Когда друзья входили в хартфилдский парк, мимо них по дороге проскакал верхом мистер Перри. Джентльмены обменялись замечаниями о его коне. — Кстати, — вспомнил Фрэнк Черчилл, обращаясь к мачехе, — осуществил ли наш уважаемый аптекарь свое намерение относительно экипажа? Миссис Уэстон была очень удивлена вопросом пасынка: — Я ничего об этом не знаю. — Но как же так? Ведь вы сами писали мне три месяца назад. — Я? Быть такого не может! — Уверяю вас, я отлично помню: вы упомянули об этом как о деле, почти свершившемся. Миссис Перри кому-то рассказала, что, к ее огромной радости, ей удалось уговорить мистера Перри приобрести экипаж. Она боялась, как бы он не навредил своему здоровью, часто выезжая верхом в непогоду. Неужто вы так и не вспомнили? — Честное слово, до сего момента я ничего об этом не слыхала. — Боже правый! Как же это могло быть? Верно, мне приснилось, хотя я не сомневался… Мисс Смит, вы как будто устали? Ну ничего, скоро будете дома. — Что такое? Что ты сказал, Фрэнк? Перри решил завести выезд? — вмешался в их диалог мистер Уэстон. — Я рад, что он может позволить себе экипаж. Ты, должно быть, слышал это от него самого, верно? — Нет, сэр, — рассмеялся Фрэнк, — по всей видимости, я ни от кого этого не слышал. Очень странно! Я был уверен, что миссис Уэстон писала мне об этом в Энском много недель назад, причем в подробностях, однако она уверяет, что ей ничего не известно. Значит, мне это приснилось — такое со мной бывает. Когда я вдали от Хайбери, то часто вижу во сне здешних жителей. Близкие друзья уже посетили меня в сновидениях, и, похоже, настал черед мистера и миссис Перри. — И правда престранно, — согласился с сыном мистер Уэстон, — что тебе приснился такой связный сон о людях, которых ты вполне мог вовсе позабыть, находясь в Энскоме. Миссис Перри, заботясь о здоровье мужа, уговаривает его завести выезд! Рано или поздно это, не сомневаюсь, случится. Твой сон разве только немного опережает явь. До чего правдивы иногда бывают наши сновидения, а порой, напротив, состоят из сплошных нелепостей! Как бы то ни было, Фрэнк, твой сон определенно показывает, что мыслями ты всегда в Хайбери, даже если принужден отсутствовать. А вам, Эмма, я полагаю, тоже часто снятся сны? Мисс Вудхаус пошла вперед своих гостей, чтобы подготовить папеньку к их появлению, поэтому не слышала заданного ей вопроса, и намек мистера Уэстона остался не замечен. — Что ж, сказать по правде, — воскликнула мисс Бейтс, на протяжении последних двух минут тщетно пытавшаяся завладеть вниманием присутствующих, — ежели желаете знать мое мнение, то, несомненно, мистер Черчилл… О, я не хочу сказать, будто он не видел такого сна… Мне и самой, уверяю вас, подчас снятся престранные вещи… Но если уж вы меня спросите, то я вам скажу, что весной Перри действительно думали приобрести экипаж. Миссис Перри сама сказала об этом моей матушке, и Коулы тоже знали. Вообще же это был секрет, и о нем никому не говорили — только подумали дня три, да и все. Миссис Перри очень увлеклась мыслью о коляске. Однажды утром она пришла к моей матушке в большом воодушевлении: ей показалось, будто мистер Перри готов уступить ее уговорам. Джейн, помнишь, как бабушка рассказывала нам об этом, когда мы возвратились домой? Куда ж мы тогда ходили на прогулку? Не припомню… В Рэндалс, вероятно? Да, верно, в Рэндалс. Миссис Перри всегда очень любила мою матушку. Да и кто ее не любит? Так вот про коляску она ей шепнула по секрету. Кроме нас, просила никому не говорить. И до сего дня я ни одной живой душе не обмолвилась об этом. Впрочем, не могу ручаться, что ненароком кому-нибудь не намекнула. Я ведь иногда и сама не замечу, как что-нибудь у меня с языка слетит. Люблю поговорить — уж вы-то знаете. Все болтаю и болтаю. Случается, что и лишнего иногда сболтну. Быть как Джейн я не умею, а хотела бы: уж она