— Знаете, Миша, вы мне нравитесь, я вас благословляю. — И Женя перекрестила сидящих рядом жениха и невесту. Заржали все, кроме мамы. Она пождала губы. Взглянула на Женю так, что у нее в горле застрял глоток клюквенного морса. — Об этом еще рано говорить, — прервала мама всеобщее веселье. — Почему? — удивился Миша. — Десятый класс, как раз пора. Если хочешь, я тебе список литературы скину. Пригодится. — Хочу! — И давай на «ты»? — Да легко. — Женя протянула ему руку и отбила «пять». — Женя, осторожно, ты бокал заденешь! — воскликнула мама. — Кхм, Миша, а ты в компании какой-то работаешь или, так сказать, на вольных хлебах? — Папа сменил тему, и Женя, опустив телефон под стол, проверила почту. Входящие были, но не от того адресата. Пока мужчины обсуждали важные темы вроде плюсов и минусов тренерства Зидана, мама, Саша и Женя отправились готовить чай. — Ты ведешь себя безобразно, — шепотом отчитывала мама. — Что за «да легко»? Что за замашки шпаны из подворотни? Женя молча доставала из буфета сервиз из английского фарфора, предмет маминой гордости. Вообще-то, это была больше папина гордость: он его прикупил за какие-то смешные деньги лишь потому, что на одном из блюдец обнаружился небольшой дефект – у лошади на рисунке почему-то оказалось три ноги вместо четырех. Папа пил бы из чашек чай и кофе каждый день, но мама берегла сервиз на особый случай и всегда обращала внимание гостей на его красоту и уникальность. — Мам, ты чего? — Сашка в это время искала чистый черный чай – Миша другой не пил. — Наоборот, круто, что они сразу нашли общий язык! — Не надо ее защищать, Саша, — сказала мама и повернулась к Жене. — Лезешь в разговоры взрослых, шуточки дурацкие отпускаешь… Ты же девочка! — Вот это поворот! — Сашка осторожно взяла у Жени из рук сервиз. — А я всю жизнь думала, что у меня брат. Они сдавленно засмеялись. Как это часто бывает, когда пытаешься сдержать смех, он начинает рваться наружу, и вот они стояли, уткнувшись друг другу в плечо, и хохотали так, что было нечем дышать и начинали болеть щеки. — Кого я воспитала? — Мама обожала риторические вопросы. — Женя, я просто напоминаю: повод для встречи – не твое поступление, а Сашина свадьба. — Мам. — На Женю напал новый приступ хохота. — Мам, я помню. У меня же нет… Этого… Как его… — Геймера! — выкрикнула Сашка. — Дура, Альцгеймера! — Геймера у тебя тоже нет, геймер у меня. — Хватая ртом воздух, Сашка говорила: — Он… Короче… В танчики рубится… Его рас… Рас… Расслабляет. — Девочки! — Мама повысила голос. — Александра… — Александра! Александра! — запела Сашка и закружила Женю в вальсе с элементами джигитовки. — Этот город наш с тобою! Мама резким движением схватила их обеих за руки и хорошенько встряхнула. Они, конечно, остановились, но перестать смеяться – это за гранью человеческих возможностей. — Александра, я прошу тебя не потакать такому поведению. Это никуда не годится. А ты, Евгения, будь несколько сдержаннее при общении с женихом сестры. — Боишься, что отобьет, мам? — театрально ужаснулась Сашка. — Не льсти ей. Сашка застыла, приоткрыв рот. Говорят, что от любви до ненависти один шаг. От радости до бешенства, как выяснилось, тоже: Женя взяла блюдце – на нем была лошадь со всеми четырьмя ногами – и тут же разжала пальцы. Все-таки фарфор – это фарфор, даже бьется элегантно. — Умница, продолжай в том же духе! — Мама потрясла Женю за плечо. — Я иду за веником. Саша, приведи ее в чувство. Сашка присела на корточки и начала собирать самые крупные осколки. — Систер, она не это имела в виду. Она просто хотела сказать, что Мишка меня любит. — Да. — Она просто разозлилась. — Да. *** Саша с Мишей уезжали днем, так что суматоха субботняя ничем не отличалась от воскресной. Мама разрывалась между желанием поболтать с Сашкой