Я открываю рот, чтобы возразить, как вдруг отключается электричество. В пабе светло, но мне все равно не по себе, когда гаснет экран висящих телевизоров, умолкает песня «Lord of the Dance» и останавливается гул технических холодильников. Между нами повисает молчание. Все как-то резко стихли. Не уверена, но кажется, некоторые смотрят на нас. Наверняка услышали последнюю фразу, когда музыка смолкла, и теперь ждут моего ответа. Они знают, что Мэл сделал предложение? Я чувствую ком в горле, смотря на свои лежащие на столе руки. – Рори? – настаивает он. – Я не верю в судьбу, – тихо признаюсь я, не сводя глаз с открытой пачки чипсов. – Тебе двадцать два года, мне – восемнадцать. Мы оба знаем, что наши отношения не продлятся долго. А не спорю ли я с собственной судьбой? Снова включают электричество. Эта дурацкая случайность за пределами человеческого понимания. Раздосадованная, я нахожу утешение в том, что по телевизору показывают футбол, музыка заглушит наш разговор, а местные вернутся к своему трепу. Мэл ничего не говорит. У него вытягивается лицо, словно он только сейчас понял, что я права. Я сжимаю пальцами колечко в носу и вожу его туда-сюда. – Эй, а что думаешь об отношениях на расстоянии? Я планирую учиться и устроиться на работу, так что следующим летом могла бы приехать. Может, получится и на Рождество. Зависит от цен на билеты. Проговаривая эти мысли вслух, я пытаюсь убедить себя, что дело выгорит. Нужно лишь оплатить билеты. У Мэла есть машина и дом. Но он трясет головой, откидывается на спинку стула и начинает раскачиваться. – Рори, либо все, либо ничего. Черт подери, расстояния я не вынесу. Его ответ чуточку меня злит. Значит, он хочет меня, но только на своих условиях. Это нечестно. Если человек не желает ждать, значит, он тебя не заслуживает. Я не могу сорвать его из родного дома и попросить переехать в Америку, просить оставить братьев и сестру, племянников и племянниц, мать, пожилого приемного деда и скорбящую подругу детства, которая испытывает к нему чувства и наверняка хочет занять мое место. И даже пытаться не буду после бесцеремонного ответа на мое предложение поддерживать отношения на расстоянии. – Мы можем подписаться друг на друга в соцсетях… – начинаю я, но Мэл меня перебивает: – И смотреть, как ты встречаешься с другими парнями? Нет уж, благодарю покорно. Я и так стараюсь не наложить на себя руки из-за ненависти к себе. И мы оба знаем, что ослепительно глупо наблюдать, как мы трахаемся с другими. Я сурово гляжу на него, скрестив на груди руки. – Ладно. Тогда оборвем все здесь и сразу. – Я не могу так резко все оборвать, – возражает он. Боже, как же с ним сложно. – Ты не оставляешь нам другого выбора, – скрежещу я зубами. – Ложь, – парирует он. – Что ты предлагаешь? – Договор. – Мэл торопливо подвигает стул и наклоняется ко мне. – Вы, янки, обожаете всякую хрень юридической силы, правда ведь? Он тянется к сумке рядом со мной и открывает ее. Вытаскивает мою камеру и ручку, выбрасывает приборы из свернутой салфетки и разглаживает ее на столе. – Согласен, сейчас неподходящее время для женитьбы. Но если мы встретимся снова, при любых обстоятельствах, в любое время, мы будем вместе, Рори. К черту супругов. К черту парней и девушек. К черту весь мир. Если судьба позволит, мы не встанем у нее на пути, несмотря ни на что. Слышала? Я смотрю на него так, словно он с дуба упал. Что он курит и как сделать так, чтобы это вещество никогда не попало в руки нашей молодежи? – Вероятность встретиться снова меньше нуля. – Бзз, опять ошибаешься. Немногим больше нуля. Я бы ставил от нуля до пятнадцати процентов, – жизнерадостно заявляет Мэл. Не понимаю, как ему