— Ага, вот я примерно этим сейчас и займусь. — Что с тобой происходит? Типа, подростковый бунт? У меня тоже в твоем возрасте были тараканы, но не настолько жирные. После слова «жирные» щеки стали горячими, а в глазах защипало. Да, да, да, понятно, что Сашка ничего не имела в виду. И все же. Вяло сопротивляясь, — скорее, из вредности, Женя позволила Сашке «заточить себя в эту сбрую». — Офигенный комбез! — выдохнула Сашка и развернула Женю к зеркалу. — Было бы мне шестнадцать – я бы такой носила. Конечно, ты бы носила. С такими ногами и такой талией. А комбинезон офигенный, это Женя еще в магазине заметила. Но на ней сидит, как на корове седло. Или как на корове комбинезон. Просто – как на корове. — Санчес, я очень некрасивая? — Начинается! — Сашка упала на колени и подняла руки: — Боженька, если ты есть: дай, пожалуйста, моей сестрице каплю уверенности в себе! — Ты не ответила. — По-моему, мама права. Ты очень много времени проводишь в интернете. Я всегда говорила, что это – зло. Не считая интернет-магазинов. Кстати, Миша со мной согласен. Посмотри вокруг, какие женщины ходят. И не стесняются. Вон, Надька из двадцать седьмой носит мини. Вот куда, когда у тебя ноги, как футбольные ворота?! Как можно замечать ноги какой-то там Надьки, и не видеть, насколько непривлекательна твоя сестра? — Я поняла. — Женя одернула комбинезон, потому что казалось, что он облепил живот, точно вторая кожа. — Ты – моя сестра, поэтому тебе неловко называть меня страшной. — Я тебя побью сейчас, — с угрозой в голосе произнесла Сашка. — Посмотри, какая ты милаха. Я бы тебя съела без хлебушка. — Класс, я вызываю стойкие кулинарные ассоциации. Как добрая бабушка с пирогами, да? — А-а-а-а-а! Я не могу больше! Систер, чего тебя так ломает? Женя думала, как бы это получше сказать. Меня ломает, потому что мне посвятили стихи, воспевающие мое уродство? Потому что со мной испугались пройтись по улице? Потому что я влюблена, и он, похоже, тоже, но это до тех пор, пока он меня не увидел? — Короче. У меня будет свидание вслепую. — Вслепую? — Сашка смотрела озадаченно. — Совсем? — Ну да. — Вы друг друга даже на фотках не видели? — Нет. — И тебе норм? Сложно. С одной стороны, Женя радовалась тому, что Артем не просит у нее фото. Можно было бы потратить день, найти ракурс поудачнее, позу повыгоднее, но что это изменит? С другой, не присылал он и своих снимков. Почему? Потому что у них был роман в письмах. Как у Бернарда Шоу и Стеллы Патрик Кэмпбелл. Правда, Шоу свою возлюбленную все-таки видел и знал, кому отправляет письмо. — Мне норм, — неуверенно ответила Женя, которая миллион раз пыталась представить себе Артема и часто видела его во сне. — Больные люди, — развела руками Сашка. — А ты не боишься, что он кривой, косой, горбатый? Или что ему сорок пять, у него лысина и пузо размером с баскетбольный мяч? Нет, этого Женя не боялась. Роль кривой, косой и горбатой исполняла она. — А это так важно? — спросила Женя. — Кривой ли он? — Ты серьезно? И вообще, систер, взяла бы ты кого-нибудь с собой на это слепое свидание. Вдруг он маньячина? Покажи мне его письма! — Нет. Сашка обиделась и отвернулась к двери. — Санчес, он не маньяк. Но я боюсь. — Чего? — Что ему не понравлюсь. — Пусть он боится. — Саша уперла руки в боки. — Но, вообще-то, это нормально. Слушай, хочешь, мы завтра… Ай, мы же завтра уезжаем… Давай так: я тебе покажу фотки, ты с ними пойдешь в парикмахерскую и сделаешь стрижку. Я точно знаю, что тебе пойдет! Окей? Бли-и-и-ин, я вот перекрасилась, когда с Мишкой познакомилась. Была уверена, что ему нравятся блондинки. А твоему? Женя впервые задумалась о том, какие девушки нравятся Артему. Высокие или маленькие? Темненькие, светленькие или рыженькие? Он писал, что ему нравится она. Но это ведь совсем другое. — Жень, ты готова? — В комнату заглянула мама. — Не задерживай Сашу! *** Миша