Архангел Михаил. Найти Майкла оказалось непросто. В течение двух минувших дней Келлер не замечал ничего, кроме приходов и уходов Дорис Крэйн из дома. Хотя Келлер и старался сохранять спокойствие, уповая на Господа, тем не менее его пробирало беспокойство. И вот прошлой ночью он выкрал из бака мусорный мешок Дорис Крэйн. Порывшись в нем, Келлер наткнулся на копию командировочного листа Энн Рид. В нем указывались два авиабилета в Чикаго и обратно. Билеты были на Э. и З. Ридов. Она была на конференции в «Мариотте». А вернуться они должны были сегодня утром. Келлер посмотрел на часы. Самолет приземлился в Сан-Франциско два часа назад. Он был уверен, что сегодня увидит своего третьего Ангела. Ибо небеса продолжали осыпать его своим покровительством. Последним же чудом стал Верджил Шук. Его арест со стрельбой занимал передовицы всех утренних газет. В некоторых сообщениях говорилось, что его застрелили. В церкви. Значит, на то была воля Господа. «Свят. Свят. Свят». Миссия Келлера была воистину божественной. Он был непобедим. Скоро полиция узнает, что гнусный педофил-насильник вовсе не был просветленным. Тот случай был божественным вмешательством, призванным прикрыть Келлера на срок, столь нужный для завершения его деяний. Он был так близок к преображению. Тело Келлера напряглось. Возле дома Дорис Крэйн остановилось такси. С заднего сиденья показалась женщина, а водитель в это время выгружал из багажника чемоданы. Женщине было за тридцать, она была привлекательная и очень деловая. Энн Рид. Усталая и чем-то рассерженная, она порылась в бумажнике и сказала в открытую дверцу такси: — Давай, Зак, просыпайся. Мы дома. Келлер затаил дыхание. Михаил. Третий Ангел. Из машины выбрался заспанный мальчик. На нем была футболка «Чикаго Буллз»[43], мешковатые джинсы и новенькие кроссовки. В то время как мать расплачивалась с таксистом, мальчик взял холщовую дорожную сумку и сонно поплелся в дом. Келлер наблюдал. Сердце буквально рвалось из груди. «Свят, свят, свят. Господь Саваоф». Михаил. Глава святого воинства! Победитель Люцифера! Смотрите, внемлите! Вот ступает князь при Божьем престоле! Михаил! Он нашел истинного Михаила! Келлер зрил Михаила Архангела. И тот сиял сонмом солнц. Присутствие божественного величия ошеломляло. Скоро, скоро он познает саму суть своей благородной миссии. Преображение. Воссоединение с потерянными детьми. Это его судьба. Келлер стиснул руки в кулаки, склонив голову и прижав губы к побелевшим от напряжения костяшкам пальцев. 57 Свое обещание Сидовски сдержал. Анджела Доннер несла двенадцать белых роз, нянча букет на руках словно младенца. Сидовски по гравийным дорожкам кладбища катил к надгробию Таниты скрипучее инвалидное кресло Джона. В свое время Сидовски поклялся совершить паломничество к могиле девочки вместе с ее матерью и дедом, как только убийство будет раскрыто. Так и случилось. Ее смерть была отмщена, а убийца получил по заслугам. Когда они остановились у памятника Таниты, утреннее солнце уже коснулось лучами полированного гранита. Румяно-розовый свет словно служил украшением. Вокруг было тихо, если не считать отдаленного шума машин и тихих стенаний Джона. Сидовски легонько сжал его щуплые плечи. Анджела опустилась на колени, возложила цветы к подножию памятника и поцеловала его. В кронах дубов, укрывающих участок Таниты, шелестел ветерок. Слезы текли по лицу женщины, когда она гладила эпитафию, проводя пальцами по нагретой солнцем надписи с именем дочери. — Знаете, инспектор, я ведь была членом университетской группы скорбящих. — Да, я об этом слышал. — Так вот, я пришла к принятию того, что мой ребенок был агнцем, принесенным в жертву за грехи этого мира. Сидовски встретил ее слова молчаливым кивком. Анджела продолжала: — Я всюду вижу ее в лицах детей. Сердце мне саднит при виде того, как матери обнимают своих дочек. Я знаю, что мой ребенок сейчас с Богом. Возможно, веселит его. Мне нужно хранить этот образ в своем сердце, чтобы выжить. — Я понимаю. — Спасибо вам за вашу усердную работу. Я знаю, вам было не все равно. И надеюсь