Как Эмма вскоре узнала, будь на то воля мистера Уэстона, советчиков собралось бы еще больше. По пути в «Корону» он хотел забрать мисс Бейтс и ее племянницу, однако они ждали Элтонов, чтобы ехать с ними. Фрэнк держался подле Эммы, но на месте не стоял, и она не могла не заметить в нем какой-то тревоги: он оглядывался по сторонам, подходил к двери, прислушивался, не едут ли новые кареты. Либо ему не терпелось скорее открыть бал, либо он боялся оказаться рядом с мисс Вудхаус. Заговорили о жене викария. — Полагаю, миссис Элтон скоро приедет, — предположил Фрэнк. — Мне очень любопытно с ней познакомиться, ведь я столько наслышан о ней. Думаю, ждать ее осталось недолго. Послышался шум подъезжающего экипажа. Фрэнк поспешил было встречать гостей, но остановился: — Чуть не забыл: ведь я не представлен миссис Элтон. Ни с ней, ни с ее мужем мы никогда прежде не виделись, а потому мне не следует торопиться им навстречу. Пасторская чета вошла. Последовали подобающие приветствия и улыбки. — А где же мисс Бейтс и мисс Фэрфакс? — спросил мистер Уэстон, озираясь. — Мы полагали, вы их привезете. Заблуждение оказалось несущественным: Элтоны только что послали экипаж за теткой и племянницей. Эмме не терпелось узнать, каким будет первое мнение Фрэнка о пасторше, произведут ли на него впечатление ее милостивые улыбки и нарочитая элегантность платья. Словно бы желая приобрести основания для неголословного суждения, он принялся занимать миссис Элтон разговором, как только их представили друг другу. Через несколько минут карета возвратилась. Кто-то сказал, что идет дождь. — Я позабочусь о зонтах, сэр. Нельзя, чтобы мисс Бейтс осталась без внимания, — обратился Фрэнк к отцу и удалился. Мистер Уэстон хотел последовать за ним, но миссис Элтон его задержала, дабы осчастливить лестным отзывом о сыне, и принялась говорить с такой поспешностью, что сам Фрэнк, чьи движения отнюдь не были медлительны, наверняка не успел отойти настолько, чтобы ее не слышать. — Очень милый молодой человек, мистер Уэстон. Как вы помните, я обещала вам составить о нем независимое мнение, и с радостью могу сказать: я им чрезвычайно довольна. Верьте мне, ведь я никогда никому не льщу. На мой взгляд, он очень видный юноша и манеры имеет в точности такие, какие я одобряю. Истинный джентльмен без малейшего самодовольства или франтовства. Вам, вероятно, известна моя нелюбовь к франтам: от них меня прямо-таки бросает в дрожь. В «Кленовой роще» не терпят фатоватых молодчиков. Мы с мистером Саклингом совершенно их не переносим и подчас бываем с ними весьма резки. Селина, мягкосердечная почти донельзя, более терпима к ним… Покуда речь шла о Фрэнке, мистер Уэстон слушал со вниманием, однако стоило миссис Элтон заговорить о «Кленовой роще», как вдруг вспомнил, что должен встретить прибывших дам, и, радостно улыбаясь, поспешил удалиться. Тогда пасторша обратилась к его жене: — Не сомневаюсь, это наша карета с миссис Бейтс и Джейн. У нас такие быстрые лошади и такой искусный кучер! Полагаю, никто в Хайбери не сравнится с ними. Ах, до чего приятно послать экипаж за друзьями! Я вас понимаю, вы были очень любезны, предложив им свои услуги, но в другой раз не беспокойтесь: в этом нет необходимости. Можете быть уверены, что я всегда позабочусь о них. Мисс Бейтс и мисс Фэрфакс в сопровождении двух джентльменов вошли в зал. Миссис Элтон, по-видимому, считала своим долгом приветствовать их наравне с миссис Уэстон. Если движения и жесты пасторши были заметны и понятны каждому, кто наблюдал за ней так же внимательно, как Эмма, то слова — и ее, и всех прочих присутствующих — вскоре утонули в потоке речей мисс Бейтс, которая говорила, входя, и продолжала говорить на протяжении длительного времени даже после того, как оказалась у