– К сожалению, Ева, ДММТ не может работать без постоянного, пусть и негласного, контакта с вашим, земным, правительством, – рассказывал по дороге лорд директор, решивший не тратить время зря и прояснить для меня некоторые детали. – Существуют должности, которые тесно связаны с деятельностью моих соотечественников в этом мире. Занимают их, как правило, земляне, а вот контролируют чиновников одновременно ваше руководство и наш совет магов. Сейчас мы направляемся к клерку, который ведет учет проживающих на Земле мидгардцев – полностью эмигрировавших или временно обосновавшихся. А также, по возможности, их потомков. – Стоит ли стажеру забивать голову подобной информацией? – неожиданно вмешалась Фами. Легко, будто бы шутя. Хотя на мой взгляд, ее голос звучал неестественно и фальшиво. – Безусловно стоит, – тигрейшество недобро прищурился. Похоже, тоже почувствовал неискренность «подруги». – Каждый стажер – это будущий инспектор, а Воронцова, к тому же, мой личный помощник. Эх, жаль я не видела лица леди Фурии. Наверняка, его перекосило от злости. На нужном нам этаже оказалось многолюдно. Хотя, кто ж разберет, люди толпились и сидели на диванчиках или нелюди. Скорее всего, обычным землянам здесь и делать-то нечего. В коридор выходили три двери, Марвелл подошел к средней и, не останавливаясь, толчком распахнул ее. Никто из ожидавших в очереди посетителей даже не подумал возражать, а вот секретарша в приемной тут же подскочила, грудью загораживая дорогу, и возмущенно выпалила: – Алексей Петрович занят. Сколько можно объяснять? Ждите. Когда освободится, вас вызовут и… Договорить ей не дали. – Я занят не меньше, – рыкнул лорд директор. Глаза его сверкнули расплавленным золотом. Девушка охнула, побледнела, опустилась на свое место и больше не поднимала глаз, и мы беспрепятственно прошли за тигрейшеством в святая, так сказать, святых. То есть в кабинет чиновника. За полированным столом из красного дерева обнаружился лысеющий мужчина – еще молодой, но уже с основательно поплывшей в талии фигурой. Он не отрываясь, увлеченно просматривал что-то на экране компьютера, отхлебывал чай из красивой чашки и смачно жевал бутерброд. Еще два лежали перед ним, на тарелке. Наш приход заметили. Вернее, услышали. Точнее, почувствовали. – Выйдите! Мариночка, я ведь просил никого пока не пускать, – грозно насупился хозяин кабинета. – У меня обед… Поднял глаза, увидел нас и поменялся в лице, так и не закончив фразы. Ему помог Марвелл. – Закончился! – отчеканил он. – Закончился, – покорно пролепетал Алексей Петрович, с тоской взглянув на бутерброды. А потом аккуратно отодвинул чашку, чтобы расплыться в преувеличенно приветливой улыбке. – Кирилл Сергеевич, дорогой… Какими судьбами? Да вы присаживайтесь, в ногах, как говорится, правды нет… – А в чем тогда правда, господин Суслякин? – поинтересовался лорд директор и, прежде чем опуститься в кресло, указал нам с Хейлайл на диванчик. И тут я заметила, как леди Мегера и разлученный с бутербродами чиновник обменялись быстрыми взглядами. Одно короткое мгновение, доля секунды, но тем не менее… Кажется, эти двое неплохо знали друг друга, и не только по долгу службы. Их связывало что-то еще – то, что Фами держала в секрете ото всех, и, в первую очередь, от тигрейшества. – Вы же понимаете, Кирилл Сергеевич, что правда у каждого своя, – заюлил Суслякин, пытаясь прощупать почву и понять, зачем мы пришли. Выходило у него плохо. – Еще бы, – спокойно отозвался босс и при этом так посмотрел на хозяина кабинета, словно давно его просканировал и вообще видел насквозь. Что сказать? Нужного эффекта он добился – у клерка сдали нервы. Фами беззвучно выдохнула, подаваясь вперед, и, похоже, собиралась вмешаться, но ситуацию было уже не исправить. – Я не понимаю ваших намеков, лорд Марвелл. И не догадываюсь в чем вы желаете меня уличить! – срывающимся фальцетом выкрикнул чиновник. – Да, представьте себе. К вашему сведению, мы работаем честно, сведений не разглашаем, взяток не берем. – Какое совпадение, милейший Алексей Петрович, – хищно… очень хищно… так, что даже у меня вдоль позвоночника пробежал холодок, улыбнулся босс. – Потому что мы тоже… взяток не даем. А вот кто их берет, сейчас выясним. Глава 