Папа отошел к окну, открыл его – Алиса зябко поежилась, а Мишаня и вовсе убежал из кухни. — Я не понимаю, как тебя туда отпустил. Чем я думал? Алиса хотела что-то сказать, но папа ее остановил: — Я привык, что ты – взрослая. И забыл, что взрослый только я. Я тебе доверяю. Но как я тебя мог доверить кому-то? Я этому коту завтра килограмм вырезки куплю. Ты понимаешь, что нам просто повезло? Папа говорил «нам». Папа ни слова не сказал о том, что, вообще-то, Алиса его обманула, и никакой Андрей не друг ее одноклассницы. От этого становилось еще хуже. Но и лучше. Так может быть? — А я? Почему я не ушла, когда увидела, что он бухает? Почему я Тима туда отпустила? Пап, ты не виноват. — Алис, тут как бы невиноватых нет. Не люблю коллективную ответственность, но, похоже, это тот самый случай. — Это когда – «один за всех и все за одного»? — Красиво. Я бы сказал, это когда можно валить друг на друга. Алиса встала у окна рядом с папой и втянула носом холодный воздух. Если закрыть глаза, то можно представить, будто находишься на улице, только без ужасных зимних атрибутов – шуб, шапок, шарфов и перчаток. — Твой Мельников сделал то, что должен был сделать я. — Дал в морду? — Я с трудом представляю себе, как можно дать в морду, чтобы сломать ключицу. Это я тебе как медик говорю. Но, в целом, да. — Значит, мы с ним разделяем вину? — Похоже на то. — Папа закрыл окно, почесал подбородок. — Придумаем что-нибудь. Ты меня простишь? — За что? — За то, что я это допустил. — Это я допустила, потому что я дура. — Тебе по возрасту положено быть дурой. Правда, ты слишком большая для этого умница. Первый раз за весь день у Алисы получилось по-настоящему улыбнуться. V Из-за яркого солнечного света по утрам Артем всегда задергивал на ночь шторы. Но это было летом и, может быть, первые пару недель осени. Потом приходили слякоть и мрачные тучи, и привычка забывалась. Буквально вчера было трудно понять, какое на дворе время суток, различались разве что день и ночь – или темно, или очень темно. А на следующее утро Артема разбудили бьющие в окно лучи солнца. Вот весь мир против того, чтобы он нормально выспался. Сначала он пытался зарыться под подушку – неудобно, потом накрылся с головой одеялом – душно, потом свесился с тахты и лежал с закрытыми глазами, пока в висках не застучало. Бесполезно, надо вставать. В ванной шумела вода – отлично, даже не умыться. Из кухни доносился голос тети Оли. Артем несколько секунд потоптался на пороге, постучал и приоткрыл дверь. Тетя Оля, бурно жестикулируя, говорила по телефону, а заметив Артема, кивнула на стол – на огромном блюде лежала целая гора драников. — А вы встречное заявление подавали? — спрашивала в трубку тетя Оля. — Ну, вообще-то плохо. Кто заявление написал – тот и прав, это частая практика. Как раз ему ничего не нужно доказывать, а вот вам придется объясняться. Понятно, у нее нарисовался какой-то клиент. Хотя все вроде были предупреждены, что тетя Оля серьезно лечится и до Нового года ее беспокоить не стоит. Вообще-то, она обладала неуемной энергией и обожала свою профессию, при этом назвать ее помешанной на работе было нельзя. Как только находила баланс? Тетя Оля часто говорила: — Мне нравится чувствовать себя суперменом. Точнее, супервумен. Да и деньги я люблю. Честность подкупала: Артему нравилось, что тетя Оля не выдает пафосных фраз вроде «я стала адвокатом, потому что хочу помогать людям». Нет, она хочет, конечно, но ощущение собственной нужности и приличный заработок все-таки важнее. Для человека в принципе самое важное – он сам. Поэтому Артем тетку не только любил в силу родственной связи, но и очень уважал. Даже где-то восхищался. Впрочем, это был не единственный повод. За размышлениями Артем не заметил, как проглотил пять драников. Страшно хотелось пить, но включать шумный электрочайник, пока тетя разговаривает – не очень красиво. Артем выпил целую кружку воды и, по закону подлости, тетя Оля завершила диалог. Неудачное утро, если не считать драников. — Доброе утро! — Тетя Оля потрогала чайник. — Тебе погреть? — Не, спасибо. Драники – пушка! — Это ты еще мою картофельную бабку не пробовал! — А ее очень сложно делать? Может, к воскресному обеду? — Ты сначала это съешь! — Съем, не сомневайтесь. — Артем окинул плотоядным взглядом блюдо. — И к воскресному обеду не получится. Тём, ты можешь мне билет заказать? — Какой еще билет? — В кухню вошла мама. В халате, на голове – банное полотенце, в руках – баночка крема. — Товарищи, — дикторским голосом начала тетя Оля, — я преисполнена благодарности