Он снова присылает тот же значок. Засранец. Я улыбаюсь, а затем выключаю телефон, не рассчитывая включать его снова по крайней мере в течение сорока восьми часов. То, что должно произойти, обязательно произойдет. Так что может и подождать. До вечеринки Энджела Зак Найт официально вышел из игры. Как охарактеризовать праздник Энджела одним словом? Нелепо. Этот парень не шутил насчет павлинов. Я уже вижу, как некоторые из них шагают по лужайке. Птицы на поводках, их удерживают дрессировщики в зеленых комбинезонах. Так что да. Нелепость – единственное подходящее слово. Это место просто огромно: на берегу большого озера, часть пространства оформлена как ярмарка, с киосками и артистами. Даже есть два карнавальных аттракциона: пиратский корабль и тот, что раскачивается, вращаясь вокруг своей оси. Есть даже огромный батут. Для кого? Кто знает? Как бы чересчур все ни казалось, я не могу не улыбнуться. Это так похоже на Энджела. Кроме того, здесь нет ни папарацци, ни фанатов, и, хотя здесь большая толпа, это всего лишь люди, участвующие в деле. По периметру ходят охранники, и это означает, что мне не нужно быть начеку, как обычно. В плане безопасности, во всяком случае. Я стою рядом с Джоном на парковке и наблюдаю за этим зрелищем. На парне облегающая рубашка, а я одет во все черное, так что мы в тренде даже здесь. Он достает свой телефон и листает. Я понимаю, что он всю жизнь был связан с подобными вещами, в то время как для меня в детстве самой захватывающей вечеринкой в жизни была вечеринка в «Макдоналдсе». А в подростковом возрасте я обычно отказывался от праздника в обмен на большее количество подарков. Остальные никогда бы этого не поняли, особенно Рубен и Джон – эти парни всегда были богаты и становились лишь богаче. Но я бы никогда не оказался здесь, если бы не Saturday. Возможно, за меня сейчас говорят эмоции, но мне бы очень хотелось, чтобы мама увидела все это. Сегодня мне пришлось с ней попрощаться. Я закусываю губу, пытаясь сдержать нарастающую боль в груди. Хочу насладиться сегодняшним вечером, поэтому мне следует прекратить спускаться в эту кроличью нору. Я просто не смогу выбраться из нее, если действительно позволю ей поглотить себя. Ведь я только что вернулся… – Это танцоры с огнем? – спрашивает Джон и показывает на двух здоровых, намазанных маслом парней без рубашек, держащих в руках пылающие палки. У самого юного среди них на боку есть татуировка, но я не могу рассмотреть ее как следует не пялясь, тогда это будет выглядеть так, словно я пожираю глазами полуголого парня. Как и об остальных участниках Saturday, обо мне ходит бесчисленное количество слухов, и люди всегда ищут доказательства, подтверждающие теорию о том, что я скрытый гей. Я ненавижу то, насколько эти слухи навязчивы и беспочвенны, и то, что они извратили все до такой степени, что я должен стыдиться рассматривать татуировки парня. Я приподнимаю бровь и качаю головой. – Либо они, либо жуткие стриптизеры. Взгляд Джона прикован к танцовщицам, поэтому мы направляемся понаблюдать, присоединяясь к толпе посетителей вечеринки, которые обступили эту пару. Я узнаю нескольких начинающих актеров, подающих большие надежды, и Instagram знаменитостей, и, о боже, это же Рэнди Кехо, солист группы Fallingfor Alice. Он поглаживает подбородок, на руках кожаные перчатки, а на футболке с черепом растеклось красное пятно, отчего некогда белая черепушка окрасилась в жуткий кровавый цвет. Его волосы теперь розового цвета, как раз в тон их последнему альбому, в который я практически влюбился. Я умираю от желания поздороваться с ним и поболтать несколько минут, но в данный момент мы все в кои то веки не исполняем свои роли. Никто не хочет, чтобы за ним увязывались. Я также хочу расспросить Рэнди о том, как он пишет песни, но одна лишь мысль об этом заставляет меня покраснеть. Он потрясающий автор текстов, а я лишь пою приторно-сладкие песни о несуществующих девушках. С чего вдруг он должен уделять мне время? Танцоры с огнем начинают новый номер, вращая свои пылающие палки с невероятной скоростью. Я чувствую жар на лице, когда они двигаются поразительно синхронно. Парень с татуировкой очень красив, у него темные волосы и точеные скулы. Затем оба танцора поднимают палки ко рту и выдыхают, будто они дышат огнем. Публика ликует. Все, к черту. Я опускаю взгляд вниз. Его татуировка – дракон, хвост которого заканчивается на бедре. Хм. Это действительно выглядит потрясающе. Приберегу эту идею для будущей версии меня, которая наконец-то сможет сделать татуировки, о которых я мечтаю уже многие годы. Версии меня, которой не придется докладывать все, что я делаю со своей кожей, команде менеджеров, дабы получить их одобрение. У входа в основное здание я вижу Джеффа Брекстона с бокалом шампанского. Он тоже один, что случается нечасто. Люди требовательны к нам, но это ничто по сравнению с этим мужчиной. Я прекрасно понимаю, если он решит, что вы достойный кандидат, то он может сделать вас мировой суперзвездой, богаче и известнее, чем вы только можете себе представить. Если вы хотите стать популярным, он – ваш бог. – Иди поздоровайся, – говорит Джон. – Узнай, получил ли он ответ от Galactic по поводу твоих