камина. — Ах, до чего любезно с вашей стороны! — раздалось еще из-за двери. — Что вы, никакого дождя! Разве это дождь? Пустяки! За себя я нисколечко не беспокоюсь, у меня ботинки на толстой подошве, а Джейн говорит… — В этот момент мисс Бейтс переступила порог. — Ах как чудесно! Восхитительно! Право слово, все устроено наилучшим образом! Ни в чем нет недостатка! Я и представить себе не могла… А сколько свечей! Джейн, Джейн, погляди! Видала ли ты когда-нибудь такое? Вам, миссис Уэстон, помогал джинн из лампы — не иначе! Любезная миссис Стоукс не узнает своего зала. Я видела ее, когда входила, — она стояла в дверях. «Здравствуйте, миссис Стоукс», — говорю я, ну а более ничего сказать и не успела. О, благодарю вас, мэм! — обратилась мисс Бейтс к миссис Уэстон, когда та подошла приветствовать ее. — Надеюсь, вы здоровы? Очень рада это слышать. А то я все боялась, как бы у вас не разболелась голова. Ведь я как ни выгляну, вы мимо идете — то туда, то сюда, вся в хлопотах. Нет? Право, я очень этому рада. Ах, дорогая миссис Элтон, как мы с Джейн благодарны вам за карету! Мы только собрались — она уж и приехала. Очень славно подгадали, ни секундочки лошадям ждать не пришлось. Экипаж у вас отменно удобный… Ох, и вам большое спасибо, миссис Уэстон. Миссис Элтон загодя прислала Джейн записочку, а то бы мы, верно, поехали с вами. Два столь любезных предложения за один день! Есть ли у кого еще такие соседи? Я так и сказала моей матушке: «Клянусь честью, мэм…» Да, благодарю вас, матушка чувствует себя прекрасно. Поехала к мистеру Вудхаусу. Я заставила ее взять шаль, ведь вечера-то покамест еще прохладные. Такую большую новую шаль подарила ей миссис Диксон по случаю своей свадьбы! Как мило, что она вспомнила о моей матушке! А выбирал подарок сам мистер Диксон — в Уэймуте, знаете ли. Джейн говорит, они не вдруг решили, которую из четырех шалей купить. Полковнику Кэмпбеллу больше понравилась оливковая… Джейн, милая, ты точно не промочила ножки? Дождь-то был пустячный, одна или две капли, а я все-таки боюсь. Но мистер Фрэнк Черчилл выказал такую предупредительность… Да и коврик у дверей лежал, чтобы на него наступить. Никогда не забуду, мистер Фрэнк Черчилл, вашей любезности. Должна сказать вам, что матушкины очки ни разу не ломались с тех пор, как вы их починили. Заклепочка ни разу больше не вылетала. Моя матушка часто говорит о вашей доброте. Верно, Джейн? Разве не часто мы говорим о мистере Фрэнке Черчилле? А вот и мисс Вудхаус! Дорогая мисс Вудхаус, как вы поживаете? И я очень хорошо, спасибо. Зал преобразился, как по волшебству, не правда ли? Ах, — мисс Бейтс оглядела Эмму, — вы, верно, обидитесь, если я стану делать вам комплименты, но, право, мисс Вудхаус, вы сегодня прямо-таки… А как вам прическа Джейн? Уж вы-то знаете в этом толк. Она причесывалась сама. Это просто чудо, до чего ловко она управляется со своими волосами. Ни один лондонский парикмахер, мне кажется, не сумел бы так. Ах, кого я вижу! Доктор Хьюз и миссис Хьюз! Подойду-ка я к ним на минутку. Как поживаете? Хорошо, благодарю вас. Чудесный вечер, не правда ли? А где же мистер Ричард? Да вон же! Но не буду его беспокоить. Пускай лучше беседует с молодыми дамами. Как поживаете, мистер Ричард? Я видела вас днями, когда вы проезжали мимо. Ах, и миссис Отуэй здесь! И добрейший мистер Отуэй, и мисс Отуэй, и мисс Кэролайн. О, сколько здесь собралось друзей! Мистер Джордж, мистер Артур! Как поживаете? Как поживаете? Прекрасно, очень вам признательна. Кажется, еще одна карета подъехала? Кто бы это мог быть? Верно, почтенные Коулы? Ах, это истинное наслаждение — находиться среди стольких добрых знакомых! А до чего славно растоплен камин! Я совсем уже согрелась. Не нужно кофею, спасибо, я его не пью. Немножко чайку, если