никогда ничего не скажет не подумав. Да где ж она? Ах вот где — прямо за нами. Так я говорю, что прекрасно помню тот день, когда к нам пришла миссис Перри… В самом деле удивительный сон! Тем временем вся компания приблизилась к дому. Мистер Найтли успел бросить взгляд на племянницу мисс Бейтс прежде ее самой. Сперва увидев на лице Фрэнка Черчилла замешательство, которое тот пытался скрыть под маской усмешки, он невольно перевел взор на Джейн. Она возилась со своею шалью и действительно немного отстала. Мистер Уэстон вошел, меж тем как два других джентльмена задержались, чтобы пропустить мисс Фэрфакс вперед себя. В эту секунду мистер Найтли подметил, что Фрэнк Черчилл нарочно хочет поймать взгляд Джейн. Молодой человек пристально посмотрел на нее, но как будто напрасно: она прошла, не глядя ни на одного джентльмена, ни на другого. Продолжать расспросы о сне казалось более неуместно, и мистер Найтли, принужденный довольствоваться тем, что уже услышал, сел вместе со всеми за большой круглый стол. Одна только Эмма могла уговорить мистера Вудхауса поставить этот предмет, изготовленный по новейшей моде, на место маленького пембрука[18], за которым он на протяжении сорока лет дважды в день вкушал пищу, не смущаясь теснотой. После приятного чаепития никто, казалось, не спешил уходить. — Мисс Вудхаус, — спросил Фрэнк Черчилл, взглянув на стоявший позади него столик, до которого можно было дотянуться рукой, — ваши племянники забрали свою азбуку? Коробочку с буквами? Помнится, прежде она стояла здесь. Вечер выдался хмурый, более похожий на зимний, нежели на летний. Помнится, как-то утром мы славно провели время, составляя загадки с этими буквами. Сейчас я тоже мог бы загадать вам загадку. Эмма с готовностью достала шкатулку и высыпала азбуку на стол. Более всех игра занимала их двоих — ее и Фрэнка. Они быстро слагали слова друг для друга и для всякого, кто тоже выказывал к тому охоту. Тихость этой забавы пришлась очень по вкусу хозяину дома, не любившему более шумных увеселений, какие порой предлагал мистер Уэстон. Теперь пожилой джентльмен спокойно сидел, с наслаждением жалея «бедных маленьких мальчиков», которые уже покинули Хартфилд, а если ему под руку случайно попадалась карточка с буквой, восхищался тем, как красиво Эмма ее вывела. Фрэнк Черчилл загадал слово для мисс Фэрфакс. Та, быстро оглядев сидевших за столом, задумалась. Фрэнк уселся подле Эммы, Джейн напротив, мистер Найтли сбоку, причем выбрал себе такое место, чтобы лучше и незаметнее наблюдать за всеми троими. Мисс Фэрфакс сложила слово и, улыбнувшись, отодвинула его. В этот момент она не смотрела на стол, поэтому буквы не смешались с остальными, а только друг с другом. Над ними тотчас склонилась Харриет, которой, вопреки всем стараниям, до сих пор не удавалось ничего разгадать. Мистер Найтли помог ей, и она торжествующе провозгласила составленное слово: «Оплошность!» Никто бы не понял скрытого смысла этой загадки, если б не зардевшаяся Джейн Фэрфакс. Заметив ее смущение, мистер Найтли тотчас связал слово «оплошность» со сном, о котором недавно шла речь, но в чем именно эта оплошность заключалась, сказать не мог. Что же сталось с его любимицей? Куда подевались ее осторожность и такт? Неужели Фрэнк Черчилл сумел вскружить ей голову? В каждом его шаге мистер Найтли замечал неискренность. Эти буквы, использованные им для тайного флирта, были не просто детской игрой, а частью игры более сложной, основанной на двуличии и обмане. С сильным чувством негодования, тревоги и недоверия мистер Найтли продолжал наблюдать за Фрэнком Черчиллом и двумя ослепленными барышнями. Загадав для мисс Вудхаус некое короткое слово, молодой джентльмен передал ей буквы с хитрой притворно-застенчивой улыбкой. Эмма рассмеялась, но все же предпочла сделать вид, будто усматривает в загадке нечто заслуживающее