Ему всегда было досадно, если на другом конце стойки что-то происходило, а его в это не посвящали. И, как он догадывался, Майлз, Дэвид и Шарлин неспроста забились в угол, где их никто не подслушает. – Если я не вернусь через полчаса, – говорил Майлз, понизив голос и демонстрируя выдержку, владение ситуацией и не чувствуя ни того ни другого, – позвоните Бренде. Если она не сможет, свяжитесь с Жанин. – Его бывшая управилась бы с посетителями идеально, если, конечно, уже закончила колошматить джип. – Кто-то должен проведать Беа, – сказал Дэвид. – Она очень расстроена. И пяти минут не прошло после отъезда Майлза с братом из “Каллахана”, как туда заявились два инспектора и через полчаса бар закрыли. В длинном перечне нарушений фигурировала проводка, о чем Майлз уже знал, грязные неудобные туалетные комнаты – без возражений – и в кухонной зоне помет грызунов на самом виду, – на виду, потому что Майлз, ремонтируя холодильник и плиту, отодвинул их от стены, чего не делали лет десять. Прегрешения, представляющие угрозу для здоровья и безопасности клиентов, заняли целую страницу, одни мелкие и легко исправимые, другие более существенные и требующие немалых затрат. В графу “Рекомендуемое (но не обязательное)” инспекторы вписали новую крышу, отметив следы от протечек на стенах, и оценили стоимость “Обязательного к исполнению” примерно в сотню тысяч долларов – на двадцать тысяч больше, чем отдали Беа с мужем, выкупая заведение тридцать лет назад. – Сможешь освободиться на полчаса? – спросил Майлз Шарлин. И тогда ресторан останется на одном Дэвиде. Она кивнула. – Только не дольше, – предупредил ее Дэвид. – По четвергам народ является рано. – И посмотрел на Майлза: – Проведать Беа должен ты, а не Шарлин. – Заеду, как только поговорю с миссис Уайтинг. – Сколько я тебя упрашивал встретиться с ней… – И я наконец понял, что ты был прав, – перебил Майлз. – Я и сейчас прав, – заверил его брат. – Черт с ней. Видал я тебя в таком состоянии. Пережди, пока успокоишься. Будь у меня две здоровые руки, я бы тебя силой заставил. – Радуйся, что не две… – машинально произнес Майлз, осекся, закрыл глаза и помотал головой: – Прости. Я сожалею… – Пока не сотворишь с собой чего-то вроде этого, – Дэвид поднял искалеченную руку, – ты понятия не имеешь, что значит сожалеть. – Дэвид… Но брат уже отвернулся: – Мне надо приготовить сто пятьдесят энчиладас с моллюсками. А ты поступай как знаешь. Шарлин взяла Майлза за локоть: – Ты даже не уверен, стоит ли она за этим. Может, просто так совпало. – Внезапный визит санэпидемслужбы на той же неделе, когда заявился инспектор из комиссии по контролю за алкоголем? – Майлз покачал головой. Во вторник Беа навестил служащий из алкогольной комиссии, якобы им поступили жалобы на то, что она продает крепкие напитки несовершеннолетним. Еще одно нарушение, предупредил он, заполняя бумаги за барной стойкой, – и Беа лишат лицензии. Когда Беа спросила, каким было первое нарушение, он указал на столик, где сидела Тик, разложив учебники с тетрадками. Она пришла за несколько минут до проверяльщика, села за свой любимый столик и отодвинула два полных бокала с пивом, которые Беа не успела убрать. – Вы же не станете утверждать, что той девушке двадцать один год, не так ли? – Нет, но скажу, что это моя внучка и пива она не пьет, как вы сами изволите видеть. – Она сидит за столом, на котором стоят бокалы с пивом. Вы знаете законы, миссис Маджески, – сказал он, подписывая документ. – Разумеется, вы можете подать апелляцию. В ином случае вам следует оплатить штраф в течение шестидесяти дней. – Где Кертис? – спросила Беа о том служащем, что обычно приходил к ней. – Кажется, вышел на пенсию, – ответил инспектор, направляясь к двери. У порога он задержался: – Ах да, миссис Маджески, удачи вам с новым рестораном! – Нет, – сказал Майлз, – это не совпадение. И когда через неделю некий незнакомец предложит Беа купить у нее бар, это тоже не будет совпадением. – Я тебе верю, – сдалась Шарлин. – Правда. Просто… не знаю, что я буду делать без работы. – Не волнуйся. – Майлз сжал ей руку, на этот вопрос он знал ответ: – Миссис Уайтинг не закроет “Гриль”. Он ей нужен действующим. И чтобы все мы были при нем. Я, во всяком случае. – Не понимаю, – нахмурилась Шарлин. – Зато я понимаю. – Он посмотрел ей в глаза: – До меня долго доходило и наконец дошло. – Командир! – крикнул Уолт. – Иди уже сюда! Сегодня великий день, дружище! Больше никаких уверток! – Он водрузил локоть на стойку, раскрыл ладонь и пошевелил пальцами. Он всё видит насквозь, казалось Майлзу, даже Уолта Комо. Женитьбой на Жанин, несомненно, Уолт надеялся упрочить свою репутацию крутого мужика и любимца женщин. Матёрый Лис. Теперь же, спустя неделю после свадьбы, Уолт начинал понимать, что Жанин способна изрядно потрепать его мужественный облик. За его бравадой Майлз видел – почти чуял по запаху – панику, и паника заметно усилилась, когда Майлз приблизился к нему с табуретом и поставил его с другой стороны стойки точно напротив Уолта. – Господи, – сказал Хорас Веймаут, будто ему сдали карты, каких он в жизни не видел. – Скажи “начали”, Хорас, – скомандовал Майлз, не глядя на него. – Начали, – послушно произнес Хорас, и Майлз рывком – так, что бокалы