На выразительном лице Зиминой, сменяя друг друга, отражались надежда, любопытство и нетерпение. Так и подмывало потянуть время, чтобы подзадорить ее, но я не стала этого делать, просто улыбнулась в ответ. – Прошла, – кивнула утвердительно, и Наташка с восторженным победным возгласом бросилась мне на шею. – Воронцова, миленькая моя! Я знала, знала, что ты такая же, как я. – Такая же, это какая? Я осторожно высвободилась из крепких объятий. – Паранормальная, – доверительно сообщили мне. – Ты садись… садись. Я уже кофеек заказала и пироженки. – Шикуешь? – Так отметить надо. Новый начальник очень кстати аванс выписал, грех не пошиковать, – просияла подруга. – Тем более, завтра отбываем на учебу, куда-то очень далеко. Там даже связи нет и звонки по расписанию. В общем, да здравствуют романтика и приключения! Значит, Зимина не только со своим начальством познакомилась, но уже и аванс вытребовать успела? Надо же… Все же умеет Наталья пробиться в этой жизни. Не везет ей, конечно, но ведь не отчаивается. Если к цели не получается бежать – ползет, или хотя бы лежит в ее направлении. Такая настойчивость рано или поздно обязательно окупится. В душе я искренне желала подруге счастья, пусть и не все ее методы достижения желаемого результата одобряла. Молоденькая официантка поставила на стол чашки, блюдо с изумительными пирожными и тихо удалилась. Розовоглазый вчерашний официант или не работал сегодня, или благоразумно решил не показываться, посетителей почти не было, так что нашему разговору никто не мешал. Наташка выслушала мой краткий отчет о беседе с Арвен и встрече с Тигром, задумчиво покивала, обвела взглядом пустое кафе, словно еще раз убеждаясь, что нас никто не подслушивает, а потом заговорщицки зашептала: – Помнишь, я всегда говорила тебе, что мой отец – козел? Я чуть не подавилась так не вовремя отпитым кофе. Дело в том, что Зимину, как, собственно, и меня, отец бросил еще в раннем детстве. Но, в отличие от моей, ее мама не прививала дочери любовь и уважение к родителю, а если и упоминала его, то предпочитала наделять красочными, не всегда цензурными эпитетами, которые, повзрослев, переняла и Наталья. «Козел» – было одним из самых часто повторяющихся и безобидных определений. – Нат, все же не стоит… – осторожно начала я, предпочитая о родителях, какими бы они ни были, говорить уважительно или, по крайней мере, нейтрально. – Да я сейчас вовсе не об этом, – даже не дослушав, отмахнулась подруга. Она давно знала все мои аргументы и даже сама, при желании, могла их повторить. – А о чем? – О том, что я таки оказалась права. Наташка многозначительно замолчала, выдерживая театральную паузу. Для пущего эффекта. Пирожное я взять так и не решилась, да и кофе подальше отставила – на всякий случай, а затем вопросительно взглянула на неугомонную Зимину. Даже после всех чудес, увиденных сегодня, связи между рогатым парнокопытным и отцом Наташки я не находила. Гад он, конечно, но почему она именно сейчас о своем непутевом папаше вспомнила? Подруге тем временем надоело молчать. – Когда блондинка, которая собеседование проводила, взяла мою кровь на анализ, оказалось, что я наполовину оборотень. И мой отец – настоящий козел! – выпалила она. – Кто? – просипела я, сглотнув ком, вставший поперек горла и мысленно похвалив себя за предусмотрительность. Все-таки решение ничего пока не пить и не есть было очень правильным. – К-козел? Оборотней сегодня видела: тигра и медведя. Когда-то в книжках читала об оборотнях-волках, но козел… Это уже слишком. Богатое воображение тут же нарисовало страшную картинку: Наташка кормила молодой, зеленой травкой пожилого мужчину с небольшой острой бородкой и колокольчиком, подвешенным на груди на толстую пеньковую веревку. «Ме-е-е!» – блеял мужик и тут же получал очередную порцию зелени. – Точнее марал, – поправилась Зимина, но прозвучало ненамного ласковее. – Олень? – неуверенно предположила я, а у мужчины в моем воображении отросли ветвистые рога и исчез