порицания: — Ах что за вздор! Как вам не стыдно! Взглянув на Джейн, Фрэнк Черчилл сказал: — Быть может, я передам это слово ей? Эмма с веселой горячностью возразила: — Нет-нет, даже думать не смейте! Не вняв ее протесту, галантный молодой человек, умевший, по-видимому, влюбляться, не испытывая истинных чувств, и нравиться, не будучи подлинно учтивым, придвинул буквы к мисс Фэрфакс и, напустив на себя степенную вежливость, просил ее разгадать слово. Мистер Найтли, сгоравший от нетерпения, воспользовался первой же возможностью, чтобы взглянуть на стол. Мисс Фэрфакс, по всей видимости, нашла разгадку в одно время с ним — то было слово «Диксон». В отличие от мистера Найтли Джейн, очевидно, поняла, отчего ей предложили именно эти шесть букв, и сочла намек оскорбительным. Ощутив устремленные на нее внимательные взоры, она загорелась таким густым румянцем, какого мистер Найтли никогда у нее не видел. — Я думала, собственные имена загадывать не разрешается. Не говоря более ни слова, Джейн всем своим видом дала понять, что продолжать игру не намерена, отвернувшись от своих обидчиков. Мисс Бейтс, на которую она обратила взор, воскликнула в ответ на ее молчаливый призыв: — Ах, верно, моя дорогая! Я сама хотела это сказать. Нам с тобой и вправду пора. Скоро стемнеет, и бабушка начнет беспокоиться. Вы очень любезны, сэр, но мы вынуждены откланяться. Та поспешность, с какой мисс Фэрфакс поднялась, свидетельствовала о том, что тетушка правильно угадала ее желание. Джейн хотелось поскорее выйти из-за стола, но в ту же минуту повскакали и остальные, мешая ей выбраться. Мистеру Найтли показалось, будто она, не глядя, решительно отодвинула от себя новое, настойчиво предложенное ей слово. Затем начались поиски ее шали, в коих участвовал и Фрэнк Черчилл. В суете, охватившей полутемную комнату, мистер Найтли не разглядел, как они разошлись. Сам он задержался в Хартфилде дольше других. Мысли его были всецело заняты давешними наблюдениями. Когда зажгли свечи, он решил, что должен, определенно должен, как преданный друг Эммы, кое о чем ее расспросить. Он не мог видеть ее в такой опасности и не попытаться предостеречь. — Не согласитесь ли вы разъяснить мне, Эмма, что за шутка заключалась в том последнем слове, которое Фрэнк Черчилл предложил вам и мисс Фэрфакс? Само слово я видел, однако не понял, чем оно могло так позабавить одну девицу и так уязвить другую. Эмма до крайности смутилась. Ответить правдиво она не могла. Ее подозрения относительно мисс Фэрфакс вовсе не рассеялись, однако ей совестно было признаться в том, что она не держала их при себе. — Ах! — воскликнула она в явном замешательстве. — Все это ничего не значило. Мы только шутили между собой. — Смешно, сколько я заметил, было только вам и мистеру Черчиллу, — сурово ответствовал мистер Найтли. Он надеялся услышать от нее еще что-нибудь, но она молчала, пытаясь занять себя чем угодно — только бы не говорить. Некоторое время он колебался, думая о возможных дурных последствиях непрошеного вмешательства, которое могло оказаться бесплодным. Смущение Эммы, нежелание объяснять некую шутку, понятную только ей и Фрэнку Черчиллу, — все это казалось подтверждением ее неравнодушия к молодому джентльмену. Как бы то ни было, мистер Найтли решился продолжать, поскольку не имел права рисковать благополучием девушки из боязни поставить себя в неприятное положение. Ему надлежало быть готовым к чему угодно — лишь бы не стоять в стороне. — Моя дорогая Эмма, — произнес он наконец с неподдельной добротой. — Уверены ли вы, что вполне сознаете степень знакомства между тем джентльменом и той леди, о которых мы говорили? — Между мистером Фрэнком Черчиллом и мисс Фэрфакс? О да, вполне. Отчего вы сомневаетесь в этом? — Вам никогда не казалось, что он в восхищении смотрит на нее или она на него? — Никогда! Никогда! — воскликнула