за ваше гостеприимство, тепло и доброту. Однако время не ждет. Я нужна гражданам своей страны, товарищи! Ура! Артем переглянулся с мамой. Вообще-то, было очень приятно видеть тетю Олю такой. Вдохновленной, что ли. Уверенной. Нет, она никогда не ныла, не жаловалась, не носила на лице скорбного выражения. Даже когда два месяца назад приехала в московскую клинику на обследование. Вот Артем не мог с уверенностью сказать, что сохранил бы хорошую мину, если бы ему объявили о подозрении на онкологию. А тетя Оля оставалась сосредоточенной, уравновешенной, охотно болтала на отвлеченные темы и в перерывах между консультациями у врачей выдавала кулинарные шедевры. Она даже умудрялась находить плюсы в ситуации: чего стоила одна ее фраза «эх, ребята, я уже забыла, каково это – никуда не торопиться и отдыхать!». Даже когда диагноз не подтвердился, мама разрыдалась, а тетя Оля отреагировала совершенно невозмутимо: — А я и не сомневалась. Танька, прекрати реветь! Лучше тащи шампанское. Через десять дней операция, дай оттянуться последний раз! — Тьфу-тьфу-тьфу! — Мама всхлипывала и стучала по стенке. — Не говори так! «В последний раз»! Тетя Оля закатывала глаза: — Ты как из глухой деревни, чесслово. Двадцать первый век на дворе, а она по дереву стучит. Кстати, это же у вас кирпич? Или гипсокартон? — Она гладила стену и подмигивала Артему: — Темыч, тащи деревянную лопатку, а то «тьфу-тьфу» не засчитается. Тетя Оля оставалась тетей Олей в любых обстоятельствах, но сейчас не заметить преображения было нельзя. Артем вдруг понял, что его тетка гениально отыгрывала роль самой себя все это время. А после телефонного звонка – всё, живая женщина, не запрограммированный очеловеченный робот. — Лель, я не поняла. — Мама присела на край углового дивана. — Каким гражданам? Тетя Оля сделала глубокий вдох: — В общем, ко мне обратился давний знакомый – между прочим, отличный ортопед. Тань, если хочешь, покажем ему твои ноги. Тем более, если ноги красивые – почему бы не показать? — Лель! — А что? Он вдовец. Ладно, по теме: друг его дочки попал в неприятности. Нужно помочь. — И она выставила руку вперед на манер супергероя. — Господи, да что они там все себе думают? — Мама была возмущена. — У тебя лечение! Ты вообще до конца декабря не адвокат, а пациент! Тоже мне, врач, отличный ортопед! Он что, не понимает? Нет, Лелька, я сочувствую мальчику с неприятностями, но ты ведь можешь ему кого-нибудь порекомендовать, ты можешь как-то… Не знаю, дистанционно помочь? — Во-первых, к физиотерапевту и гастроэнтерологу я и там могу ходить. Во-вторых, чувствую я себя нормально и, честно говоря, от безделья мне будет только хуже. И в-третьих, — нет, рекомендовать я никого не буду. Ко мне обратился хороший человек, почему я должна отказывать? — Но у тебя официальный больничный! — Но я же не при смерти! Мама готова была продолжать спор, но Артем решил вмешаться: — Мам, а если бы со мной случились эти «неприятности»? — Он показал пальцами кавычки. — Даже думать об этом хочу! — Мама так затрясла головой, что полотенце размоталось и упало на плечи. На уговоры ушло минут двадцать. Артем думал: сейчас он, например, отпрашивается у мамы, или просит разрешения на что-нибудь, потому что… Слово «маленький» даже мысленно употреблять не хотелось, поэтому он выбрал «несовершеннолетний». Так вот, он – несовершеннолетний, а тетя Оля – взрослый человек. Почему она не могла просто взять и сказать, что покупает билет и уезжает? Почему долго спорила, почему успокаивала маму? Вряд ли потому, что мама – старшая сестра. Видимо, даже в тотальной свободе и независимости есть свои нюансы. Было решено: едут все вместе. Мама придумала кучу причин: вещей много, зима на дворе – вдруг будет скользко, а еще на первых порах может понадобиться помощь, а еще, может быть, квартиру нужно будет приводить в божеский вид – мало ли, что там натворил квартирант. Тетя Оля усмехалась, но не противоречила. Мама взяла три дня отгулов, Артем позвонил классной и сказал, что уезжает до среды. Она, конечно, поехидничала: — Да чего уж там. Гулял бы, Григоренко, до каникул. — Но потом поинтересовалась, все ли в порядке и пожелала удачной поездки. *** — Мам, у меня не получается! — заныла Женя, отбросив крючок. — Конечно, не получается. — Мама – это какая-то суперспособность! — продолжила вязать, хотя взгляд ее был прикован не к полотну, а к экрану телевизора, где показывали гениальную комедию «1+1». — Ты три петли в начале провязала? — Блин! — Бестолочь! — Толочь! Ну нафига вязать эти салфеточки, если можно купить?