Он смотрит на цветы, когда Вероника уходит, затем снова на мое лицо. – Срань господня, твои волосы. – Тебе нравится? – Мне нравится. Мы заходим внутрь, и я протягиваю ему цветы. Он берет их, затем подносит к носу. – Они милые. – Они с заправки, – говорю я, затем вздрагиваю. – Я хотел купить тебе что-нибудь получше, но все остальное было закрыто. Теперь мои ладони реально вспотели. – Хорошо, – говорит он. – Итак, ты хотел все обсудить? – Да. Я приехал сказать, что я тебя услышал и буду работать над тем, что ты сказал. Я знаю, что не слишком активный. Но теперь хочу быть другим. Я знаю, чего хочу, и это ты. – Хорошо, но что это значит? – Я хочу быть с тобой. Делать все рядом с тобой. И если ты хочешь покончить с этим, то супер, я буду уважать твое решение. Но быть с тобой я хочу больше всего на свете. Хочу, чтобы весь мир увидел. Больше никаких пряток. И да, в идеале хочу остаться в группе. Но если не смогу получить и то и другое, тогда я выбираю тебя. Он пинает землю. – Это чертовски хорошая речь. – Я старался. И послушай, я буду стараться говорить все как есть. Это произойдет не сразу. Приложу много усилий. Но я это сделаю. Не для того, чтобы быть с тобой, а потому, что мне это нужно. Если хочешь быть со мной, то я готов на все. – А если я этого не сделаю? Я колеблюсь. – Чего не сделаешь? – Не буду с тобой. Тогда что? Мой голос тверд, когда я отвечаю: – Я думал об этом, и даже если ты не хочешь быть со мной, я все равно сделаю каминг-аут. И я никогда не стану автором песен, если мне не разрешат писать то, что мне нравится; у меня всегда будет одна рука, связанная за спиной. И все то, что я сказал о Saturday, не относится к нам. Только к Джеффу. Я не горю желанием покидать группу, меня все устраивает, но я хочу уйти от него. Наверное, мы не сможем, не знаю. Но я очень этого хочу. Он бросает цветы рядом с собой. – Ух ты. Это первый раз, когда я действительно уверен в тебе. – Ну, серьезно. Я должен делать это почаще, это здорово. Я типа неудержимый. Он смеется, наконец-то улыбаясь. – Звучит как стихи, которые ты бы записал в свой блокнот. – Ох. Справедливо. Знаешь какие-нибудь слова, которые рифмуются с «неудержимый»? – Ничего не приходит на ум. – Он делает глубокий вдох, и его плечи расслабляются. – Спасибо тебе. Ты не представляешь, как сильно мне нужно было все это услышать. – Итак, мы снова вместе? – Зак, мы не расставались. Мне просто нужно было знать, что ты уверенно шагаешь рядом со мной, а не тащишься, брыкаясь и крича. – Он улыбается и подходит ближе. – Мне кажется или это похоже на фильм, где нарастает музыка и мы целуемся под дождем? Я оглядываюсь вокруг. Никакой музыки, только слабое стрекотание сверчков в траве. Мне всегда нравился этот звук. – О, правда? – спрашиваю я. – А мы должны, ну знаешь, сделать это? Он хватает меня за рубашку, притягивает к себе и целует. Теперь, когда мы с Рубеном собрались совершить каминг-аут, мы приняли совместное решение рассказать остальным членам группы о наших планах. Наступило утро после моей громкой тирады, мы в спальне Рубена с включенным Zoom. Джон уже ждет, но Энджел еще не присоединился, хотя видел ссылку в групповом чате. – Ты уверен в этом? – спрашивает он. – Полностью. А ты? Он кивает. Энджел выходит на связь, а затем Рубен начинает звонок. – О, привет, красивая прическа, – говорит Энджел. – Спасибо. – Что случилось? Конечно, это собрание не просто для того, чтобы показать нам стрижку. Я прочищаю горло. – Э, нет, эм, у нас есть новости. Мы решили, что хотим сделать каминг-аут, даже если Chorus нам этого не позволит. – О черт. – Да, – говорит Рубен. – Стало ясно, что они не позволят нам сделать это на их условиях, поэтому мы создаем свои собственные. – Правильно, – говорит Джон. – Но мы хотели сначала посоветоваться с вами, – говорю я. – Потому что это повлияет на всех вас. – Я за, – говорит Энджел. – Разнеси их. – Джон? Джон морщит лоб. – Я думаю, что это отличная идея. Вы должны быть самими собой. Стремно, что они попросили тебя держать свою ориентацию в секрете. Меня наполняет прилив облегчения. Я знал, что Энджел будет согласен сделать что-то настолько хаотичное, но Джон гораздо более сомнительный, когда дело доходит до такого рода вещей. А потом он удивляет меня еще больше. – У меня есть идея, – говорит он. – Раз уж на то пошло, мы должны сделать все правильно. Мы обсуждаем все до тех пор, пока не взвешиваем все варианты. – Прекрасно, – говорит Рубен. – Я согласен, если все согласны. Я протягиваю руку, и Рубен хватает ее. Мне не нужно ничего говорить. Очевидно, что я полностью в деле. Остается только Энджел. Он ухмыляется. – Давайте устроим хаос. Глава 27 Рубен Толпа уже два дня выстраивается в очередь в Центральном парке. Пока Пенни делает нам прическу и макияж, изо всех сил жалуясь на то, как мы запустили себя без ее регулярного ухода, – наша команда отправляет сотни бутылок воды в толпу. Это выглядит так, будто им не все равно, но на самом деле они просто не хотят, чтобы во время их дежурства кто-то упал в обморок от солнечного удара или обезвоживания. Конечно, я тоже переживаю, но мои чувства проистекают из «боже, это было бы ужасно», а их ближе к «боже, это прервет концерт». Мы расположились в хорошо охраняемой палатке за сценой, окруженные стоящими фанатами, измученным персоналом, шипящим в наушники, и низким гулом близлежащих генераторов. Зак и Джон сняли свои куртки, повесив их на спинки пластиковых стульев. К счастью, мы с Энджелом были одеты в футболки. Послеполуденное солнце сегодня немного припекает, но, по крайней мере, мы не будем находиться на нем слишком долго. Мы выйдем, дадим интервью, впервые исполним Overdrive, отправим краткое сообщение от Джона фанатам, а затем еще две песни. Легко.