всем сердцем, что вы и тех, других детей найдете живыми. Сидовски трудно сглотнул и закрыл глаза. Неужели впереди еще две смерти? Еще двое похорон с маленькими гробиками? Нужна, крайне необходима зацепка. Какая угодно. Хоть что-нибудь. На ремне запиликал пейджер. Сжав зубами незажженную сигару, лейтенант Лео Гонсалес сердито прокашлялся. Шло очередное совещание с детективами в комнате № 400 Дворца правосудия. Судя по тому, с каким хмурым видом Гонсалес перелистывал свежие распечатки, можно было не сомневаться, что что-то пошло не так. И не на шутку. Это было первое совещание опергруппы «Желтая лента» после того, как шестнадцать часов назад Верджил Шук был объявлен мертвым. Вдоль стола передавались бумаги и отчеты. Снова в конце комнаты были установлены пробковые и меловые доски с картами, пометками и снимками Таниты, Дэнни и Габриэлы, а с ними Шука и того фоторобота с домашнего видео. — Слушайте внимательно. Это вам для общего сведения. До конца в этих расследованиях нам еще далеко. Получены результаты серологических тестов. Слюна на конвертах перехваченных нами писем — первая положительная группа. Сперма в убийстве Таниты Доннер тоже. Первая положительная она и у Шука. То же самое касается следов на ноже, которым он истязал Доннер. Причастность Шука подтверждается через его татуировки, полароидные снимки, аудиозапись его признания. Именно он неопровержимо квалифицируется как исполнитель данного преступления, а Франклин Уоллес как его сообщник. Все это подтверждается анализами ДНК. — Ну так в чем же дело? — подал голос Лонни Дитмайр. — Тихо, я не договорил, — ладонью остановил его Гонсалес. Он взъерошил стопку бумаг. — Только что поступили результаты повторных анализов крови с отрезанных кос Габриэлы Нанн, найденных на Сансете. У Габриэлы она вторая положительная, у Шука первая. А вот теперь проблема. Слушайте все: кровь на ее волосах третья положительная. — Чего мы и опасались? — срезюмировала Тарджен. — Налицо еще какой-то игрок? — Именно. — Гонсалес бросил стопку бумаг на стол. — Может, здесь орудует какая-то шайка педофилов? — высказал предположение замначальника отдела расследований Билл Кеннеди. — Отрицать нельзя ничего, — мрачно сказал Гонсалес. — А как насчет приятеля Шука, Перри Киндхарта? — спросил шеф инспекторов Ник Розелли. — Уолт, мы его брали в оборот? — Брали, и как следует. Он теперь, чуть что, сразу загораживается своим адвокатом. А вот у нас на него ничего нет. Никаких рычагов. Хотя он под наблюдением. — А аудиозпись исповедей, показания Флоренс Шейфер и священника, людей из приюта? Прошлое Шука? — наседал Розелли. — Ничего существенного, кроме того, чем мы уже располагаем. — Что там в берлоге Шука на Тендерлойне? — осведомился Гонзалес. Под утро Сидовски, Тарджен, Дитмайр, Раст и еще несколько человек из опергруппы успели обыскать комнату Шука. — Есть еще фотографии Шука с Танитой, — сказал Раст. — Дневник с подробностями его аппетитов. Он там упоминает про Уоллеса, как тот морочил полицию признаниями, а еще, что тот, кто похитил Беккера и Нанн, мешает ему «охотиться». Так что на данный момент Доннер и недавние похищения меж собой никак не связаны. — А Киндхарт? — спросил Роселли. — Он там упомянут? — Мимоходом, — ответил Сидовски. — Кроме отправки снимков с Доннер, у нас нет ничего, что бы увязывало его с делами о похищениях. — Клэр, — Гонсалес повернулся к Клэр Уорд, эксперту по культам, — вы тоже были в той берлоге. Что-нибудь указывает на его связь с каким-нибудь культом или сектой? — Кроме самого факта, что у нас в причастности к похищениям подозреваются трое, вообще ничего. Кеннеди ослабил узел галстука. — Итак, что у нас есть на мистера Третьего положительного? Размытое видео, где он общается с Габриэлой Нанн в парке. Плюс к этому фоторобот, хотя и нечеткий. Что еще у нас есть? — Мы знаем, что он следил за Габриэлой и украл ее собаку, которую затем использовал как приманку, — сказала Тарджен. — Верно. Есть еще фрагмент номерного знака старого пикапа — калифорнийский, начинается с буквы «B» или восьмерки, типа того.