можно, сэр. Прошу вас, не спешите. О, вот уж и чай! Благодарю. Как все прекрасно устроено… Когда мисс Бейтс наконец умолкла, Эмма невольно услышала разговор между миссис Элтон и мисс Фэрфакс, стоявшими чуть позади. Фрэнк, оказавшийся поблизости, был задумчив: вероятно, тоже слышал. Миссис Элтон осыпала Джейн бесчисленными комплиментами, которые та приняла с подобающей спокойной учтивостью, и теперь пасторша, очевидно, ждала ответных дифирамбов. Их не последовало, и тогда она спросила: — Как вы находите мое платье? Хорошо ли оно отделано? А как вам моя прическа? Это все Райт. На эти и многие другие подобные вопросы Джейн терпеливо давала вежливые ответы, а когда они иссякли, миссис Элтон опять заговорила: — Вообще-то никто не думает о нарядах меньше, чем я. Но при таких обстоятельствах, когда все взгляды устремлены на меня… К тому же из уважения к Уэстонам, которые, не сомневаюсь, дают этот бал главным образом в мою честь, я обязана выглядеть не хуже остальных. Что-то я почти не вижу жемчугов, кроме тех, которые на мне… А Фрэнк Черчилл, насколько я понимаю, отличный танцор? Посмотрим, годимся ли мы друг другу в партнеры. Фрэнк Черчилл, безусловно, превосходный молодой человек. Он мне очень понравился. В эту минуту Фрэнк так энергично заговорил с Эммой, что она не могла не подумать, будто адресованные ему похвалы достигли его ушей, и он предпочел не слышать продолжения. На какое-то время голоса дам перестали быть слышны, но затем, когда миссис Элтон присоединился супруг, она воскликнула, перекрывая всеобщий шум: — О, наконец-то вы отыскали нас в нашем уединении! А я как раз говорю Джейн, что вы уж, верно, соскучились. — Джейн? — повторил Фрэнк Черчилл тоном неприятного удивления. — По-моему, это уж слишком, но мисс Фэрфакс, кажется, не испытывает неудовольствия. — Как вам нравится миссис Элтон? — шепнула Эмма. — Никак. — Вы неблагодарны. — Неблагодарен? Что вы хотите этим сказать? — Внезапно он перестал хмуриться и улыбнулся. — А впрочем, не говорите: предпочту не знать. А где, кстати, мой отец? Скоро ли мы начнем танцевать? Эмма не понимала того странного настроения, которое, как ей казалось, овладело Фрэнком Черчиллом. Он отошел, чтобы найти мистера Уэстона, и вскоре возвратился вместе с ним и с мачехой. Они столкнулись с небольшим затруднением, о котором должны были сообщить мисс Вудхаус: миссис Уэстон вдруг пришло в голову, что ей, пожалуй, придется просить миссис Элтон открыть бал. Новобрачная, по-видимому, ждет такой просьбы. А вообще-то они предполагали возложить эту почетную обязанность на мисс Вудхаус. Эмма стойко приняла огорчительную новость. — Кто же будет ее кавалером? — спросил мистер Уэстон. — Миссис Элтон, очевидно, ожидает приглашения от Фрэнка. Фрэнк тотчас повернулся к Эмме, с тем чтобы востребовать уже обещанные ему два первых танца. Заметив, с каким одобрением посмотрел на него отец, миссис Уэстон заявила, что танцевать с миссис Элтон должен сам устроитель торжества, и общими усилиями они легко убедили мистера Уэстона согласиться. Итак, мистер Уэстон и жена викария получили право открыть бал, а мистер Черчилл и мисс Вудхаус стали за ними. Эмме пришлось уступить первенство миссис Элтон, хотя она привыкла считать королевой всех праздников себя. От такой обиды она почти готова была признать преимущество замужнего положения перед незамужним. Миссис Элтон, в отличие от мисс Вудхаус, получила возможность вполне удовлетворить свое тщеславие. И пусть поначалу ей хотелось танцевать с Фрэнком Черчиллом, замена оказалась более чем достойной: мистер Уэстон как хозяин бала стоял, пожалуй, выше своего сына. Невзирая на маленькое разочарование, которое ей пришлось пережить, Эмма счастливо улыбалась. Отрадно было видеть, как выстраивается внушительная цепочка