— Я фигею, — пробормотал Митя и уложил пакет во внутренний карман куртки. — А ты одна дома? — Ага. — У тебя стопа распухла. Давай, что ли, «Скорую» вызовем? — Спасибо, не надо, — отказалась Вика. — Скоро бабушка придет. Митя, а ты пойдешь завтра к Лере? — Конечно. — Сможешь зайти и забрать кое-что? Я ей обещала. Митя просчитывал маршрут: из школы на тренировку, с тренировки к Вике, от Вики в больницу. Блин. — Может быть, я и сама смогу, я еще не знаю, — сказала Вика. — Ничего, если я завтра напишу? — Пиши. — Митя потрепал Маршала по загривку, пес фыркнул и отвернулся. — Ну, я пошел? Вот к чему этот вопрос? Говори «пока» и отваливай. Тебя дома ждут, а Одинцовой еще собаке лапы мыть. — Хочешь, я тебе помогу ему лапы вымыть? — предложил Митя. — Митя. — Чего? — Это ты прислал Лере бабочек. Вика не спрашивала, Вика утверждала. Митя криво усмехнулся, попытался пошутить: — Вы ничего не докажете. Ну и дубина. Лучше бы сказал: с чего ты взяла? Или: ты че, дура? Или: головой ударилась. — Вы подружились, она хорошо к тебе относится, — ровным тоном продолжала Вика. — Я думаю, нужно ей рассказать. — Ты че, дура? С чего ты взяла, что это я? — Вот, наконец-то, правильный текст. — Догадалась, — пожала плечами Вика. — Вы никогда не общались, а потом ты единственный из всего класса решил к ней пойти. Скорее всего, она тебе нравится, ты хотел сделать красивый подарок, но получилось… Не получилось. Митя покачал головой: — Ты, когда падала, башкой не ударялась? Вика оставалась невозмутимой: — У Леры, в принципе, много поклонников. Но они – как бы это сказать? – не шифруются. И, если бы решили так поздравить, то обязательно бы подписались. Митя, я верю, что ты не хотел ничего плохого. И Лера это поймет. Сказать будет правильно. Маршал сопел. С площадки доносилось скрежетание лифта. Вика смотрела прямо на Митю, в ее взгляде читалось: да, в собственных словах я уверена. Нет, сама ничего не расскажу. Это должен сделать ты. Нельзя сказать, что Митя был мастером художественного вранья, но ловко оправдываться он умел. Почему сейчас это казалось невозможным? Долбануть бы эту Одинцову по второй ноге. И псину ее тупую для полного удовлетворения. — Ты… — Митя слышал, как дрожит его голос. — Слушай, ты, Шерлок на минималках. Какого хрена ты мне рассказываешь, что правильно? Ты меня достала, правда. Ходишь, как собачка, и подтявкиваешь: Митя, не забудь, Митя, сделай то, Митя, надо так, а по-другому – не надо! Маршалу не понравилось, что кто-то повышает голос и он глухо зарычал. — Заткни пасть! — рявкнул Митя. И напрасно: Маршал заливисто залаял и, вопреки командам хозяйки «фу!», «место!» и «спокойно!», двинулся на врага. Вика, с трудом удерживая равновесие, схватила Маршала за ошейник. Пес немного успокоился, но продолжал злобно скалиться. — Лерина мама собирается позвонить в компанию, откуда прислали подарок, и выяснить имя отправителя. Не скажешь – будет хуже. Иди. — А как… — Иди! Собака нервничает. Митя был так ошарашен, что забыл вызвать лифт и пошел пешком с десятого этажа. Между седьмым и шестым расстегнул куртку, услышал странный шорох и, похлопав себя по груди, нащупал мягкий батон в целлофане. *** «Все хорошее быстро заканчивается», — папа так обычно говорил про выходные, отпуск и шашлык. Обидно. За все время после первого визита в больницу, Митя ни разу не почувствовал угрызений совести. Ведь все