— Пошли. Они устроились в гостиной. Алиса присела на край диванного подлокотника, Мельников, почесывая сердитого Мишаню за ухом, сел на подоконник. — Лис, может, водички? Или чаю? Или что ты хочешь? Алиса помотала головой: — Не хочу. Мишаню надо покормить. — Чем? У меня никакой кошачьей еды нет. — Я не знаю. И… Ой. Можно я в ванную схожу? Ноги вымою. — Так, все. — Мельников хлопнул себя по колену, от чего Мишаня хлестнул его хвостом. — Объясняй. — Короче… Я пришла к Мишане. Его стошнило. Андрей был пьяный, я испугалась, схватила Мишаню и убежала. — А чего ты испугалась? — Ну… Просто. Рассказывать Мельникову обо всем, что происходило, было стыдно. Будто это не к ней приставали, а она. Будто она в чем-то виновата. Виновата, конечно. Не надо было таскаться к этому козлу. Но ведь ничто не предвещало, как говорится. Или предвещало? — А почему ты без куртки? — Я же говорю – мы убегали. Я там еще телефон забыла. Поставила на зарядку и забыла. — А почему вы убегали? — Его вырвало. — Угу. Лис, ты не бредишь? — Нет. — Алиса попыталась сменить тему и даже выдавила из себя улыбку: — И мне, кстати, не заплатят. Почти месяц отходила ради фана. — Он тебя выгнал, что ли? — Ну, типа. Мельников уложил Мишаню на подоконник и подошел к Алисе: — Ну, хочешь, поехали? — Куда? — На разборки, — хмыкнул Мельников. — И имущество твое заберем, и деньги потребуем. — Нет! — испугалась Алиса. — Я туда не пойду! — Почему? — удивился Мельников и посмотрел на часы. — В школу мы успеем. Может, только чуть-чуть опоздаем, но первый французский, а это фигня. Куртку я тебе мамину дам, так что… — Не пойду, не пойду! Отстань от меня! Дура! И ты дурак! — Алиса закрыла лицо и заплакала. — Ты чего обзываешься? — обиделся Мельников и наклонился к Мишане: — Точно, дура. — Ты тупой? — крикнула Алиса. — Да я оттуда еле ноги унесла! Я, блин, чуть… — Что ты «чуть»? Он тебе что-то сделал? Ударил? — Мельников настойчиво заглядывал ей в глаза. — Лисон, да скажи ты что-нибудь! Алиса вытерла нос рукавом – Мельников тут же подал ей со стола салфетку, и сказала: — Тимох, только, пожалуйста, не ори на меня. — Не обещаю. *** Накормленный Мишаня мирно уснул на диване в комнате Мельникова. Сам Мельников позвонил своей маме и сочинил слезливую историю про изгнанного из дома котика. Мама поохала, поахала, согласилась оставить «животинку» на некоторое время, но с обещанием, что к концу недели его пристроят в хорошие руки. Алиса лежала на полу и тупо смотрела в потолок. А как еще может смотреть в потолок полная дура? Только тупо. Мельников на нее не кричал, хотя лучше бы кричал. Он внимательно выслушал, погладил по голове, заварил мяту – его мама страдала бессонницей, а это помогало. Он даже не сказал «я тебя предупреждал» или «а я знал, что это закончится фигово». — Ну, ты скажи мне что-нибудь, — с вызовом попросила Алиса, когда пауза уж чересчур затянулась. — Что сказать? — А что хочешь? — Что хочу – не могу. Жалею твои ушки. — Мельников потер лоб. — Слушай, наверное, я туда один схожу. Действительно, зачем тебе… — На надо. — Алиса вцепилась длинными ногтями в его руку, Мельников поморщился. — Зачем? — А твой телефон? — Да черт с ним. — А куртка? — У меня пуховик есть. И потом, ты сам предлагал куртку твоей мамы. Все, давай собираться, а то мы никуда не пошли и все равно опоздаем. — Алиса натужно рассмеялась. — Лис. — А? — Ты только не обижайся. — Что? — Алиса поднялась, поставила чашку на журнальный столик. — Я дура, да? Я сама во всем виновата? Ты меня предупреждал, да? Ну, да! — Вообще-то, я хотел сказать, что тебе душ не мешало бы принять. Извини, но запах… Специфический. Какой прекрасный зимний день. Сначала тебя хотели обесчестить, потом об этом пришлось рассказать лучшему другу, а теперь друг мягко намекает, что от тебя воняет. А с другой стороны, и хорошо. Если бы не Мишанин слабый желудок – чем бы все кончилось? Алису передернуло, как от горькой таблетки, и она сказала: — Да, я забыла. Это. Полотенце дашь? Алиса вышла из ванной в свитере Мельникова, в штанах Мельникова, в тапках Мельникова и с полотенцем на голове, которым, видимо, тоже вытирался Мельников. Сам Мельников шнуровал берцы, сидя на корточках. — Ты куда? — Алиса приблизилась к двери. Не выпустить его, конечно, она не сможет, но так было спокойнее. — Лис, давай адрес. Заберу твои вещи и пойдем учиться. — Нет. — Да. — Хорошо, тогда я пойду с тобой. — Сдурела? У тебя башка мокрая, а одежда в машинке. — Я высушу. — Лисон, мы теряем время. — Мельников накинул на голову капюшон. — Я жду. Алиса назвала адрес. Нет, Мельников не владел гипнозом, просто всем было известно: спорить с его решением – обрекать себя на страдания от осознания собственной тупости. Он задавит логикой, перекроет самый удачный аргумент куда более удачным и, когда ты уже приготовишься сдаться, вытащит из рукава финальный козырь. Короче, пленных не берет. Одноклассникам эта его черта не нравилась. Особенно одноклассницам: «тебе что, трудно девочке уступить?». И еще: «ты можешь быть тысячу раз прав, но какой в этом толк…» — и далее по тексту. Но всерьез на Мельникова никто не обижался. Нельзя обижаться на дерево, если ты разбежался, врезался в него и расшиб лоб. — Тим! — Алиса остановила его в прямом смысле на пороге. — Слушай. Мне кажется, он ничего бы мне не сделал. Я просто… Короче, я даже не пыталась. Я растерялась. — Не может быть. — Нет, серьезно… — Лис, ты совсем в иронию не можешь? Знаешь, я бы тоже растерялся, если бы по мне кто-то шарить начал. — Ты бы не растерялся. — Я не знаю. Со мной такого не случалось. Все, погнал.