пар, и предвкушать часы необыкновенного веселья. Лишь одно, пожалуй, все-таки ее огорчало: мистер Найтли в танцах не участвовал, стоял в стороне, что отнюдь ему не подобало, поскольку он еще слишком молод, чтобы оказаться среди почтенных мужей и отцов, которые обыкновенно делают вид, будто наблюдают за танцующими, а на самом же деле только и ждут, как бы скорее составилась партия в роббер. Высокий и статный, мистер Найтли разительно выделялся среди грузных сутулых фигур пожилых мужчин и, на взгляд Эммы, не мог не обращать на себя внимания всех присутствующих. За исключением ее партнера даже из молодых людей никто не выдерживал сравнения с ним. Мистер Найтли сделал несколько шагов вперед, и этих шагов было довольно, чтобы угадать, с какой благородной и вместе с тем естественною грацией он танцевал бы, если бы взял на себя труд. Всякий раз, когда Эмма ловила его взгляд, он принужденно улыбался, в остальное же время смотрел угрюмо. Ей жаль было, что ее свойственник так не любит балы и Фрэнка Черчилла. Мистер Найтли как будто наблюдал за ней, но вряд ли любуясь танцем (Эмма старалась не обольщаться) — скорее оценивая ее поведение, чего она, однако, не боялась, потому что нисколько не кокетничала с кавалером. То, как они держались друг с другом, гораздо больше напоминало веселую приятельскую непринужденность, чем флирт. Чувство Фрэнка остыло — сомневаться в этом не приходилось. Бал удался. Беспрестанные заботы миссис Уэстон оказались не напрасны. Все были так довольны, что похвалы, обыкновенно приберегаемые до завершения торжества, сыпались на устроителей с самого начала. Событий, особенно важных и достойных запоминания, произошло не больше, чем обыкновенно происходит на подобных вечерах, и все же один случай показался Эмме весьма значимым. На два последних танца, после которых начинался ужин, для Харриет не нашлось партнера. Она оказалась единственной молодой леди, оставшейся сидеть у стены. Отчего так вышло, Эмма поняла не сразу: до сих пор для всех дам хватало кавалеров, — но все стало ясно, когда увидела мистера Элтона, праздно расхаживавшего по залу. Он ни за что не пригласил бы Харриет, если бы мог этого избежать, и наверняка собирался укрыться в игральной комнате. Но нет, вопреки ожиданиям Эммы, викарий не имел намерения спасаться бегством. Он прошел туда, где сидели наблюдавшие за танцами, и, обменявшись с кем-то несколькими словами, стал фланировать, словно хотел похвастать своей свободой. Не избегал он и того, чтобы оказываться прямо перед мисс Смит или разговаривать с теми, кто был с ней рядом. Эмма все это видела. Еще не начав танцевать, она шла вдоль ряда пар к своему месту, а дойдя до середины, оглянулась: мистер Элтон и Харриет были прямо у нее за спиной. Видеть викария ей не хотелось, и она тотчас отвернулась, однако оказалась невольным слушателем его беседы с миссис Уэстон. Пасторша, стоявшая перед Эммой, тоже, очевидно, слушала и, более того, даже подбадривала супруга многозначительными взглядами. Милая добросердечная устроительница бала поднялась со своего кресла и подошла к викарию: — Вы не танцуете, мистер Элтон? — Отчего же? — тотчас откликнулся тот. — Охотно, ежели вы согласитесь быть моей дамой. — Я? Ах нет, я найду вам лучшую пару, поскольку сама не танцую. — Если миссис Гилберт желает танцевать, то я опять же с удовольствием, хоть и начинаю уже превращаться в почтенного женатого мужчину, для которого дни забав миновали. — Миссис Гилберт не танцует, но в этом зале есть одна юная леди, еще не ангажированная. Это мисс Смит. — Мисс Смит? О, я и не приметил. Вы очень любезны, но я женатый человек и танцевать мне, увы, уж поздно. Прошу меня простить. Я с готовностью исполню любую другую вашу просьбу, но танцы — это не по мне. Миссис Уэстон ничего