнк, продолжая измерять зал, после чего объявил: — И все же для десяти пар здесь вполне сносно. — Нет-нет! — не согласилась мисс Вудхаус. — Как вы непредусмотрительны! Это же ужас — стоять так близко друг к другу! Нет ни малейшего удовольствия танцевать в толпе. — С этим и правда не поспоришь. Я совершенно с вами согласен. «Танцевать в толпе». Вы, мисс Вудхаус, удивительно точно умеете обрисовать положение в немногих словах. Бесподобно, совершенно бесподобно! Как бы то ни было, мы уж успели так войти во вкус, что теперь трудно вовсе отказаться от мысли о бале. Мой отец будет разочарован, да и вообще… Не знаю… По-моему, десять пар все же могли бы здесь уместиться. Эмма заметила, что любезность мистера Черчилла до некоторой степени не чужда некоторого своеволия: он скорее готов был идти ей наперекор, нежели отказаться от удовольствия танцевать с ней, — но предпочла видеть лишь наиболее приятную для себя сторону медали, простив все прочее. Имей она намерение когда-нибудь выйти за Фрэнка Черчилла замуж, ей стоило бы остановиться и задуматься над тем, о чем может свидетельствовать его галантное упрямство, однако в качестве приятеля он и так ей вполне подходил. Назавтра, еще до полудня, Фрэнк явился в Хартфилд, с порога одарив Эмму улыбкой, которая свидетельствовала о том, что милый его сердцу замысел не оставлен, а напротив, найден выход из затруднения, — с тем-то он и пожаловал. — Надеюсь, мисс Вудхаус, — молвил визитер почти безотлагательно, — ужасающая теснота комнат в доме моего родителя не вполне лишила вас охоты к танцам. Я пришел предложить вам новую идею. Она осенила моего отца и ждет лишь вашего одобрения. Удостоюсь ли я чести ангажировать вас на первые два танца предстоящего маленького бала, ежели он дан будет не в Рэндалсе, а в гостинице «Корона»? — В «Короне»? — Да! Если вы и мистер Вудхаус согласитесь, на что я очень надеюсь, мой отец с радостью пригласит своих друзей в это заведение: там их ждет больший простор, нежели в Рэндалсе, и неменьшее радушие. Он сам это придумал, и миссис Уэстон готова его поддержать, если с вашей стороны не будет возражений. Вчера вы совершенно верно заметили: десять пар даже в самой просторной Рэндалской комнате — это было бы невыносимо! Я с самого начала сознавал вашу правоту, но очень уж не хотел отступать. Теперь же у нас имеется новый план. Ну разве он не хорош? Вы, я надеюсь, согласны? — Не думаю, чтобы кто-нибудь мог против него возражать, ежели мистер и миссис Уэстон довольны. Мне он очень даже по вкусу, и я бы пришла с превеликим удовольствием, будь на то моя воля. Лучшего выхода из положения, по-моему, не сыскать. Ведь правда, papa? Суть предложения вполне открылась разуму мистера Вудхауса лишь после того, как оно было пересказано Эммой и сопровождено пояснениями. Для того же, чтобы старик примирился с новой для себя мыслью, потребовалось еще немного усилий. Поначалу план очень ему не понравился: нет-нет, это совсем неподходящий выход, напротив, так еще хуже. Зал в гостинице всегда был сырой, дурно проветривался, поэтому совершенно непригоден для того, чтобы там находиться. Если уж молодым людям непременно нужно танцевать, то пускай лучше танцуют в Рэндалсе. Никогда еще не переступал он порога того зала, что при гостинице, да и самих содержателей не видывал даже в глаза. О нет! План никуда не годен! В «Короне» все непременно простудятся, причем тяжелее, чем где бы то ни было. — Я как раз хотел заметить вам, сэр, — возразил Фрэнк Черчилл, — что мы для того и затеяли все это, чтобы никто не простудился. В «Короне» всем будет куда безопасней, чем в Рэндалсе. Ежели кому и стоит сожалеть об этой перемене, так только мистеру Перри, который лишится клиентов. — Сэр, — произнес мистер Вудхаус довольно запальчиво, — вы глубоко ошибаетесь, если думаете, будто мистер Перри таков. Мистер Перри чрезвычайно о нас беспокоится, случись кому-нибудь заболеть. А чем тот зал безопасней комнаты в доме вашего батюшки — этого я понять не могу. — Больше, сэр. Там мы сможем весь вечер танцевать при закрытых окнах, а именно в пагубной привычке их распахивать и таится опасность простуды, ведь свежий воздух (вам это, сэр, хорошо известно) вреден разгоряченным телам. — Окна?! Но, мистер Черчилл, в