– Серьезно, скажи мне, почему мужики в лосинах? Мы пришли смотреть на п*д*ков? Я продолжала молчать, сурово глядя на него. Но мне так хотелось смеяться! Как он сумел одной только фразой снять все напряжение между нами?! Словно по волшебству, Гесс из сумрачного, уставшего мужчины вдруг превратился в озорного мальчишку. – Нет, – продолжал шептать, все еще не желая отпускать эту тему. – Я все понимаю: кино, какая-нибудь слезливая мелодрама. Но пялиться на г*м*ков в лосинах? Поверить не могу, что наш сын должен будет это видеть… В его голосе было столько веселья, и я прикрыла глаза, прыснув от смеха. – Это артисты, Гесс. И носить лосины мужчинам в этом случае нормально… В уголках его глаз залегли морщинки. – Да не важно, Рокси. Ни один нормальный мужик не наденет это дерьмо. Он то и дело тихонько хохотал, когда танцоры подпрыгивали или тянули шпагат, и в этом ракурсе было очень хорошо видно все то, что находится в самом важном месте под лосинами. Я украдкой наблюдала за Исаем, и с жадностью ловила его улыбку, думая о том, что так давно не слышала его мелодичного смеха. На какой-то миг я даже смогла поверить, будто мы могли все еще быть веселыми и счастливыми, и не думать о плохом. Словно не было ни Давида, ни всей боли, что мы пережили. Словно Гесс никогда не отпускал меня. Впрочем, по мере развития сюжета, Исай уже перестал хихикать, и с интересом наблюдал за происходящим. Пусть и не понимал всего, пусть все это было для него в новинку, и, несмотря на его брутальное эго, не позволяющее Исаю наслаждаться подобным открыто, я видела, как ему было интересно. Исай был умным и цепким с малых лет. Не имея родительского внимания без наставления кого бы то ни было, он на ощупь, набивая многочисленные шишки из-за ошибок, пробирался сквозь дебри трудностей. Он получал все навыки сам, руководствуясь лишь желанием стать лучше. Он большая умница и гордость, и я счастлива, что у нас будет малыш. Сейчас даже представить страшно, что случилось бы, не сорвись он тогда за мной в клинику, и не успокой меня… Страшно представить, что было бы с нами, если бы Давид был жив, и у Исая не вышло бы сделать невозможное… Но думать об этом все равно, что ковырять незажившие раны. Не было смысла, а боли можно было отхватить с лихвой. Первый акт подошел к концу неожиданно быстро. Как только в зале зажегся свет, все тут же повыскакивали с мест, устремляясь в сторону буфета. Я повернулась к Исаю. Немного красные, раздраженные от яркого света глаза смотрели на меня. Он сидел, упираясь коленями в переднее кресло так сильно, что это доставляло ему неудобство. Его рост был слишком велик, но Исай и словом не обмолвился за это время. Я подумала о том, что нужно срочно заставить его подняться и пройтись. Так ему станет намного лучше. – Уже все? – в его вопросе звучала радость, но мне пришлось его огорчить. – Нет. Всего лишь антракт. Идем, – я поднялась и коснулась его плеча. – Куда? – В буфет, я пить хочу. Исай обернулся и посмотрел на толпу, пытающуюся протиснуться к выходу. – Думаю, не стоит тебе туда соваться. Давай я схожу. Гесс резко поднялся, и я еле успела ухватиться за его рукав. – Ну уж нет! Я хочу размять ноги, засиделась уже. Да и ты со мной, что может случиться? Исай перевел задумчивый взгляд в сторону выхода, там все еще было многолюдно. – Нет, тебе не стоит быть в толпе… Может случиться что-нибудь, – когда он вернул ко мне взгляд, в его глазах затаилась тревога. Я улыбнулась. – Ты слишком печешься о нас с Мироном-младшим. Не переживай, мы будем в полной безопасности. Проговорив это, я замерла, давая ему осознать смысл сказанных мной слов. И спустя несколько секунд его брови сомкнулись на переносице. – Мироном-младшим?! В его голосе звучала то ли злость, то ли удивление. В любом случае, я добилась от него реакции. Оставалось действовать дальше. Пожала плечами с максимально равнодушным выражением лица. – А почему бы и нет? Мирон очень хотел, чтобы я назвала малыша в его честь. Он заботится о нас, постоянно рядом. Да и роль крестного папы достанется ему, поэтому… – Моего сына не будут звать именем этого идиота, – пробурчал Гесс, выходя из себя. Я потянулась и чмокнула его в щечку. И на этот раз я застала его врасплох. Вспылив, он тут же осекся. – Нашего сына, Гесс, – проговорила с улыбкой, с наслаждением вдыхая запах его кожи. – Но мы поговорим об этом потом. И только в том случае, если мне понравится сегодняшний вечер. *** Он шел за мной, а я с улыбкой думала, что этот здоровяк ничуть не изменился. Каким бы отчужденным он не хотел казаться, все равно он мой. То, как он шел, практически вытесняя подальше идущую на нас толпу, заставляло меня улыбаться. Впервые