Я чувствовала себя презервативом, словно я единственная, кто стоит между ними. Он спал не со мной, а с ней. И она представляла его. Эта ситуация напомнила мне, почему каждый раз, когда звонит Мэл, я ухожу и изменяю своему мужу. Я ведь не дура. Я знала, нет, знаю, почему Мэл начал со мной спать. Чтобы отплатить моему мужу. И по той же причине он спал со мной прошлой ночью – чтобы отплатить Авроре. По правде, спать с другим мужчиной, когда у тебя собственная семья, низко. Но как же я? Как же мои чувства? Мое существование? Неужели мне суждено всю жизнь стирать, убирать, кормить и готовить? Быть нелюбимой, одинокой и отдавать всю себя детям, которым все равно, и мужу, который даже на меня не смотрит? Я не хотела разрушать свою семью. Не хотела рисковать всем, что у меня есть. Я не планировала влюбляться в мужчину, который никогда не станет моим. И попутно все уничтожить. Теперь мой Шон все знает, но мы не разводимся. Нет. Он выше этого. Лучше меня. Он лишь сказал, что если лично увидит Мэла еще раз, то заберет у меня детей. Я знаю, что он хочет прикончить Мэла. Я и сама хочу прикончить его. Но по другим причинам. Я только что увидела девушку, в которую он влюблен, и осознала, что мне ничего не светит. Вот вам причина, по которой сказки заканчиваются сразу же, как принц спасает принцессу. Никому не понравится, что принцесса страдает от послеродовой депрессии и мужа-пьянчуги и к тому же бесконечно стирает белье. А Мэл? Он был принцем, промчавшимся мимо меня на лошади в другом направлении. Глава девятая Наши дни Мэл Рори трясет от холода. Я запретил ей идти со мной. Она послушалась? Нет. Слушалась ли она меня хоть раз? И тут ответ отрицательный. Посчитав, что ей подвернулся случай поработать, Рори просто схватила камеру и вылетела за дверь. Безусловно, мне хочется размозжить себе череп о камень, потому что сейчас в моем доме гостит одурманенная наркотой рок-звезда, заработавшая себе репутацию разгильдяя. Эштон Ричардс весь такой беспечный чувак, совершенно не подозревающий, как же он бесит. Он из тех прирожденных козлов, что считают, будто мир им чем-то обязан, а другие сделают за них всю работу. Зависимость – побочный эффект жизни крутой рок-звезды. Если бы Мик Джаггер и Стивен Тайлер в знак неповиновения решили пропрыгать четыре дня на одной ноге, то Эштон перекачал бы себе мышцы бедра и всюду бы опаздывал. Мой телефон звонит в тысячный раз за минуту. Десять пропущенных звонков от босса-торчка. Такое вот прозвище я дал Райнеру. Мы бредем по полям рядом с коттеджем, и я закрываю глаза на то, что формально мы сейчас вторгаемся в чужие владения. Эта земля отныне мне не принадлежит. После Ночи, что все уничтожила, я продал ее, оставив себе только дом. Мне не хотелось нести ответственность и были нужны деньги на покупку нового жилья для ма, отца Доэрти и Элейн, мамы Кэтлин. Да еще и та экстренная операция, из-за которой нам пришлось срочно лететь к американским врачам. Она тоже стоила бешеных денег. Я останавливаюсь рядом с бунгало, больше напоминающим лачугу. Это единственный стоящий поблизости дом. Сжимаю руку в кулак и барабаню в дверь. Дом принадлежит Смитам (семье, не группе), а Смиты знают то, что не знает Рори, поэтому, само собой разумеется, я настороженно отношусь к грядущему разговору. – Привет, – открывает дверь Бренда, шестидесятилетняя домохозяйка. В доме за ее спиной чувствуется запах свежих пирогов и виден теплый желтоватый свет. Краем фартука, повязанного вокруг толстой талии, соседка вытирает отекшие, с набухшими венами руки. В ту же секунду, как она замечает меня, на ее умиротворенном лице появляется жалость. – Господь всемилостивый, Мэлаки. Как ты? Я как раз собиралась проведать те… – Вы, случайно, не видели здесь странного мужчину? – перебиваю ее. Я не обращаю внимания на то, что вся деревня видит во мне Моисея, которого бросили в камышах в долине Нила: может, чтобы спасти, а