— У вас вообще есть дети? — Сын, Зак. Ему девять. Келлер над этим поразмыслил. — Моему старшему тоже было девять, когда он умер. Несчастный случай на море. Глаза Келлера были холодны и сухи. — Вы потеряли всех своих детей? — подсказал Рид. — Да. Всех троих. Пирсу было девять, Алише — шесть, а Джошуа три. Я был с ними. Мы были всего вчетвером. Возле Фараллоновых островов я взял напрокат лодку. А на приближении к тем островам разразился шторм. Келлер вдруг замер на полуслове. Рид вопросительно посмотрел на Мартин, та в ответ пожала плечами. Лу Дженсен с Анджелой Доннер всхлипывали. — Что же случилось? — Все налетело внезапно и с чудовищной силой. Дождь, гром, ураганные порывы ветра, яростные волны в два, а то и все три метра. Нашу лодку швыряло, как игрушку. А тут еще под нами всплыл кит и расколол ей корпус. В брешь устремилась вода. Надеть на детей спасательные жилеты мне не удалось. В итоге мы оказались в беснующейся пучине. «Держитесь рядом!» — крикнул я им. Но это было невозможно. Они тонули, взывая ко мне, и ушли в пучину. А я выжил. Тела моих детей так и не нашли. Жена обвинила во всем меня и вскоре ушла. Келлер в упор посмотрел на Рида. — Такова была Божья воля. Я был им наказан. — За что? — За жизнь во лжи. — Вы считаете, что именно по этой причине утонули ваши дети? — Я знаю, причина именно в этом. — Понятно. Что вы имеете в виду, говоря, что жили во лжи? — Этого я сказать не могу. — Почему же? — Все очень непросто. Рид промолчал. — Сегодня мои благодетельные братья и сестры пытались донести универсальную истину, что когда ваш ребенок умирает, то умираете и вы. Вы становитесь чем-то другим. Недалеко и до приступа религиозного экстаза. — Когда мои дети умерли, я умер, но родился заново. Бинго. — В то время я этого не сознавал. Процесс был очень медленный. Это было пробуждение, за которым последовало откровение. — Расскажите мне об этом. Глаза Келлера прошлись по Кейт Мартин, затем по Риду. — При всем должном почтении к работе нашего профессора, она едва затрагивает даже поверхность. Истина же состоит в том, что если родитель в итоге смиряется, принимая смерть своего ребенка, то тогда и происходит его уничтожение. Битва проиграна для них обоих. Мартин слегка подалась вперед. Чувствовалось, что эти слова она слышит впервые. Между тем Келлер продолжал: — Они должны принять Божественную истину. Лично мне она открылась. — Что это за божественная истина? — задал вопрос Рид. — Если мы истинно уверуем, то вновь пребудем со своими детьми. Если же мы не примем божественной истины, то наши дети окажутся потеряны навсегда. Вы можете спасти их, если действительно в это верите. «Блажь», — подумал Рид, скрывая свою реакцию тем, что делает пометки в блокноте. — Лу Дженсен была свидетельницей Божьей работы на лице ее сына. Я сказал ей, что она стоит на грани откровения. Вот почему я во всем этом участвую. Чтобы помочь группе осознать Божественную истину. — Вы говорите, что можете спасти своих детей. А откуда? — спросил Рид. Келлер прикрыл глаза. — Я знаю, что скоро снова буду с моими детьми. Что я избавлю их от чистилища. Бог в своей бесконечной милости открыл мне это. Каждый день я благодарю и восхваляю его. И каждый день я веду войну с сомнениями, готовясь к своему благословенному воссоединению. Что за чертовщина? Может, это какая-нибудь странная секта скорби? Хотя в Сан-Франциско случались вещи и постранней. Но зачем Мартин нужна эта публичность? Нет, что-то здесь не так. Должно быть, Келлеру не хватает места для самоутверждения. Все грезит о еще одном пироге на пикнике. Как Кейт может его терпеть? Что-то в нем не то, какая-то противофаза. Не вполне ясно, что именно, но это и тревожит. — Вы, наверно, не верите ни единому моему слову? — кольнул вопросом Келлер. — Я верю, что вы верите в то свое переживание, — ответил Рид. — Как давно произошел ваш несчастный случай? — Вы посмотрите на себя. Сидит такой самодовольный. Я ведь читал ваши россказни о Дэнни Беккере и девочке Анджелы. Рид молчал. — То, чем вы занимаетесь, работа дьявола! Рид со вздохом закрыл свой блокнот. — У вас есть ответы на все вопросы, не так ли? — продолжал наседать Келлер. — Эдвард, — вмешалась Мартин. — Эдвард, пожалуйста. Том наш гость. — Я знаю, зачем он здесь. — Келлер резко встал. — Мистер Келлер, прошу простить, если мое присутствие вас смущает. — Думаю, я сказал достаточно. Келлер направился к двери. — Эдвард, прошу вас, не уходите, — взмолилась вслед Мартин. — Всем спокойной ночи, — с порога бросил тот через плечо. Дверь за ним захлопнулась. — Я боялась, что именно так и случится, — подавленно призналась Мартин. — Том и Генри. Мне жаль, что он отреагировал на ваше присутствие таким образом. Оба отмахнулись. — Если никто не возражает, — обратилась к группе Кейт Мартин, — я бы хотела сегодня на этом закончить. Вечер был, что и говорить, памятный. Спасибо каждому из вас. И спасибо нашим гостям, Тому и Генри. Будем с нетерпением ждать вашей статьи. — Спасибо, — кивнул Рид. Пока члены группы собирали куртки и приводили себя в порядок, Мартин отвела Рида в сторону. Она беспокоилась насчет Келлера. — Эдвард был просто катастрофа. Это отразится в материале? — Пока не знаю. — Мне надо было помешать его выступлению. — Почему? — Близится годовщина его происшествия. Она улыбнулась Анджеле, которая дожидалась в кресле, накручивая на палец курчавый локон. — Наряду с Рождеством и днями рождения это крайне неудачное время. — Никаких обещаний. Его слова были записаны, но я буду иметь в виду нашу договоренность. Хорошо?