не ответила, однако Эмма могла себе представить, в каком неприятном удивлении возвращалась она на свое место. Так вот, значит, каков он — мистер Элтон! Милый, любезный, обходительный мистер Элтон! Эмма снова на секунду обернулась: викарий подошел к мистеру Найтли, намереваясь, по-видимому, завести с ним беседу и между тем с торжествующей улыбкой поглядывая на жену. Более Эмма не оглядывалась. Сердце у нее пылало, и она опасалась, что таким же пламенем горят ее щеки. Однако через минуту взгляду мисс Вудхаус представилась более отрадная картина: Харриет шла танцевать, ведомая мистером Найтли! Никогда еще Эмма не испытывала такого удивления и почти никогда — такой радости, как в этот момент. Ей не терпелось от всего сердца поблагодарить мистера Найтли за приятнейшую услугу, которую он оказал им обеим. Расстояние между ними было слишком велико, чтобы она могла заговорить с ним, но, едва ей удалось поймать его взгляд, ее лицо выразило ему очень многое. Как и следовало предполагать, мистер Найтли оказался превосходным танцором. Эмма, пожалуй, даже позавидовала бы Харриет, если бы не давешние огорчительные обстоятельства и не то безмерное удовольствие, каким теперь светилось ее счастливое личико. Окрыленная тем, что ей выпала честь танцевать с самим мистером Найтли, Харриет подпрыгивала выше обыкновенного и дальше обыкновенного выбегала внутрь круга. Улыбка не сходила с ее губ. Викарий между тем удалился в игральную комнату, имея, как мисс Вудхаус предпочла думать, наиглупейший вид. Она полагала, что он, вероятно, еще не сравнялся в бездушии со своей супругой, однако вскоре обещал этого достичь. О том же, какие чувства владеют миссис Элтон, Эмма могла догадаться, услышав громко сказанное ею партнеру: — Найтли пожалел бедную маленькую мисс Смит. Как он, право, великодушен! Объявили, что ужин подан, и общество направилось в обеденный зал, сопровождаемое голосом мисс Бейтс, не стихавшим до тех пор, пока означенная дама не уселась за стол и не взяла в руку ложку. — Джейн, Джейн, милочка, где ты? Вот твой шарфик. Миссис Уэстон очень просит тебя его надеть. Говорит, что в коридоре все же могут быть сквозняки, хотя она изрядно позаботилась о том, чтобы не дуло: одну дверь заколотили, все устлали коврами… Джейн, дорогая, надень же шарфик! О, мистер Черчилл, как вы любезны, что накинули его ей на плечи! Вот спасибо вам! Чудесный бал, не правда ли? Да, голубушка, я сбегала домой, помогла бабушке лечь в постель и возвратилась — никто и не заметил. Я отлучилась, не сказав ни слова, как и обещала тебе. Бабушка чувствует себя хорошо. Они славно посидели с мистером Вудхаусом, вдоволь наговорились и наигрались в триктрак. Ее напоили чаем с печеньем и запеченными яблочками, а перед обратной дорогой угостили вином. Несколько раз ей посчастливилось очень удачно выбросить кости. А дома она все о тебе расспрашивала: дескать, весело ли тебе, кто твои кавалеры. «Ах! — говорю я. — Когда я уходила, она танцевала с мистером Джорджем Отуэем, ну да пускай она лучше сама вам все расскажет завтра — это доставит ей удовольствие. Первым ее партнером был мистер Элтон, а кто еще ее ангажирует, я и не знаю. Быть может, мистер Уильям Кокс?» О, благодарю вас, милостивый сударь! Ежели нет другой дамы, которую вы желали бы сопровождать… Я ведь и сама могу идти… Вы очень добры, сэр. Ах как вы любезны: одной рукой поддерживаете Джейн, другой — меня! Стойте-ка, стойте: отойдем немного в сторонку. Вон идет миссис Элтон. Дражайшая миссис Элтон — как она прекрасна! Дивные кружева! Пойдемте за ней — будем ее свитой. Ах, истинная королева вечера! Что ж, вот мы и в коридоре. Тут две ступеньки, Джейн, будь осторожна. Две ступеньки… Ах нет, всего одна. А я полагала, будто их две… До чего удивительно! Я думала, две, а