может, умирать медленной мучительной смертью. Разумеется, Рори скоро узнает эту слезливую историю, если ее до сих пор не просветили. Брови Бренды резко пикируют вниз. – Что ты имеешь в виду? Опасного? Подозрительного? – Скорее на психа похожего. Золотистый халат, длинные волосы. Похож на Иисуса Христа в стиле семейства Кардашьян. Она цокает языком: – Извини, милый. – Ничего. – Я поворачиваюсь. – Спасибо! – Подожди! Зайди в дом! Возьми пирог! – кричит мне вслед Бренда, готовая прийти на помощь бедному брошенному мальчику, но я дергаю Рори за руку, чтобы та не успела услышать вопросы, мольбы и соболезнования. – Обязательно вести себя так, словно тебя воспитали болотные твари? – Рори вырывает ладонь из моей хватки и засовывает руки в карманы. У нее стучат зубы. Рори умрет, если отважится сегодня лечь в гостиной. Я не удостаиваю ее ответом. – Райнер обрывает мне телефон, – пытается она сменить тему. – Тебе тоже? – Да. – Как думаешь, нам стоит ответить? – «Нас» не существует. Я сам по себе, ты вольна делать то же самое. Сегодня, когда у нас с Рори случился в ванной спор, от которого кровь в моем теле прилила к члену, я чуть не сказал, что она может занять мою постель, а в спальном мешке буду спать я. А потом она заикнулась о запертой комнате, и ожили все самые ужасные воспоминания, снеся на корню любые мои добрые намерения. – Куда он мог пойти? Он не воспользовался машиной. – Спокойно реагируя на мое поведение, Рори приплясывает, чтобы согреться. Машина до сих пор стоит у моего дома. К тому же сильно сомневаюсь, что Ричардс и выключателем света умеет-то пользоваться, не говоря уже о настоящей машине. Нет, он где-то поблизости. Снова звонит мой телефон. Райнер. Меня не особо волнует, что мы пропустили звонок. Срал я на эту работу, как и на благополучие вымирающего вида тараканов на Мадагаскаре. Это у Ричардса будут проблемы. И у Рори. – Райнер злится, – рычит она. – Этот проект зарубит мне карьеру. – Мы его найдем, – говорю я. – Ага. – Рори делает странные движения: вертится и прыгает, чтобы согреться. – Наверное. Вокруг одно сплошное поле и этот дом. Удивительно, как тебе сюда вообще почта доходит. Тебе ли не знать. Это ведь ты отправила то жуткое письмо. Мы минуем дом Смитов и спускаемся в долину. Темнеет, и у нас точно появятся проблемы, если в ближайшие полчаса мы не найдем Ричардса. Я не хочу звонить в полицию и заявлять о его пропаже. Одно дело – потерять кошелек, но совсем другое – потерять известнейшую в мире рок-звезду. К другим новостям. Рори задалась целью болтать до тех пор, пока у меня не отвалятся уши. – По-моему, я слышала оттуда какой-то звук. – Она показывает на хлев в пяти минутах ходьбы. – Пошли проверим. Знаю, каково это. Первые два года учебы общежития были переполнены, поэтому мне частично оплатили дом вне студенческого городка. Он был огромным, но, также, как эта ферма, находился далеко от цивилизации. Жильцы получали почту, наверное, раз в неделю. Мы постоянно задерживали оплату по счетам. Все кончилось тем, что нам пришлось арендовать почтовый ящик в кампусе, но их постоянно вскрывали, потому что родители отправляли детям деньги и много ценных вещей. Это был сущий кошмар. Что она лепет? Мне плевать на ее почтовый ящик. На ее бывший дом. На общежития и родителей чужих мне людей. И уж точно мне нет никакого дела до счетов, которые она оплачивала восемь лет назад. – Наконец, – невозмутимо продолжает она, – я решила перенаправить всю свою почту на мамин адрес. Ты знаешь о моих к ней чувствах, но и рисковать я просто не могла. И так была по уши в долгах. Не хотелось платить пенни за неоплаченные счета. К тому же мама предложила покрыть расходы и взяла эти заботы на себя, так что я была в выигрыше. Вот, пойдем туда. – Рори останавливается и показывает на сарай. – Вроде оттуда я и слышала шум. Нахмурившись, иду за ней. Мое мнение по поводу ее словесного поноса несколько изменилось.