оказался таким же симпатичным, как на многочисленных фотографиях, которые показывала Сашка. Принес торт «Птичье молоко», бутылку красного вина и три букета мелких кустовых роз: рыжие – Саше, светло-розовые – маме, белые с зелеными прожилками – Жене. — Вы так похожи! — сказал он, стягивая куртку и переводя взгляд с Жени на Сашу, а с Саши – на маму. Женя про себя назвала его подлизой. Хорошо еще, не сказал традиционное: «вы как три сестры!». Видимо, зачатки мозга все-таки есть. Всю ночь Женя крутилась в кровати, а разбудили ее рано, поэтому происходящее казалось затуманенным, ирреальным. Вот мама суетится и интересуется, как Миша добрался. Миша улыбается и отвечает, что в поезде выспался, а город ему очень нравится. Папа демонстрирует будущему зятю аквариум и делится парочкой историй из Сашкиного детства. Саша то и дело ловит свое отражение во всех зеркальных поверхностях – от вытяжки до экрана телефона, и хихикает в ответ на каждую шутку Миши. Даже неудачную. Все по канону. Телефон молчал. Каждые полчаса Женя проверяла почту: вдруг Артем написал, что… Ну, например, что поездка отменяется. Или, что он свалился с гриппом – а что, сейчас целые эпидемии. Из-за варианта с гриппом Женя себя презирала. Выходило, что она желала ему болезней и неприятностей, лишь бы не встречаться. Ночью, — точнее, около четырех утра, Женя подумала: а если бы ей предложил встретиться… Ну, например, Митька, с которым она познакомилась на футбольном форуме? Или Jordan23, настоящего имени которого она не уточнила, но знала, что это – мальчик? Ничего. Она бы встретилась. И не парилась бы, и показалась бы крутой и необычной, и общалась бы так, как со своим соседом по парте Филиппенко – обоюдные злые подколки, куча тем для обсуждения, бесконечное «ахахахаха». И ей нет дела того, что он подумает о ее зубах. В шесть утра Женя пришла к выводу, что любить – это плохо. Потому что зубы становятся чем-то очень важным. Ну, а в семь ее разбудили. Когда все расселись за столом, перенесенным по случаю торжества из кухни в гостиную, мама наклонилась к ней и тихонько сказала: — Не горбись. Вот без этого, конечно, было нельзя. — Саня так много о вас рассказывала, что я как будто с вами всеми знаком, — говорил Миша, подкладывая на тарелку селедку под шубой. — А нам так часто показывали твои фотографии, что ты как будто с нами пожил, — ответил папа под общий смех. Идеальный спектакль. Так странно. Такие дни и такие обеды не были редкостью, пока Саша училась здесь. Пока она была дома. Мир мог рухнуть, но по вечерам все собирались в гостиной, пили чай и болтали. Нигде и никогда Женя не чувствовала себя уютнее. А как только Сашка уехала, все словно разбежались по углам: папа чаще молчал и проводил время за просмотром футбола, мама чаще раздражалась и уходила к подругам, Женя почти перестала есть на кухне и убегала с едой в свою комнату. — Саня говорила, ты хочешь на филологический поступать? Только после того, как повисла пауза, Женя поняла, что вопрос адресован ей. Она подняла глаза – Миша смотрел на нее выжидательно. — Я? — переспросила Женя и задумалась. — Наверное. Я еще не решила. — Саня показала мне несколько твоих историй. У тебя неплохо получается сочинять. Женя метнула в Сашку особый взгляд, который обе называли «шаром ярости». Сашка делала вид, что увлечена поеданием курицы. — Сочинять – да, — сказала Женя. — Но, к сожалению, не всем за это платят, как Джоан Роулинг. Миша засмеялся: — А ты практичная. Женя развела руками: — Таков мой стиль. — Видимо, поэтому ты не думала, например, о литературном? — Это не профессия, — отрезала мама. Сашка закашлялась, а Миша сказал: — Я закончил литературный. — Ты же переводчик? — удивился папа. — Ну да, факультет иностранных языков. Мама покраснела: — Так это же в Москву придется ехать? — Ну и что? У нее теперь там родственники. — Миша подмигнул Жене.