оказалась одна! Никогда еще я не видала, чтобы все было устроено так удобно и с таким вкусом! Я говорила тебе о бабушке, Джейн… У нее, знаешь ли, вышла небольшая неприятность. Печенье и яблочки были отменные, но сперва из кухни принесли фрикасе из потрошков со спаржей. Так мистер Вудхаус решил, будто спаржа недоварена, и отослал все обратно. Ну а бабушка больше всякого другого кушанья любит потрошки со спаржей. Она огорчилась, однако мы с ней условились никому об этом не говорить, чтобы как-нибудь не дошло случайно до славного мистера Вудхауса, — ни к чему его тревожить. Ах какой же все-таки чудесный праздник! Не устаю изумляться! Я и помыслить не могла ни о чем этаком! Какая красота! Какое изобилие! Не видала подобного великолепия с тех пор, как… Ой, а где же нам сесть? Где сесть? Нужно такие найти места, чтобы Джейн не просквозило. Я-то могу сидеть где угодно. Вы советуете эту сторону? О да, конечно, мистер Черчилл, только не слишком ли вы добры к нам? Впрочем, как вам будет угодно. Сегодня вы вольны здесь всем распоряжаться. Дорогая Джейн, сумеем ли мы упомнить хотя бы половину всех этих кушаний, чтобы пересказать бабушке? Ах, даже и суп! Подумать только! Мне не следовало бы начинать раньше других, но пахнет так вкусно, что я не могу не попробовать… Поговорить с мистером Найтли мисс Вудхаус смогла лишь после ужина. Когда все общество возвратилось в бальный зал, он не смог противиться взгляду Эммы, звавшему его подойти и принять благодарность. В нем не утих еще жар негодования против мистера Элтона, чей поступок был непростительной грубостью. Миссис Элтон также получила долю порицания за те ехидные взоры, которыми обменивалась с супругом. — Они намеревались уязвить не одну только Харриет, — сказал мистер Найтли с улыбкой и пристально взглянул на Эмму. — Отчего они сделались вашими врагами? Чем бы вы ни прогневили мистера Элтона, его супруга, полагаю, сердиться на вас не должна. Что? Молчите? Сознайтесь: вы хотели женить викария на Харриет. — Сознаюсь: хотела. И они никогда мне этого не простят. Мистер Найтли покачал головой, но при этом снисходительно улыбнулся: — Я не стану бранить вас — предоставлю это вам самой. — По-вашему, на мою совесть можно положиться? Разве тщеславие позволит мне признать собственную неправоту? — В вас есть не только тщеславие, но и способность к серьезному размышлению. Если первое качество побудило вас совершить ошибку, то второе поможет ее исправить. — Я признаю, что составила себе совершенно неверное мнение о мистере Элтоне. Вы разглядели его убогость, а я — нет. Мне действительно казалось, что он влюблен в Харриет. Сколько нелепостей от этого произошло! — В награду за это признание скажу вам по справедливости: та, кого для него выбрали вы, лучше той, которую он избрал для себя сам. Харриет Смит обладает превосходными качествами, совершенно неведомыми миссис Элтон. Эту простую, скромную, искреннюю девушку всякий мужчина, наделенный умом и вкусом, предпочел бы особе, подобной жене нашего викария. Если откровенно, говорить с Харриет оказалось приятнее, чем я ожидал. Эмме было чрезвычайно отрадно слышать такое от мистера Найтли. Их разговор прервали энергичные призывы мистера Уэстона продолжить танцы: — Пойдемте же, мисс Вудхаус, мисс Отуэй, мисс Фэрфакс — отчего вы не идете? Эмма, подайте вашим друзьям пример. Все что-то сделались ленивы, все засыпают! — Я готова, всегда к вашим услугам. — С кем вы намерены танцевать? — спросил мистер Найтли. На секунду задумавшись, Эмма ответила: — С вами, ежели пригласите. Он протянул ей руку: — Вы позволите вас ангажировать? — С удовольствием. Я видела, как вы танцуете… И мы ведь с вами не настолько брат с сестрой, чтобы для нас это было неприлично? — Брат с сестрой? Мы? Отнюдь нет! Глава 3