15 В кабинете повисла липкая, тягостная тишина, которую нарушало только тяжелое, взволнованное дыхание Суслякина. Щеки чиновника покраснели, на лбу и висках выступил пот. Он выдернул из кармана платок, дрожащей рукой промокнул лицо – раз… другой, – стирая следы своей паники, и нервно скомкал клочок белой ткани в кулаке. Выдохнул хрипло, как-то обреченно: – Чего вы от меня хотите? Видимо, даже самое страшное наказание казалось Алексею Петровичу предпочтительнее этого разговора. Я чувствовала тяжесть ауры сильного оборотня, вожака, лидера – несколько смазано, правда, потому что целью был другой человек – и понимала, что Марвелл сейчас давит на своего оппонента всей своей «весомой» тигриной сутью. – Хочу… – лорд директор специально сделал паузу, чтобы еще больше дезориентировать собеседника, – чтобы вы сами во всем признались. Поверьте, господин Суслякин, это в ваших же интересах. Мне не доставляет никакого удовольствия подрабатывать еще и палачом. Расскажете – и сразу же забудете все свои грехи. Как и то, что вообще работали в нашей организации. Согласитесь, это гуманно… за измену. Суслякин резко посерел проблеял что-то невразумительное, но, тем не менее, откровенничать не торопился. А ведь боится… смертельно боится тигрейшества, да и вообще, совесть явно нечиста – это видно по его поведению. Так на что он надеется? На охранные амулеты и заклинания? Наверняка, кабинет оборудован чем-то подобным – что должно защищать не обремененного магическим даром чиновника от чар и ментального воздействия «гостей» из Мидгарда. Но глава ДММТ не простой посетитель, против него это не сработает. Тогда в чем причина бессмысленного сопротивления Алексея Петровича? Чего он опасается больше, чем гнева Марвелла? Или кого? А может, дело в том, что клерк не просто берет взятки, и все гораздо серьезнее? Если так… Значит, где-то здесь, рядом, очень близко есть улика. Весомая настолько, что уже не оправдаться. Как только я это поняла, ведьминская сущность тут же оживилась, встрепенулась, горяча кровь, настойчиво требуя отпустить. Ей было важно найти, обнаружить, раскрыть, навести порядок. – О… Проснулась-то, полетела, – заворчала Мура, впервые за долгое время давая о себе знать. – Ты, Евка, вместо того, чтобы глазки тигру строить, лучше силу свою направь. Эх… Всему тебя учить надо. – Как направить? – озадачилась я. – Слейся с ведьмой. Доверься. Пусть она станет твоими глазами, а ты – ее чутьем. Слейся… Хорошо Муре говорить, делать-то мне приходится. Глубоко вздохнула, прислушиваясь к себе, сосредотачиваясь… Ресницы сами опустились, но, как ни странно, я продолжала видеть все, что происходит – только немного иначе, размыто, что ли. Голоса стали чуть глуше и звучали теперь отдаленным эхом, а чувства, наоборот, обострились. Теперь я ощущала, как шелестят за окном листья, хотя окно в кабинете было наглухо закрыто. Под столешницей, в кармане пиджака Суслякина, на подоконнике и в шкафу с деловыми бумагами что-то поблескивало. Защитные амулеты… На человеке – самый сильный, на мебели – послабее. Но не они нас с «ведьмой» сейчас волновали. Мы искали нечто совсем иное. Запрещенное. И нашли. Это был сверток – подозрительно похожий на тот, что изъяли у гиен, сейчас я ясно видела его энергетическую силу. Он бы ослепительно сиял, если бы не особая оберточная бумага, которая не пропускала магию – для того, чтобы скрыть товар от таможенников. Но даже несмотря на это, я все равно чувствовала потенциал содержимого, его мощь. Лунная пыль… Я моргнула, постепенно возвращая себе привычное зрение. Неужели Суслякин как-то связан с гиенами? Помогал, и они за это отдавали ему часть товара? А сам чиновник? Скорее всего, он часть некой цепочки приближенных к магической кормушке, и тоже с кем-то делился. Вряд ли байкеры были единственными контрабандистами, с которых на таможне взимали «плату». Вот только непонятно, зачем Алексею Петровичу лунная пыль, если у него и дара-то нет? Как товар? Как средство обогащения? А не проще ли, в этом случае, брать деньгами? Зачем так рисковать? Глупо. Если только… Если кто-то, имеющий влияние на таможне, не перекупал у него наркотик. Скажем, для личных нужд. А что? Обрести могущество почти каждому хочется, а