за всю беременность я почувствовала, что можно расслабиться и не думать не о чем. Обо мне было кому позаботиться. В буфете полный аншлаг. Яблоку негде упасть, и практически все столики заняты. У витрины огромная очередь людей. При виде нее, отекшие ноги тут же жалобно заныли. – Исай, возьми, пожалуйста, черный чай и корзинку с клубникой. Гесс сморит на меня так, словно я посылаю его в яму с чертями. – У меня ноги болят, тяжело будет стоять, – выдыхаю, виновато улыбаясь. – Да и ты можешь взять себе что-то из спиртного. Ничего так и не ответив, он направляется в сторону очереди. А я смотрю на этого огромного медведя, на бицепсы обтянутые черной футболкой, на его узкую талию и высокие мощные ноги. Слюнки текут от одного вида, и я не могу не отметить то, как заинтересованно пялятся на него девушки за ближайшими столиками. Улыбнувшись, отвожу взгляд. Пока все получается – лучше не придумаешь. Я ведь нарочно привела его в театр, в то место где все его впечатления будут максимально новыми, а обстановка максимально некомфортной. Сейчас все, о чем он думает – как ему неуютно среди театралов, и как сложно смотреть на танцоров в ласинах. Это все что его беспокоит, и не заметив того, он ослабил контроль в общении со мной, и подпустил меня так близко. – Молодой человек, подержите, – раздается женский голос. Словно почувствовав что-то неладное, резко перевожу взгляд на Исая. Рядом с ним остановилась пожилая женщина. В костюме розового цвета, с белым ридикюлем в руке, она протянула ему бокал с шампанским. Гесс, растерянный молча забирает бокал и застывает изваянием. Порыскав в сумочке, она достает очки и, натянув их на переносицу, переводит взгляд на Исая. Для того чтобы посмотреть ему в глаза, ей приходиться задрать голову. – Ты смотри, какой экспонат, – протягивает деловито. – А силище то сколько! Давно не встречала здесь таких красавцев! – произносит со знанием дела, ощупывая его бицепс. На губах Гесса появляется ухмылка. Бросив на меня взгляд, он возвращается к старушке. – Бабуль, да ты бьюсь об заклад, ты таких никогда не встречала. Она хмурится, обернувшись по направлению его взгляда. Старческие глаза с интересом рассматривают меня. – Занят, значит? – вздыхает расстроено, забирая из его рук бокал, и отпивает немного. – Не бойся милочка, я не стану его уводить. Так, хотелось потрогать молодого жеребца. А твой самый сок, – подмигнула женщина. Сморщившись от такого сравнения, я засмеялась. Нужно было видеть лицо Исая в этот момент. Наконец настала очередь делать заказу Гессу, и он повернулся к кассиру. Пока Исай ждал мой чай и десерт, рядом со мной за столик неожиданно уселся незнакомый мужчина. – Добрый вечер, и почему вы одна? – он улыбнулся, но когда его глаза скользнули по моему животу, в них мелькнуло разочарование. – Я не одна, – улыбнулась в ответ, а мужчина к этому моменту пришел в себя. – Я бы хотел вас угостить… Я не успела ответить. В следующее мгновение передо мной опустилась чашка с аппетитно дымящимся чаем и блюдце с пирожным. Мне показалось, или старушка хихикнула? Я не поднимала глаз на Гесса, но знала, как зло он сейчас смотрел на незнакомца. – Угости меня, а? – произнес лениво, устраиваясь рядом со мной. Мужчина что-то пробурчал под нос и отправился восвояси. В этот момент к нам пошла бабушка с новеньким бокалом в руках. – Ой, ты посмотри, убежал, и старушку бросил. – посмотрела сурово на Исая. А потом подняла руку вверх. – Угостил меня алкоголем. Но ты же не ревнуешь? Тебе ведь нельзя, а я с радостью выпью, – обратилась ко мне, и, подмигнув, устроилась рядом с нами с таким видом, словно мы с ней закадычные друзья. Гесс улыбнулся в ответ, и старушка перевела на него внимание. – И ты ревнуешь. И правильно делаешь. Такую и беременную уведут! – кивнула в мою сторону. – Смотри, какая красотка! Женаты? – посмотрела на него строго. И ей даже отвечать не надо было, она и так все поняла. – Ну и дурак! Упустишь, потом локти будешь кусать, красавчик. Гесс молчал. По всей видимости, все еще находясь в полной растерянности. В конце концов, не часто встретишь человека, способного обозвать Гесса, и в следующую секунду сделать ему комплимент. Бабуля с ловкостью взяла его в оборот. Я наблюдала за происходящим так восторженно, что даже аппетитное пирожное перестало интересовать меня. Тем временем бабуля наклонилась ближе к Исаю и прошептала. – Но я тебе одно скажу. Баб много, а нужна только та, которая будет пожирать тебя глазами. Исай нахмурился, а она, отстранившись, подмигнула ему. – Ты бы видел, как она смотрела на тебя, когда ты там со мной стоял. Теперь настала моя очередь краснеть. – Ничего подобного, – сорвалось возмущение.