колокольчик. – Ну, или сатир… Да какая разница? В общем, нечисть лесная. Паранормальная и магическая. Дусь, главное, что нас приняли, а какой олень в моем рождении поучаствовал, мне теперь уже безразлично. Определенная логика в ее словах, надо признаться, была. – Ева, – решилась поправить подругу. – Так меня везде записали. Придется привыкать к новому имени. – Оно тебе очень идет, – Зимина, похоже, совершенно не удивилась. – Так что… привыкнешь быстро. Кивнула, соглашаясь. Никакого отторжения, словно меня всегда звали Евой. – Жаль, что я не ведьма, – неожиданно помрачнела Наташка и, откусив большой кусок пирожного, принялась жевать. – А я ведьма, – вздохнула я и тоже начала есть. Какое-то время мы молчали и просто пили кофе. Я знала, что Зимина грезила чудесами, чего нельзя было сказать обо мне. И сейчас, отлично понимая, что моей вины в том нет, я все же чувствовала себя немного виноватой. – Вот как так получается, Дусь, что мечтаю я, а все дается тебе? – вскинула она, наконец, голову. И я поняла: плотину прорвало, подруга оттаяла. – Я, в отличие от тебя, понятия не имею, кто мой отец. За исключением того, что он давно вымер, а за нашей расой до сих пор охотятся все, кому не лень. И что я получила? Непонятную пока стажировку? Учебу в академии магии? Где нужно каждого подозревать и постоянно оборачиваться? Эх… да что там. Мне, например, даже аванса не дали. Я показательно глубоко вздохнула и жалобно посмотрела в глаза Зиминой. – Не дрейфь, Воронцова, – моментально отреагировала верная подруга, сжав мою руку. – Прорвемся. А моего аванса на кафе хватит. Мы еще немного поболтали о новой работе, предстоящей учебе-стажировке, вещах, которые нужно взять с собой, волшебном креме и о том, что говорить о поездке родным. Лично я не собиралась врать маме, но и открыть всю правду тоже не могла. Значит, придется ограничиться общими фразами. Наташку не волновало, как на ее отъезд отреагируют дома, а вот магическая мазь… – Тебе хорошо, ты ведьма. В худшем случае, бородавками отделаешься, с которыми потом любой косметолог легко справится. А я… Вдруг у меня копыта отрастут? Или рога? И борода? А если все вместе? – ужасалась она. – Мне один… почти человек сказал, что магическая красота от чистоты души зависит. А ты добрая и ранимая, отзывчивая, всегда готова прийти на помощь. Так что не бойся, все будет хорошо, – подбодрила я подругу. На этом мы и остановились. Договорились, где завтра встретимся, и распрощались, вполне довольные прожитым днем и его результатами. Глава 6 Почти всю дорогу до дома я размышляла о том, что скажу маме. Она, конечно, человек добрый и понятливый. Не станет докучать расспросами, если заметит, что общения не получается, но полгода – это все же срок. Иногда в детстве я хитрила или обманывала ее, но в таких случаях всегда больше страдала сама, поэтому на следующий же день бежала и выкладывала правду. Уже поднимаясь по лестнице, твердо решила, что честность – наше все. Просто, некоторые вещи не стоит прямо называть своими именами, особенно те, что кажутся странными и неправдоподобными. Целесообразно их чуточку изменить на похожие, не травмирующие психику далекого от магии человека. В этом случае все будут спокойны: я – за маму, а она – за меня. Родной дом встретил меня ароматом клубничного пирога с ванильным кремом и взбитыми сливками. Такой пекли только в нашей семье: сначала бабушка, а теперь и мы. – Привет, мамуль! У нас праздник? – поинтересовалась весело. Стол был застелен особенной, «парадно-выходной» скатертью, а коробка конфет и розы в хрустальной вазе лишь добавили вопросов. – Конечно, праздник. А как же… – улыбнулась мама. – Не каждый день дочка университет заканчивает. Ну, беги, Дуняша, мой руки, и садимся. В чашках дымился наш любимый чай из большой жестяной коробки, на тарелках, истекая клубничным соком, лежали куски пирога, а мама смотрела так ласково и нежно, что все мои благие намерения практически испарились. Вот как тут скажешь правду, если