нормально! Лере лучше, и она, кажется, довольна его компанией — тонны переписок служили лишним тому подтверждением. Родители, опять же, не нарадуются. А ее папа вообще не думал, что мальчик, приславший бабочек, в чем-то виноват. В какой-то момент Митя и вовсе перестал считать себя этим мальчиком. Это сделал кто-то другой – точка. А он – хороший, порядочный парень. Сострадательный. С другой стороны, предупрежден – вооружен. Пожалуй, не стоило надеяться, что гнев Лериной мамы утихнет. Она же тогда в машине русским языком сказала: найду и удавлю. На что, спрашивается, рассчитывал? Одинцова в школу не пришла, но это и понятно – за одну ночь не проходит даже ушиб. У нее можно было бы спросить: — А как мне ей сказать-то? Она бы пошутила: — Словами. — А потом дала бы совет. Как все сделать правильно. Правда, для начала пришлось бы правильно перед ней извиниться, но и этого Митя не умел. Едва прозвенел звонок с последнего урока, Митя пулей понесся в гардероб, оделся, словно на пожар, выскочил из школы и помчался к стадиону. Он отлично знал: ничто так не избавляет от поганого настроения и дурацких мыслей, как занятия спортом. Мите стоял на светофоре, когда зазвонил телефон. На дисплее высветилось «Лера». Он лихорадочно раздумывал – отвечать или нет? Ведь он почти добрался до стадиона, и можно будет соврать… — Привет, Лер. — Угадай, г-где я? — Не знаю. Ходишь по этажу, чтобы поднять окружающим настроение своей красотой? — Нет! – Лера звонко рассмеялась. — Я д-дома! — Нифига себе! Уже? — Ты рад? Ты п-придешь? — Я очень рад, правда, но сейчас иду на тренировку… — Значит, н-не очень рад, — закапризничала Лера. Надо сказать, что дулась и капризничала она очаровательно, поэтому Митя расплылся в улыбке: — Ну хочешь, я пропущу? — И тут же одернул себя. — Лер, вообще-то, я должен тебе кое-что сказать. Может быть, ты после этого не захочешь, чтобы я приходил. — Н-ну? Митя не очень отдавал себе отчет в том, что делает – слова вылетели спонтанно. Может быть, потому что так, по телефону, не нужно было смотреть в глаза. Может быть, потому что боялся за десять, двадцать минут – сколько там до Леры добираться? – передумать. Есть такое выражение – «перед смертью не надышишься». Митя бы его оспорил. Он тянул время изо всех сил, как только мог: — Короче, понимаешь… Я и раньше хотел сказать. То есть я не думал, что нужно, потому что это все-таки не очень хорошая новость… А тебе ведь нельзя волноваться, все такое… — М-митя, — строго проговорила Лера, — не б-беси. — Бабочки – это я. Абсолютно все видели в фильмах slow-motion — замедленную съемку. Мимо ехали машины, ходили люди, накрапывала смесь из снежной муки и дождя. И все это так тянулось. — А я на Федьку д-думала. С т-танцев. Мите захотелось, чтобы она сказала еще хоть пару слов, чтобы понять – а что дальше? — Вообще, на н-него это больше п-похоже – он идиот. — И Лера снова засмеялась своим неповторимым смехом. — Ты что… Ты не… Не… Не злишься? — Эу, т-ты заикаться стал или д-дразнишься? — Заикаться. — Я не б-буду злиться, если т-ты сейчас придешь. Митя! Т-только моей м-маме… — Она глубоко вздохнула – все же, длинные речи пока давались ей непросто. — Короче. Скажу, что это Федька. Она в-выяснять решила. В п-понедельник собиралась в эту к-компанию. Т-так что не к-кайся п-при ней. Н-не п-простит. — А может, просто сказать, что ты узнала, кто это, но без имен?