Рэндалсе никто бы и не подумал их открывать. Подобное безрассудство там отнюдь не в чести! Танцевать при открытых окнах — в жизни не слыхивал этакого безумства! Ни отец ваш, ни миссис Уэстон (то есть бедная наша мисс Тейлор) этого бы не потерпели. — Ах, сэр! Но вы ведь знаете, как это бывает: подойдет к окну какой-нибудь молодой человек и, не подумав, поднимет створку. За шторой никто и не заметит. При мне уж не раз такое происходило. — Неужели, сэр? Боже милостивый! Вот уж не предполагал… Но я живу затворником, и мне нередко случается ужасаться тому, что слышу. Однако в ваших доводах есть здравый смысл. Мы еще обсудим это, такие дела требуют серьезного размышления и спешки не терпят. Ежели мистер и миссис Уэстон любезно пожалуют к нам как-нибудь утром, мы с ними потолкуем и поглядим, что можно предпринять. — К сожалению, сэр, времени в моем распоряжении очень немного… — Ах, — вмешалась Эмма, — для того чтобы все обсудить, времени хватит с лихвой. Торопиться не нужно. Кстати, papa, ежели бал состоится в «Короне», это будет очень хорошо для лошадей. Им не придется слишком удаляться от собственного стойла. — Верно, душенька. Не то чтобы Джеймс имел обыкновение жаловаться, но лошадок мы все же должны щадить, если можем. Когда бы комнаты были хорошо проветрены… Только стоит ли полагаться на миссис Стоукс? Сомневаюсь. Я совсем не знаком с нею. — Я вам за все ручаюсь, сэр, потому что устройство бала полностью берет на себя миссис Уэстон. — Вот видите, papa! Вы можете быть спокойны, ведь наша дорогая миссис Уэстон сама предупредительность! Помните, что мистер Перри сказал о ней давным-давно, когда я болела корью? «Если за мисс Эммой будет ходить мисс Тейлор, то вам нечего опасаться». Вы ведь и сами с тех пор много раз вспоминали эти хвалебные слова в ее адрес! — О да, как не помнить! Именно так мистер Перри и сказал. Никогда не позабуду. Бедная малютка Эмма! Как худо тебе было! Вернее, было бы очень худо, если б не старания мистера Перри. За одну неделю он наведался к нам четыре раза. С самого начала очень нас успокоил, сказав, что болезнь твоя нетяжелого сорта. И все-таки корь — ужасная напасть. Надеюсь, бедняжка Изабелла пошлет за мистером Перри, если ее малютки расхвораются. — Мой отец и миссис Уэстон сейчас в «Короне», — сказал Фрэнк Черчилл, — осматривают зал. Я оставил их там и поспешил в Хартфилд, желая скорее узнать ваше мнение и надеясь, что вы, быть может, согласитесь к ним присоединиться и дать совет на месте. Они оба просят вас об этом и были бы счастливы, если б вы позволили мне проводить вас в «Корону»: без вашей помощи мы словно без рук. Эмма приняла приглашение с большой охотой. Оставив мистера Вудхауса обдумывать все сказанное, молодые люди не мешкая отправились в гостиницу, где их ждали мистер и миссис Уэстон. Оба очень обрадовались, что Эмма пришла и одобрила их затею, принялись хлопотать и были явно счастливы, хотя и каждый по-своему: жена немного тревожилась, муж все находил безупречным. — Поглядите-ка, Эмма, — заметила миссис Уэстон, — обои оказались в худшем состоянии, чем я ожидала. Видите? Местами ужасно запачканы. А у деревянных панелей пренеприятный желтоватый цвет. — Душа моя, ты слишком уж придирчива, — ответствовал ее супруг. — Кому какое дело до этаких мелочей? При свечах никто ничего и не разглядит: всем будет казаться, что здесь так же чисто, как в Рэндалсе. Мы с джентльменами, когда собираемся здесь за картами, не замечаем подобных пустяков. Дамы обменялись взглядами, которые, вероятно, означали: «Мужчины никогда не видят, где чисто, где грязно», — а джентльмены, быть может, подумали каждый про себя: «Вечно женщины что-нибудь выдумывают и тревожатся понапрасну». Возникло, однако, и такое затруднение, которым даже джентльмены не могли пренебречь: при бальном зале не было столовой. В прежние годы на балах не ужинали, посему здесь имелась одна-единственная смежная комната, предназначавшаяся для игры в карты, — ее и теперь предполагалось использовать в этом качестве. А даже если бы четверо устроителей, посовещавшись между собой, решились пожертвовать картами, она все равно оказалась бы слишком тесна. Для того чтобы общество могло с удобством отужинать, требовалась комната гораздо более просторная, но