удается быть таким беспечным, но жаловаться не смею. Мэл сделал мне предложение, и я почти уверена, что он не шутил. Я ему отказала. Вообще-то при всем честном народе. – А если один из нас будет искать другого? – спрашиваю я. – Это мухлеж, – качает головой Мэл. – Встреча должна случиться сама по себе. Искать друг друга нельзя. – И все же? – Есть у меня ощущение, что этим человеком окажусь я. – Тогда договор прекращает действие, и тебе не придется выходить за меня замуж. – Мне придется выйти за тебя, если мы встретимся вновь? – Таращусь я на него, но улыбаюсь. Мэл пожимает плечами. – Ставки высоки, но из них получаются отличные истории, принцесса Аврора из Нью-Джерси. – Сколько же у меня власти, чтобы прикончить тебя. А ты даже не дашь мне свой номер, – бурчу я и делаю глоток диетической колы. – Я не даю тебе свой номер, потому что не хочу, чтобы это прикончило и меня, – с мрачным взором цедит он сквозь зубы. Я пытаюсь не злиться на него, потому что понимаю: все, что он говорит, правдиво и искренне. Мы не можем быть вместе, а поддерживая связь, вожделеть будем еще больше. Мэл бегло корябает условия договора на салфетке. Потом подписывает его и двигает ко мне. – Когда будешь готова. Сначала я читаю. Настоящим договором мы, Мэлаки Исаак Доэрти и Аврора (как там тебя дальше зовут?), обещаем друг другу: если случится чудо и наша встреча состоится, у нас все получится при любых обстоятельствах, правилах и условиях. Невзирая на потери и последствия. Мы поженимся. Мы будем жить долго и счастливо. С детьми, собаками и придурочными овцами. Правила: не искать друг друга в интернете. Не искать друг друга вообще. Но если это случится – договор обязателен к исполнению. Мэлаки Мэлаки Исаак Доэрти и Аврора МакСупер О’Классная Если случится чудо. Он знает. Я знаю. И все же нельзя силой удерживать человека. Нельзя вынудить человека совершить обреченный на провал поступок. В мои планы не входит переезд в Ирландию после окончания колледжа, а жизнь Мэла целиком и полностью тут. Я заменяю свое имя на «Аврору» Белль «Дженкинс», чтобы Мэл понял: я уже хочу, чтобы он сжульничал, – и ставлю подпись. В голове проскальзывает мимолетная мысль, что я никогда не называла ему свое второе имя, а он на него намекал. Мэл фотографирует салфетку и передает мне камеру. – Твоя копия соглашения. Для сохранности. Он засовывает салфетку в задний карман и снова принимается за «Гиннесс». – Я серьезно, – дергает он плечом. – Заверю ее у нотариуса и проставлю апостиль. – Знаю. – Делано беззаботно бросаю в рот пластинку чипсов. – Остается лишь надеяться, что я не успею скончаться от разбитого сердца. – Мэл допивает пиво. Я размышляю о Кэтлин и толпе девушек, что всюду за ним таскаются и готовы утешить в своих объятиях. – О, думаю, ты переживешь. ПРИМЕЧАНИЕ ОТ САЛФЕТКИ Знаете, я не возлагаю высоких надежд на этот наспех написанный договор. Думаете, это мое первое родео? Ребят, я сделана из вторичного сырья. Я много чего повидала и знаю, как это обычно бывает. Они подержат обещание несколько недель. Может, месяц, если действительно влюбились. Потом я стану мятой, вонючей, надорванной. Или меня найдет его мать и выкинет в мусор, браня на чем свет стоит своего безалаберного сыночка, который не сейчас, конечно, но к тому времени уже будет пялить другую девицу. Я – жертва их спонтанного решения. Я могла бы скончаться красиво, уютно притулившись в мусорной корзине среди других салфеток, пластиковых бутылок и остатков еды, которые ленивые работники могли бы отскрести и выбросить в другое ведро. И не в тему будет сказано, на слове «потери» пятно от кетчупа размером с горошину, и оно адски зудит. Какая же чушь тут написана.