Эмма с нескрываемой горячностью. — Даже на двадцатую долю секунды! А вам-то как могло взбрести такое в голову? — В последнее время я как будто бы вижу признаки их взаимной склонности — многозначительные взоры, которыми они выражают друг другу то, что не предназначено для остальных. — Ах, до чего забавные вещи вы говорите! Отрадно слышать, что и у вас имеется воображение, однако не следует давать ему волю. Мне жаль обуздывать вашу пробудившуюся фантазию, но, право, вы заблуждаетесь. Уверяю вас, никакой склонности между ними нет. В том, что вам это показалось, виновато особенное стечение обстоятельств. На самом же деле они испытывают друг к другу чувства совсем иной природы — какие именно, объяснить трудно… Большей частью все это совершеннейшая чепуха, но ежели свести дело к разумной сути, то в целом свете не отыщутся два существа, менее увлеченные друг другом. Иными словами, я полагаю, что она к нему равнодушна, а что он равнодушен к ней, знаю доподлинно. Могу в этом поручиться. Бодрая уверенность, которой исполнены были слова Эммы, заставила мистера Найтли умолкнуть. Она бы охотно продолжила разговор, подробно расспросив его обо всех подозрениях, о каждом взгляде и каждом обстоятельстве, привлекшем его внимание. Мистер Найтли, однако, не разделил ее веселости. Он понял, что не сумел помочь ей, и чувства его были слишком раздражены. Останься он сидеть подле камина, который, как того требовало нежное здоровье мистера Вудхауса, даже летом разжигали почти каждый вечер, раздражение, чего доброго, могло перерасти в жар. Не желая этого допустить, мистер Найтли вскоре поспешил проститься с хозяевами Хартфилда и зашагал в свое аббатство, где его ожидали уединение и прохлада. Глава 6 После многочисленных обещаний скорого приезда мистера и миссис Саклинг хайберийское общество получило весьма огорчительное известие: братец и сестрица миссис Элтон никак не смогут приехать раньше осени. Ну а покамест счастливые обладатели «Кленовой рощи» и ландо не облагородили умов местных жителей бристольскими новшествами, хайберийцы принуждены были ограничивать свои ежедневные беседы обсуждением других новостей, как то: здоровья миссис Черчилл (чье состояние, ежели верить сообщениям из Энскома, никогда не бывало неизменным два дня кряду) или же положения миссис Уэстон, носившей под сердцем дитя. Оставалось только желать, чтобы рождение ребенка принесло столько же радости ей самой, сколько весть о предстоящем его появлении — всей округе. Миссис Элтон испытала сильное разочарование. Событие, сулившее ей наслаждение и славу, было отсрочено. Она уж всем пообещала новое чрезвычайно полезное знакомство, всех накормила рассказами о прогулках и обедах, которые непременно будут устроены, однако пока слова оставались словами. Так ей поначалу казалось, но, поразмыслив немного, она сочла возможным не отменять всех своих планов. Гору Бокс-Хилл, к примеру, ничто не мешало осмотреть и без Саклингов, а уж осенью, когда те наконец приедут, экскурсию можно было повторить. На том и порешили. Об этом замысле Элтонов стало известно всем хайберийцам, и Эмма, никогда не видавшая Бокс-Хилла, захотела снарядить туда отдельную экспедицию. Мистер Уэстон согласился составить ей компанию. Они условились, что выберут погожее утро и пригласят с собой двух-трех избранных друзей. То будет тихая элегантная прогулка, а не шумное подобие парада с обилием яств и напитков, которым наперед чванились Элтоны. Полагая, что они оба, мистер Уэстон и она, желают одного и того же, Эмма не могла не испытать удивления и некоторого разочарования, когда он предложил жене викария, коли братца и сестрицу в скором времени ждать не приходится, объединить две экспедиции. Та охотно согласилась, и теперь им всем предстояло ехать вместе — если мисс Вудхаус, конечно, не возражает. Эмма не имела иных причин для