таковая имелась лишь в дальнем крыле гостиницы. Необходимость совершать переход осложняла дело. Миссис Уэстон опасалась, что в коридоре молодых людей прохватит сквозняк, а ужинать в тесноте Эмма и джентльмены решительно не соглашались. Миссис Уэстон предложила вовсе не подавать ужин, а лишь накрыть в маленькой комнате стол с сандвичами и легкими закусками, но это предложение было с негодованием отвергнуто: дать бал, не предварив его подобающим застольем, означало бы бессовестно попрать права гостей. Нет, об этом миссис Уэстон даже заикаться более не следовало. Решив выйти из затруднения, довольствуясь тем, что есть, она опять заглянула в комнату, прилегающую к залу, и сказала: — Пожалуй, тут не так уж и тесно. Нас ведь будет не очень много. В ту же минуту мистер Уэстон, широкими шагами измерявший коридор, воскликнул: — Ты говоришь, моя дорогая, будто отсюда до столовой очень далеко? Вовсе нет! И с лестницы нисколько не тянет! — Знать бы, — вздохнула жена, — что предпочтут гости. Ведь наша цель — доставить им сколь возможно большее удовольствие. Если б мы могли предугадать желание большинства… — Да, — согласился Фрэнк, — это очень верно, что вы желаете спросить совета соседей, и вполне резонно. Отчего бы нам не заручиться мнением главных наших друзей? Коулов, например? Они ведь здесь, недалеко. Или мисс Бейтс? Она живет еще ближе и, полагаю, вполне способна судить о предпочтениях остальных. Так не сходить ли мне за ней, как по-вашему? — Если желаете… — сказала миссис Уэстон не без некоторых колебаний. — Если полагаете, что она может быть полезна… — От нее вы толку не добьетесь, — возразила Эмма. — Она осыплет вас изъявлениями восторга и благодарности, а по делу не скажет ни слова. Даже вопросов ваших толком не услышит. Не вижу ни малейшей нужды ее звать. — Однако она презабавная дама! Обожаю слушать, как она щебечет. Ну а все их семейство нам, конечно, ни к чему. В эту минуту возвратился мистер Уэстон и, услыхав, о чем речь, решительно согласился с сыном: — А и в самом деле, Фрэнк, ступай. Приведи мисс Бейтс, и покончим с этим. Ей, я уверен, понравится наш замысел, и она лучше, чем кто бы то ни было, покажет нам, как следует мириться с трудностями. Мы, кажется, сделались очень уж привередливы, а она умеет всегда быть довольной. Давай же, приведи мисс Бейтс. Приведи их обеих. — Как, сэр? И старую даму тоже позвать? — Зачем старую? Молодую, конечно же! Я сочту тебя, Фрэнк, малость глуповатым, ежели ты вместо племянницы приведешь тетушку. — О, прошу прощения, сэр: совсем забыл о ней. Само собою, ежели вам угодно, я приглашу их обеих. С этими словами Фрэнк удалился, а незадолго до того, как возвратился в обществе маленькой аккуратной суетливой тетушки и ее утонченной племянницы, миссис Уэстон, дама мягкосердечная и супруга примерная, повторно исследовала коридор. На сей раз ей не показалось, что ходить по нему будет очень уж неудобно. Трагедия уменьшилась до пустяка, и мучительные сомнения по части ужина остались позади. Все же прочее, насколько она могла предположить, обещало устроиться вовсе безо всяких помех. Мелкие вопросы, касавшиеся стола и стульев, свечей и музыки, чая и ужина, или решились сами собой, или были пока оставлены, с тем чтобы миссис Уэстон и миссис Стоукс в любое время уладили их между собой. Опасаться, что кто-то из приглашенных не явится, как будто бы не приходилось. Фрэнк уже отправил в Энском письмо, в котором просил позволения задержаться на несколько дней, и рассчитывал на благоприятный ответ. Бал обещал быть чудесным — с этим всей душой согласилась и мисс Бейтс. Как в советчице в ней уже не нуждались, но ее одобрение устроители приняли с искренним удовольствием. То, как горячо и неустанно она хвалила их замысел в целом и в частностях, не могло не доставлять радости. Следующие полчаса компания расхаживала из комнаты в комнату, высказывая различные предположения и делая какие-то замечания, ну а более всего предвкушая будущее веселье. Герой предстоящего бала лишь тогда согласился покинуть «Корону», когда мисс Вудхаус наконец обещала ему два первых танца. При этом она слышала слова, которые мистер Уэстон шепотом сказал супруге: «Он ее ангажировал, душа моя! Вот и отлично. Я это знал». Глава 12