— Миссис Беккер, вы нас поняли? — Нет. — Вашего ребенка похитил незнакомец. Она трет глаза, поводит головой из стороны в сторону. Нет. Они ошибаются. С хорошими семьями такого не случается. Нет. Натан бы этого не допустил. Дэнни особенный ребенок. Все переглядываются. Лица мрачно-торжественны. То есть ошибки здесь не было. Как не было, когда была? Была, и говорить тут нечего! Она кого-то лупцует, чтобы он подавился своими словами. «Да как вы смеете мне такое говорить? Вон из моего дома! Приведите мне моего ребенка!» В себя Мэгги пришла на диване в гостиной. Кто-то держал ее за руку. Натан. Глаза красные. Над ними стоял Джин, а рядом его жена Шэрон, зябко обхватившая себя руками. Шэрон какая-то дальняя родственница президента. Любит малиновый чай. Джин попросил Мэгги принять две таблетки, которые протянул ей вместе с забавным стаканом Дэнни из Диснейленда. Таблетки Мэгги приняла. Один из агентов ФБР (тот, что постарше, со шрамом на подбородке) наблюдал с края дивана. Младший был на телефоне. Полицейские передвинули бабушкино кресло в стиле Людовика XVI и разместили стол прямо там, где Натан с Мэгги обычно ставят елку. Дэнни любил… любит Рождество. Техник по-хозяйски установил всюду телефоны, магнитофон, пробросил провода. Джин сказал, что таблетки ей для успокоения. Где ей было бы удобнее? Натан предложил студию. Джин и женщина-полицейский в джинсах помогли ей подняться наверх, где она сидела и смотрела на парк. Агенты ФБР разговаривали с ней несколько раз. Знала ли она Анджелу Доннер? Франклина Уоллеса? Нет. Потом детективы из Сан-Франциско. Потом еще кто-то. Линда Тарджен, полицейская в джинсах, сидела с ней, молча попивая кофе. — Дэнни уже пора спать, — сказала Мэгги. Тарджен улыбнулась и кивнула. Хорошенькая. Мэгги смотрела, как лебеди на пруду прячут головы под крылья. Забавно, насколько реальными могут быть сны. Даже как-то странно. Но вот пришло время проснуться. Пора укладывать Дэнни спать. Вот опять кто-то вошел — тот большой инспектор, что в рваной ветровке и с запахом «Олд спайс». Его мягкие серые глаза словно светились пониманием. Он нежно тронул Мэгги на плечо (вот и хорошо; может, теперь она проснется). — Как поживаете, Мэгги? — спросил Сидовски. Она ничего не ответила. — Нам надо пообщаться еще немного. Это важно. Вы готовы со мной поговорить, нам всем помочь? Он присел рядом с ней. Мэгги кивнула. Успокаивающее присутствие Сидовски ей нравилось. — Мы делаем все возможное, чтобы вернуть Дэнни домой. Помочь нам может все, что вы можете вспомнить, — даже то, что может показаться странным или несуразным. Вы же меня понимаете? — Угу. — Подбородок Мэгги дрогнул. — Значит, это все на самом деле, инспектор? Кто-то забрал моего ребенка, и я на самом деле не сплю? — Нет, это не сон. Она уткнулась лицом в пижаму Дэнни. Плечи сотрясались от плача. Тарджен ее обняла. Сидовски ждал. Он учтиво предложил зайти попозже, но Мэгги хотела продолжать. Они должны найти Дэнни. Сидовски открыл свой блокнот. — У Дэнни есть какие-либо серьезные медицинские проблемы, аллергия, принимает ли он какие-нибудь особые лекарства? Мэгги покачала головой, а затем сказала: — Он когда чего-нибудь пугается, как правило ночью, то писается в кроватку. Мы с этой проблемой ходим к специалисту. — А какой вообще Дэнни мальчик? Обрисуйте мне его личность. — Хороший мальчишечка. Дружелюбный. Любит помогать, делает что-нибудь по мелочам. — Как он ладит с другими людьми? С другими детьми? — С ними он любит играть, охотно делится своими вещами. — Каждое свое слово Мэгги сопровождала утвердительным кивком. — Общительный, любознательный и все время все проливает, где суп, где сок. Вы же знаете, как ведут себя дети. — Конечно. А с незнакомыми людьми Дэнни вступал в общение? — Мы учили его никогда не разговаривать с незнакомцами, но он такой любопытный. Мы оба такие. Так что думаю, да, хотя мы его, бывало, одергивали. — Знает ли он свое полное имя, адрес, телефон, код города? Знает вообще, как позвонить домой? — Ему же всего три. Взгляд Сидовски остановился на картине Мэгги с лебедями на пруду. — Как хорошо передано. Вы давно занимаетесь живописью? — Ой, — Мэгги тронула себя за нос, — да сколько себя помню. — В самом деле красиво. — Спасибо. — Хорошо расходится? — Десятка три в год. — Хотелось бы знать имена всех, кто покупал ваши работы за последние три года, причем как можно скорее. У вас есть любимые арт-магазины, где вы обычно снабжаетесь, скажем, красками, кистями? — Да. — Вы берете туда с собой Дэнни? — Иногда. — Как они называются? — «Галерея “Радуга”» и «Мюллер Артс». Сидовски записал. — Вы водите Дэнни в какие-нибудь кружки, клубы, секции или там группы по интересам? — Я сама член местной общественной ассоциации. Раз в неделю хожу на собрания и обычно беру с собой Дэнни. Там есть игровая, и он играет с другими детьми, а кто-нибудь из родителей за ними присматривает. Там у нас все друг друга знают. — Последнее время вам не попадали на глаза незнакомцы, которые бы ошивались возле вашего дома? Может, кто-нибудь спрашивал дорогу? — Нет. — Не было ли странных звонков — типа кто-то несколько раз кряду ошибся номером? — Не больше, чем обычно. — Может, вы наняли новую домработницу, садовника? — Соседский мальчик, Рэнди Андерсон, приходит косить газон и ровнять кусты на участке. — А с ребенком у вас кто сидит? — Вики Харрис и Мелани Лайл. Девочки-подростки, дочери друзей. Хотя выезжаем мы редко. Обычно в доме все втроем. — Дэнни прилюдно от вас никогда не доставалось? — С полгода назад. Мы ходили за продуктами, и он там нарочно разбил бутылку кетчупа. Я его отшлепала прямо в магазине. — Голос Мэгги дрогнул. — Хотя Дэнни по-настоящему хороший ребенок. Просто он в тот день утомился, а я разнервничалась. — У вас с Натаном были какие-нибудь проблемы в браке? Ходили вы к семейному психологу, священнику? Мэгги подняла на него глаза. — Нет.