отказа, кроме той, о которой мистер Уэстон мог догадаться и сам. Напомнить ему о сильной своей неприязни к миссис Элтон значило бы упрекнуть его, а упрек огорчил бы его жену, поэтому Эмма сочла необходимым согласиться на то, чего всячески старалась избежать. Как унизительно это будет, если люди станут говорить, будто она пополнила свиту миссис Элтон! Все чувства Эммы восставали против этого! Необходимость мириться с подчиненным положением разожгла в ней тайное негодование против неукротимого всеобъемлющего благодушия мистера Уэстона. — Рад, что вы меня одобряете, — сказал он удовлетворенно. — Я надеялся на ваше согласие. Такие прогулки чем многолюднее, тем веселее, ведь в большой компании никому не приходится скучать. А миссис Элтон, в сущности, хорошая женщина. Неловко было бы ее не пригласить. Вслух не опровергнув ни одного из этих утверждений, Эмма про себя ни с одним из них не согласилась. Была уже середина июня, погода стояла чудесная. Миссис Элтон горела желанием назначить день прогулки, а затем договориться с мистером Уэстоном относительно голубиных пирогов и холодной ягнятины, однако, к большой ее досаде, затею снова пришлось отложить на неопределенное время — на сей раз потому, что охромела одна из лошадей. Когда животное поправится — через несколько недель или уже через пару дней, — сказать было нельзя. В любом случае все приготовления пришлось пока остановить. Для миссис Элтон это явилось подлинным ударом. — Ах, Найтли, какое ужасное огорчение! Эти отсрочки до крайности досадны, тем паче при такой превосходной погоде! Что же нам делать? Ведь так и все лето может пройти впустую! В минувшем году, как раз об эту пору, мы уже совершили восхитительную прогулку из «Кленовой рощи» в Кингс-Уэстон. — Отчего бы вам не прогуляться в Донуэлл? — предложил мистер Найтли. — Для этого и лошади не нужны. Приходите, заодно отведаете моей клубники. Она как раз уже поспевает. Даже если он сказал это не вполне серьезно, отступиться было невозможно, ибо миссис Элтон не замедлила с восторгом принять приглашение: — Ах, ничего лучшего и придумать нельзя! Аббатство Донуэлл славилось своими клубничными грядками. Однако даже если б там росла одна капуста, приглашение было бы принято с той же радостью, ведь даме хотелось одного: совершить прогулку хоть куда-нибудь. Мистер Найтли совершенно не нуждался в заверениях, но тем не менее миссис Элтон многократно пообещала прийти, весьма довольная, что он, как она предпочла думать, сделал ей знак исключительного внимания. — Не сомневайтесь: я непременно буду. Назовите день, и я приду. Вы позволите мне привести с собой Джейн Фэрфакс? — Назвать день я смогу не раньше, чем переговорю с другими людьми, которые, надеюсь, составят вам компанию. — О, не беспокойтесь об этом. Дайте мне карт-бланш. Я буду дамой-патронессой и приведу с собою друзей. — Я приглашаю вас с мистером Элтоном, так что, пожалуйста, не утруждайте себя: я все сделаю сам. — Ах, вы, верно, лукавите? Но посудите сами: мне вы можете без боязни доверить это дело. Ведь я замужняя дама, а не девица. Праздник будет моим, и я сама созову гостей. — Нет, — спокойно возразил мистер Найтли. — Только одна замужняя дама может созывать в Донуэлл любых гостей, каких пожелает, и это… — Миссис Уэстон, я полагаю? — прервала его миссис Элтон, немало уязвленная. — Нет, миссис Найтли. А пока она не появилась, я буду управляться сам. — Ах, до чего вы странный! — воскликнула пасторша, впрочем, очень довольная, что предпочтение не отдано другой даме. — Вы шутник и можете говорить что пожелаете. Так я приведу с собой Джейн? Джейн и ее тетушку? А прочее предоставляю вам. Я, кстати сказать, не возражаю против Вудхаусов. Пусть это вас не смущает: ваша привязанность к ним мне известна. — Вы их непременно увидите, ежели они согласятся прийти. Мисс Бейтс я приглашу на обратном пути.