о предстоящей свадьбе и выпеканием двух пирогов – одного с грибами, другого с вишней. Миша, как выяснилось, обожал вишню. Папа сохранял относительное спокойствие – вызвал к определенному времени такси и устроился с книжкой в комнате, но периодически то забегал в кухню (облизать ложку и съесть кусочек сырого теста – святое дело), то выходил с Мишей покурить на площадку (хотя сам бросил лет десять назад), то вдруг выступал с предложением: — А не хотите свадьбу здесь сыграть? Сань, вспомни, как тебе нравилось на невест смотреть на мосту счастья! — Ага, а еще мне нравилось на обоях рисовать, — отвечала Сашка. — Может, вспомнить молодость? Папа смеялся и отмахивался. Мама делала вид, что вчера вроде бы ничего не случилось, но вела себя с Женей прохладно. Что будешь есть, не держи долго холодильник открытым, принеси с балкона бумажные полотенца. Ха! Будто что-то всерьез изменилось! И вообще, было не до того. В доме было много народу – все суетились, сновали по комнатам, болтали друг с другом и находили по десятку срочных дел в минуту. Для Жени все разделилось, как будто включилась функция «картинка в картинке»: вот она обсуждает с Мишей «На службе зла», а параллельно считает часы до их с Сашкой отъезда. Чем меньше времени остается до поезда, тем меньше времени остается у нее. День подойдет к концу и придется что-то ответить Артему. Что, вот что? Они с Сашкой и Мишей сидели в ее комнате, пили чай с остатками «Праги» — Миша искренне удивлялся, что этот торт кто-то может повторить в домашних условиях, играли в «Эрудита». Миша выигрывал, Сашка злилась, а Жене это нравилось – не поддавался. Походя, Миша развлекал «барышень» разнообразными байками, которых у него, похоже, набралось на целый двухтомник – из армии, из общежития, даже со стройки – первого места работы. — Как перестать смеяться? — простонала Женя после его истории о том, как он не прошел собеседование в Microsoft. — А давай я тебе спою медлячок, чтобы ты заплакала, — предложила Сашка, чем вызвала новый взрыв хохота. — О, кстати, я придумала! Давай свадьбу в караоке отметим! Все равно все рано или поздно захотят петь. Сашка смеялась, запрокидывая голову, а Миша смотрел на нее так, будто она – восьмое чудо света. Хотя, почему «будто». Для него так и есть. — А какого числа у вас свадьба? — спросила Женя. Саша замялась: — А ты ржать не будешь? — Не буду. — Мы хотим четырнадцатого февраля, — ответила Саша и закрыла лицо руками. — Просто мы четырнадцатого познакомились, — улыбнулся Миша. — Как в сказке, — рассмеялась Женя. — Санчес, не бей! Я смеюсь не над тобой, а от радости! Если Артем приедет, и они все-таки встретятся, то у них как в сказке не получится. До Нового года далеко, до Дня Святого Валентина еще дальше. Хотя, в ее случае сказкой будет считаться ситуация, в которой Артем не сбежит. Женя посмотрела на Мишу. Жалко, что нельзя просто взять и прямо спросить: — Миша, я не стремная? Или так: — Миша, я бы могла тебе понравиться, если бы тебе было шестнадцать? Он бы ответил честно. Не будь рядом Сашки, конечно. — Все будут думать, что мы – идиоты, — скороговоркой произнесла Саша. — Ути-пути, влюбленные женятся в день влюбленных! — Нет, — мотнул головой Миша. — Идиоты – это те, кто так будет думать. А мы с тобой – самые умные. — А у нас до сих пор в школе вешают ящички для валентинок, — сказала Женя. — И это в эпоху мессенджеров и социальных сетей! Сашка заспорила: — Ты зря. По-моему, это здорово. Получить засушенную розочку в реале и получить розочку на картинке – разные вещи. — О да! – хитро прищурилась Женя и повернулась к Мише: — Каждый День Святого Валентина Сашка приносила охапку открыток, медвежат, зайчиков… — Как хорошо, что мы не в школе познакомились, — хмыкнул Миша. — Я бы конкуренции не выдержал.