подпрыгнули и рухнули на пол, – прижал кисть Уолта к пластиковой поверхности, продолжая давить со всей силы, пока Уолт, выпрямив ноги, не вытянулся параллельно стойке жертвой внезапной левитации. С матушкой-землей его сейчас связывала только пригвожденная к стойке кисть. В этот момент Майлз отпустил его, и Уолт упал на жесткий линолеум, ударившись сперва задом, потом затылком, потом обеими ступнями. Ноги вздрогнули разок, глаза закатились, и Матёрый Лис впал в полную неподвижность. Но Майлз был уже на улице. * * * Ворота были открыты. Майлз тем не менее оставил машину снаружи и мимо каменных столбов прошел пешком. За все те годы, что мать проработала на рубашечной фабрике, дальше ворот он никогда не был – обстоятельство, показавшееся ему сейчас поразительным. После смерти Грейс приходить сюда было, конечно, незачем, и однако, шагая по фабричной территории, он не мог отделаться от ощущения, что исполняет некий нравственный долг, о котором прежде постоянно забывал. Белый лимузин все так же стоял во дворе фабрики, а вплотную к кирпичной стене притулился “линкольн” миссис Уайтинг, незаметный с улицы. На полке позади заднего сиденья в неподвижности лежало животное, и Майлз сперва принял его за игрушечное, из тех, что ритмично кивают, когда автомобиль трогается с места, но, приглядевшись, узнал кошатину Тимми. Зверюга с любопытством наблюдала, как он шагает по двору, и словно улыбалась, если так можно сказать о кошках, не принадлежащих к чеширской породе. Услыхав хлопок автомобильной дверцы, Майлз обнаружил, что красное пятно, мелькнувшее за оградой, когда он подъезжал к фабрике, преобразилось в “камаро” Джимми Минти, прикрытый лимузином. Миссис Уайтинг и мужчины из лимузина переместились от рубашечной фабрики к ткацкой, возведенной над водопадом. Они стояли группой у главного входа, следя глазами за вытянутой рукой миссис Уайтинг, – сперва посмотрели вверх, на мощные стены фабрики, затем через реку. На что она показывала? На собственный дом в четверти мили вверх по реке? Он что, тоже выставлен на продажу? Мощенная кирпичом дорожка, обогнув рубашечную фабрику, далее шла под уклон к ткацкой, на этом месте и обосновался Джимми Минти: – Это частная собственность, Майлз. Вход воспрещен. – А я думал, все тут принадлежит городу. – Не будем спорить, – пожал плечами Джимми Минти. – Территория все равно под охраной. На нем не было пиджака в клеточку, который он обычно носил при исполнении. И все же Майлз решил уточнить: – С кем я сейчас разговариваю, Джимми? – Еще раз? Они стояли лицом к лицу. – Ты на дежурстве? – спросил Майлз. – Типа того. Обслуживаю частный вызов. – Как твой отец когда-то. – Ага, – закивал Джимми. – Старый мистер Хонас Уайтинг иногда нанимал моего папашу. Как-то поздно вечером недалеко от этого места, на котором мы стоим, я видел, как он превратил в месиво одного парня. Я был единственным свидетелем. Упрямый уродец. Чего-чего, а взбучки он мог бы избежать. – А твоя мать? Она могла бы избежать побоев? Минти ответил не сразу. – Нет, – уныло сказал он. – Вряд ли. До вашего дома, наверное, много чего долетало, а? – И мы не вызывали копов, а зря. Эта фраза, по-видимому, разворошила воспоминания. – Я тебе рассказывал, как однажды к нам явилась твоя мама? Жарким летним днем, все окна нараспашку. Мой старик набросился на ма, как порой случалось, когда она его доставала, и вдруг оборачивается, а посреди нашей гостиной стоит твоя мать, будто к себе домой пришла. Велела моему старику прекратить “сию же секунду” и больше никогда так не делать, иначе она сама прекратит все это. Она так и сказала, “сию же секунду”. В руке у нее был молоток с острым концом. Майлз без труда представил себе эту сцену. “Сию же секунду” было одним из любимых выражений Грейс. В бешенстве он видел ее раза два, не больше, но мог вообразить мать с молотком и Уильяма Минти, пятящегося на всякий случай. – Кто знает, чем бы это закончилось, если бы ма не встряла, – усмехнулся Джимми. – Валяется она на полу с расквашенной губой, и вдруг видит прямо у себя в доме твою маму с молотком, и посылает ее куда подальше, мол, не суйся не в свое дело. А все потому, что твоя мама была такой красавицей, и мою это страшно пугало, она опасалась ее даже больше, чем отца. – Джимми помолчал. – Она ничего тебе об этом не рассказывала? – Абсолютно ничего. Джимми пожал плечами: – Да хрен с ним, с прошлым, что толку в нем копаться, так ведь? – И поскольку Майлз не поделился своими соображениями насчет обоснованности такой позиции либо ее разумности, Джимми продолжил, сощурившись: – Мой паренек, Зак, подумывает уйти из футбольной команды, ты в курсе? Я стараюсь, отговариваю его, но не знаю. Тренер больше не ставит его в игру, так что, может, парень и прав? Какой смысл? И вся эта фигня в газетах про то, что он грязно играет. Похоже, теперь все считают его плохишом. Твой дружок, директор, пытается навесить на него вину за то, что случилось с той старухой, которую они нашли. Майлз не испытывал желания выслушивать версии Минти о недавних событиях. – Джимми, я приехал, чтобы увидеться с миссис Уайтинг. Это не займет много времени. У его собеседника смена темы вызвала явное облегчение: – Она сказала передать тебе, чтобы ты явился завтра.