– Пробую тебя. – Мэл глубже зарывается языком, и я извиваюсь под ним от удовольствия. – Святые угодники, Рори. Ты божественна на вкус. – Мэл, что ты… Но затем он касается моего клитора и, смыкая на нем губы, засасывает в рот. Я стискиваю бедрами его лицо, хватаю за волосы и, прижав его голову к себе, выгибаю спину на подушке, издавая стоны. – Дорогая, ты разбудишь Англию. – Мэл погружает в меня палец и тут же щелкает языком по клитору. – А тебе какая разница? Ты же на них зуб точишь. Мэл смеется и опускается с французским поцелуем; согнув пальцы, он находит эрогенную точку, и от восхищения у меня поджимаются пальчики на ногах. Я снова кончаю с его именем на своих устах. Три часа утра – Важна не техника, а энтузиазм, – объясняет Мэл, его член направлен в мою сторону. Он толще и длиннее, чем у Тейлора. С выпирающими венами и грозного вида. Наконец-то мне удается найти в Мэле что-то несовершенное, хотя чувствовать его в себе очень приятно. – Просто покажи все, на что способна. Честно говоря, я все равно кончу секунд через двадцать. Рори, ты дико возбуждаешь. Я обхватываю губами его член, а спустя пятнадцать секунд, когда Мэл кончает мне на грудь, понимаю, что он был прав. Мы падаем с кровати на пол, сплетясь ногами и безудержно хохоча. – Рори! – грохочет он. – Я скорострел! Теперь придется тебя убить, чтобы сохранить свою тайну. – Успокойся, я тебя не выдам. – Зевнув, я перекатываюсь на полу и ударяюсь о дверь. Во рту вкус его соленой плоти. До сих пор чувствую его на своем языке. – Да и скоро мы окажемся по разные стороны океана, помнишь? Кому я скажу? Своей аквариумной рыбке? – У тебя есть рыбка? – Мэл впадает в ступор, словно ему горько, что он так мало обо мне знает. – Заведу несколько, чтобы поднять тебе настрой. – Просто признай, что я тоже могу тебя уничтожить, – вдруг говорит он с другого конца комнаты. Мы лежим на полу и пялимся в потолок. – Почему? – Потому, что от тебя у меня дыхание спирает, так что ты уже наполовину выполнила план по уничтожению. Я качаю головой, проводя пальцами по губам так, словно застегиваю молнию. Мэл поднимает с пола медиатор и кидает его мне. – Пока не стану отнимать у тебя твое сердце. Только не привязывайся. Я смеюсь, но он замирает и глядит на меня. Клянусь, у него на лице выражение необычайной скорби. – Простишь меня? – спрашивает он. – За что? – морщусь я. Он отводит глаза и глотает. – Хороший вопрос. Полагаю, раз не дал тебе то, за чем ты приехала. Четыре часа утра – Иногда ты создаешь музыку. Иногда музыка создает тебя, – объясняет Мэл. Мы сидим на его кровати, делим пачку сладостей, которые он называет сахарными кругляшками, и пьем молоко из картонной коробки. – А когда музыка тебя создает, ты меняешься и потом знать не знаешь, как из этого выпутаться. – С фотографией точно так же, – киваю я. – Я чувствую себя режиссером и показываю то, что мне заблагорассудится тебе показать. Могу представить фон за твоим домом прекрасным или зловещим, печальным или счастливым. Все дело в ракурсах, фильтрах и композиции. – Я не хочу петь. Внимание меня не заводит. – Знаю. – Я улыбаюсь. – Как раз поэтому я тоже прячусь за камерой. Ну… Полагаю, внимание и меня не заводит. Я краснею. – Выходит, ты понимаешь. – Мэл радостно улыбается. – Я не продам свои песни. Они – мои. – Делай то, что приносит тебе счастье. Общество поймет. А если нет, это проблема общества, не твоя. Тишина. – Рори, выходи за меня. – Он поворачивается ко мне. – Давай останемся тут, будем трахаться, создавать музыку и делать фотографии. Я смеюсь и закидываю конфетку в рот. Но Мэл выглядит серьезным и ждет ответа. – Мэл… – произношу я. Господи. Он до сих пор глядит на меня и ждет ответа. – Меня ждет учеба. Через несколько недель я уезжаю в колледж. – У нас тоже есть тут колледжи. – Я уже зачислена. Оплатила учебу. Получила комнату в общежитии. Еду со своей подругой Саммер. – У меня есть некоторые сбережения, – убеждает он. – Я хорош в своем деле. Смогу нас обеспечить. – Ты не в себе. – Я никогда и не утверждал обратное. – Мэл мрачнеет, и по его сердитому тону я понимаю, как трудно ему сохранять терпение. Потом он качает головой, улыбается, ложится на меня и покрывает мое лицо горячими влажными поцелуями. Мэл шарит по тумбе, пытаясь нащупать еще один презерватив. Но его нет. Мы все использовали. Он перестает меня целовать и молча просит разрешения. Каждой клеточкой чувствую груз принятого мной решения. Особенно памятуя о том, как я появилась на свет. В эту секунду я становлюсь своей матерью. В эту секунду мои желания и похоть превыше логики. Я киваю ему. – Только не мешкай, пожалуйста. Сложно растить ребенка во время выпускных экзаменов. – Иди на хрен, Рори. – О, пожалуйста, Мэл. Утром, перед отъездом в аэропорт, я настойчиво угощаю Мэла завтраком. Он и так заплатил за мой номер и еду. Завтрак – меньшее, что я могу для него сделать. Мы оказываемся в «Кабаньей голове». Видимо, местные едят только в этом заведении. Туристы со всех уголков мира приезжают в Толку, чтобы напитаться ирландским духом маленького городка, поглядеть на сельское хозяйство и побывать в местной пивоварне. Я узнала, что это место славится и своим маслом. Когда мы заходим, в пабе полным-полно народу, но, заметив Мэла, красивая светловолосая барменша находит нам столик. – Я соскучилась, жулик, – подмигивает она ему. Без труда можно понять, что между ними что-то было. Мэл щелкает ее по уху. – И минуты не прошло. – Позвонишь мне на выходных? – Смотря чего хочет красавица, – отвечает Мэл. Она может позвонить ему просто так, или пригласить на свидание, или предложить перепихнуться. Но ведь мое имя тоже означает «красавица». Вряд ли он в курсе. Прошлой ночью я пять раз занималась сексом с Мэлом, и теперь у меня ноет все тело. И я не говорю уже о дополнительных упражнениях. Мы не обсуждаем тот раз без презерватива, потому что он успел выйти. Я убеждаю себя, что все будет хорошо, но ради собственного спокойствия решаю купить в аэропорту таблетку экстренной контрацепции. Сделав заказ за барной стойкой, я сажусь и морщусь. Мэл хватает меня за руку и прижимает ее к своим губам. – Давай попробуем еще раз при белом свете. – Он откашливается. – Останься. Я разрываю пачку чипсов и, закинув пластинку в рот, пережевываю ее, но не тороплюсь с ответом. – Я ведь уже говорила, что через две недели уезжаю в колледж. – На хрен колледж. – А как же моя мама? – Ее на хрен не надо. На такие выкрутасы я не очень-то падок. Но ты ее ненавидишь, Рори. Будем каждый месяц посылать ей лак для волос. И билеты на самолет каждое Рождество. Если хочешь, и на Пасху. – Мэл протягивает руку к «Гиннессу»[9] – утром, да – и делает большой глоток. – Останься, Рори. Это судьба. Только не говори, что не заметила, как перестал вчера идти дождь, когда мы поцеловались.