связываться с мидгардскими дилерами по ту сторону врат рискованно. Проще получить товар на этой половине, пока он еще не прошел таможню, а затем самому доставить его «на родину». Рядовой сотрудник ДММТ вряд ли способен все это организовать. И я почему-то посмотрела на леди Хейлайл, а она – на меня. Не знаю, что мадам Гарпия заметила в моих глазах, а вот в ее совершенно явственно мелькнуло понимание. Я подозревала главу оперативного отдела, и она каким-то образом догадалась об этом. Миг… Другой… И взгляд женщины заледенел. Она вздернула подбородок, показывая, что сдаваться без боя не намерена. Что ж, ее право. Прежней Еве и в голову бы не пришло связываться с таким опасным противником, но ведьма требовала справедливости, и я выдержала чужой взгляд. Фами отвернулась первой. Да… Доказать ее вину будет непросто. Особенно, если учесть, что она маг, а значит, лунная пыль лишь усиливает ее дар, но не оставляет внешних следов и не меняет цвет глаз… В ушах неожиданно зазвенело, сбивая меня с мысли. Предательски закружилась голова. – Ева, что с тобой? – прозвучал совсем рядом голос Кирстена, и меня бережно придержали за плечи. А потом и вовсе опустились рядом притягивая к крепкому, надежному телу. – Откройте окно, Суслякин. Быстрее! Фами, принеси воды. Вода от этой «милой» дамы? Нет уж, увольте. Я бы не рискнула брать еду и питье из ее рук, а вот воспользоваться моментом стоило. Тем более, слабость постепенно, но уверенно отступала. Подняла голову и утонула в янтарном взгляде. Лорд директор не просто беспокоился, он был в панике. Еще пара секунд – и Марвелл поднял бы на ноги не только всех врачей города, но и всех целителей Мидгарда. В груди стало очень тепло, сердце забилось часто-часто, а еще безумно захотелось дотронуться до щеки, где уже проступила темная щетина. – Ты… как? – сипло выдохнул его тигрейшество. – Лучше, – улыбнулась я, наблюдая, как тревожные морщинки на лбу мужчины постепенно исчезают. Самое время предупредить. – Сверток на полу, за тумбочкой. Марвелл переспрашивать не стал, просто молча кивнул. И нет, он не посмотрел на Фами, даже не покосился в ее сторону, на лице тоже ничего не отразилось, но я… Видимо, сегодня моя внутренняя ведьма была в ударе, и я «чувствовала» лорда директора как-то особенно остро, поэтому сразу и совершенно отчетливо поняла: он тоже подозревает леди Хейлайл. Пусть у Кирстена нет ведьминого чутья, но дураком он тоже не был и подружку беззаботно студенческой юности давно просчитал Только вот доказательств у него не имелось, а без них обвинение не предъявишь. Оттого и медлил, позволял мадам пока вести свою игру. Стерег, как хищник в засаде, ожидая, когда та совершит ошибку. И с нами позволил пойти по этой же причине – чтобы понаблюдать, как глава оперотдела себя поведет. Что ж, если так, я обязательно помогу – использую свой дар, чтобы найти улики и вычислить нужный след. А дальше… Тигр свою добычу ни за что не упустит. Тем более, пока леди считает врагом только меня. Значит у Марвелла, будет время подобраться к жертве поближе и спланировать решающий прыжок. – Вода. Перед моим носом замаячил стакан, который цепко держали красивые пальцы с длинными, очень яркими ногтями. Я невольно сглотнула, представив, как эти… когти так же жестко и крепко смыкаются на моей шее. Подхватила стакан, но пить не стала – сразу поставила на журнальный столик. Кто знает, что леди Гюрза туда подмешала? Но даже если ничего не добавила, плюнуть собственным ядом, которого у нее в избытке, вполне могла. Мои сомнения не остались незамеченными. Фами презрительно скривилась, расценив это, как страх перед более сильным противником, то есть перед нею. Начальник же, наоборот, одобрительно улыбнулся, полностью разделяя проявленную осторожность, и обратился к чиновнику – тот замер у открытого окна и жадно дышал, словно воздух ему был нужнее, чем мне. – Что же вы застыли, господин Суслякин? Доставайте. Живее, милейший, живее. Не тратьте понапрасну мое время. – П-простите… Что доставать? – проблеял Алексей Петрович. Краснота давно сошла с его лица, сереть он тоже передумал и стал теперь белым, как погребальный саван. Я даже испугалась за здоровье нашего гостеприимного хозяина, не дай бог, удар хватит.