песен. – Правда? Я… – Просто иди! Джон толкает меня в спину, я тяжело сглатываю и подхожу к Джеффу. В отличие от Джона его шевелюра абсолютно белоснежная, и я уверен, что он начал красить свои редеющие волосы, чтобы скрыть седину. Даже не хочу знать, сколько стоит его элегантный костюм, но предполагаю, что неприлично много. Я протягиваю ему руку, и он крепко сжимает ее, одаривая меня своей идеальной, профессиональной улыбкой. Думаю, это означает, что у меня есть минута его времени. Если предстоит долгий разговор, он обычно ведет себя так, будто я его давно потерянный лучший друг. – Веселитесь? – спрашиваю я. – Да. – Он опускает взгляд. – Но по твоему лицу я вижу, что ты пришел сюда не для того, чтобы вести светскую беседу. Хочешь поговорить о работе? – Так и есть. – Хорошо, мне нравятся твои приоритеты. Мы переходим в более тихое место. Мое сердце замирает. Я не хочу обнадеживать себя, но если бы ему понравилась хотя бы одна из моих песен, это было бы грандиозно. – Итак, что вы думаете? – спрашиваю я. – Мне понравились твои песни. Но ты должен знать, что Galactic Records приняли решение от них отказаться. Не потому, что они такие плохие, просто это не совсем то направление, в котором они надеются продвигать группу. Я склоняю голову и не могу заставить себя посмотреть ему в глаза. – Ох. Понятно. – Я хочу, чтобы ты продолжал писать, потому что у тебя явно есть способности, и я бы с удовольствием выделил тебе авторство в следующем альбоме. – Понятно. Что я должен делать? – Просто помни о том, что это за группа, Saturday. Играй на том, чего хочет Galactic, а не на том, чего хотел бы ты. Мы – поп-группа. Если ты в тупике, попробуй придумать песню, которая бы хорошо звучала на радио или в торговом центре. Я обхватываю себя руками и пытаюсь сдержать слезы. Это просто бизнес. Даже если мне так кажется из-за того, как много сил я вложил в эти песни, это совсем не личное. Но вы серьезно, торговый центр? Я не могу представить, чтобы что-то из написанного мной звучало в подобном месте. – Круто, хорошо. Я попробую еще раз. – Отлично. Рад был повидаться. Повеселись на вечеринке. – Спасибо, что уделили время. – Мой голос дрожит, черт возьми. – Я попробую снова, и на этот раз это будет что-то более попсовое. – Буду с нетерпением ждать. Я отстраняюсь, мои плечи опускаются. Джефф никогда бы не сказал мне в лицо, что считает мои песни отстойными, но, по правде говоря, именно это он только что и сказал. Я пытаюсь отогнать эту мысль. Все в порядке. Кого волнует, что Saturday никогда не поет о том, что меня действительно волнует? Это работа, вот и все. Где это видано, что каждый может делать все, что ему заблагорассудится? Я брожу внутри главного здания. Оно подобно ночному клубу, синие огни прорезают темноту, а музыка играет так громко, что я чувствую гул басов. Здесь даже есть диджей и бар, а сбоку, я не шучу, стоит огромная ледяная скульптура ревущего льва. Есть даже тату-салон, где девушка набивает кому-то татуировку на руке. Присмотревшись, я увидел, что она усердно выводит слово GUILTY[7]. В самом конце комнаты, прислонившись к стене, стоит Рубен. Он выглядит просто потрясно в свитере и шерстяном пальто. Поклонники постоянно говорят, что Рубен мог бы стать моделью, и я согласен с ними, учитывая его идеально уложенные черные волосы и угловатую линию челюсти. Возможно, мне нужно потренироваться, чтобы перейти от миловидности к неприкрытой сексуальности, но Рубен уже на этой ступени, и я уверен, что он об этом знает. Он разговаривает с современным воплощением Адониса. Этот парень смеется, а затем на мгновение кладет руку на плечо Рубена. Я чувствую странный укол в животе. СМИ и широкая публика еще не знают о Рубене, и даже на закрытой вечеринке мне хочется сказать ему, чтобы он вел себя осторожнее и не был столь очевидным. Для такого умного парня он иногда бывает туповат, особенно в окружении горячих парней. Я прекрасно понимаю, что зачастую тоже глупею из-за девушек, но у моей глупости гораздо меньше шансов стать причиной скандального заголовка. Появляется Джон, который явно искал меня. – Привет! – вопит он, перекрикивая музыку. – Ты не видел Энджела? Я качаю головой. – Еще нет. – Вот черт, – говорит он, нахмурив брови, – никто не может его найти. – Дерьмо. Ладно, я напишу ему. Начинается паника. Энджел всегда был самым большим тусовщиком из всех нас, но в последнее время он перешел на более тяжелые вещи, нежели алкоголь. У него появились новые друзья, которые могут снабдить парня всем, чем он захочет, и… да. Я понимаю, почему Джон выглядит так, как он выглядит сейчас. – Я уже пытался, но продолжай. Зак: Эй, я только что пришел, где ты? Всплывающее окошко с текстом появляется, затем исчезает. – Он в сознании, – говорю я. – Ну, это уже что-то, мне кажется. Он осматривает толпу. Я узнаю еще несколько человек, известные лица лишь на мгновение освещаются мигающими огнями. Многие из них уже пошатываются или вцепились друг в друга в таких тандемах, от которых у редакторов журналов потекла бы слюна. – Где Рубен? – кричит Джон. – Он разговаривает с парнем вон там… – Я замолкаю, потому что Рубена там больше нет. Стараюсь не думать о том, чем он сейчас может заниматься.