от этого близкому человеку станет больно? Однако все решилось само собой. Служба поддержки родных в «Гранях миров», действительно, знала свое дело и работала что надо. – Нужно взять вязаные носки, Дуняша, и обязательно фонарик. Мало ли, где вас там поселят, – неожиданно произнесла мама после того, как мы в шутку чокнулись чашками и выпили чая за мой диплом. – Это большая удача найти престижную работу сразу после окончания вуза. А то, что уехать ненадолго придется, так это еще интереснее, правда? Новый коллектив, новые друзья, новые люди… Ты только звони чаще, я-то в ваш «научный городок» не смогу дозвониться… И мама всхлипнула, а у меня все внутри перевернулось. Так жалко ее стало, что я сама едва не заплакала – держалась, только чтобы не расстраивать ее еще больше. Получается, сначала ее бросил тот рыжий мужчина с фотографии, а теперь еще и я. – Буду! Буду звонить тебе каждый день, хочешь? – и поцеловала соленую от слез щеку. – Конечно, хочу. А носочки все же возьми, пригодятся. Хоть меня и заверили, что у вас униформа и полный пансион, – твердо закончила мама. Мы еще посидели, поговорили, пока я мыла посуду, а потом разошлись по комнатам. Только включив старенький ноутбук, я выдохнула. Хорошо, что врать не пришлось. Ложь, конечно, не гнусное преступление, но, когда обманываешь тех, кого искренне любишь, словно пачкаешься, что ли. Первым делом попыталась найти организацию, в которой мне предстояло трудиться до конца своих дней, а может, и того дольше. Ничего не обнаружила и переключилась на лорда директора. Лорда не было, что, впрочем, вполне ожидаемо, а вот Кирилл Марвелл был. Значился он, как молодой преуспевающий бизнесмен, открывал какие-то выставки, благотворительные фонды, фотографировался, разумеется, и везде перед прессой представал с разными дамами модельной внешности. Почти такими же, какие окружали Верле-младшего, только с зачатками интеллекта в глазах. Да, его тигрейшество глупость явно не жаловал – не зря мою внезапно возникшую симпатию даже его неприкрытое хамство до конца не разрушило. Глаз зацепился еще за две характеристики: «в активном поиске» и «не женат». Дуся, что ты делаешь? Он твой босс, его личная жизнь тебя никак интересовать не должна. Я решительно закрыла все странички с не в меру привлекательным руководителем ДММТ и принялась искать сведения о новых эпидемиях, но никакой массовой «заразы», меняющей цвет радужки, не обнаружила. Так же слабо помогли теги «розовые глаза», «бешеные бабки» и еще тысяча и один вариант. Чем бы я ни занималась, лорд Марвелл с его модельным эскортом почему-то никак не выходил из головы, и я, вздохнув, направилась к зеркалу. Из зазеркалья на меня как всегда таращилась самая обычная рыжая девчонка, с курносым носом, веснушками и пухлыми губами. Не страшная, но и не красавица. Ничего не изменилось, усы не отросли, хвост, вроде, тоже. Может, потом? Или внештатным ведьмам хвостов не полагается? Эх, видимо, это моя судьба – быть обыкновенной. Нас таких миллионы, вот и проходят мимо, не замечая. «Кому надо, заметят», – говорила мама. А кому надо-то? Уже давно никому и ничего не надо. Теперь все в жизни приходится брать самой, иногда даже с боем. Хотя, да, с работой мне повезло. Но и это пока не точно. Апогеем вечера стал «привыкательный» крем от Тинаиды Родуславовны. Минут пять я гипнотизировала тюбик, а потом решительно направилась в душ. Не знаю, какие точно места им требовалось смазать, поэтому подошла к процессу творчески, не пропустив ничего. А что? Раз дали, надо пользоваться. Вдруг быстрее к другим мирам привыкну? У Наташки, кстати, склянка поскромнее была. Перед сном уложила вещи в сумку, не забыв вязаные носки, и наконец-то улеглась в кровать. Уснула быстро, а вот спала скверно. Всю ночь снилось, что я бегу от огня, но он настигает, болезненно обжигая. Все тело нещадно жжет, плавится кожа, вздуваются пузыри… И только под утро начинается живительный дождь, который тушит пожар, смывая всю гарь, залечивая раны.