Вот же древность неугомонная… Опять в сознании моем копается. – Ничего подобного. У тебя все сильные эмоции сразу на лице проступают, и ты, вон, в стекле отражаешься. Ага, так я и поверила… Ладно, не до нее сейчас. Мысли снова вернулись к лорду директору. Он вел себя не как влюбленный, а как мужчина, которого просто опередили. Его не я интересую, ему нужна ведьма, чью силу он собирается использовать. А тот факт, что инициировал не он, лишь досадная мелочь, не больше. Быстро забудется, сгладится, перемелется. Спорить с Марвеллом больше не хотелось ни мне, ни ведьме – у нее уже не было желания дерзить тигру, раздувая скандал. Оно и понятно, кому приятно чувствовать себя разменной монетой в чужой игре? Азарт ушел, осталась лишь досада и непонятная тоска. Но если ведьма успокоилась, то оборотень… – Ты действительно не понимаешь, что наделала? Руки лорда директора снова оказались на моих плечах, и он развернул меня так, что теперь я волей-неволей смотрела в его лихорадочно, почти нестерпимо горящие глаза. Нет, страшно уже не было, несмотря на то, что я понимала – ведьма не поможет, рассчитывать придется только на себя. А я за честность, за правду, пусть и горькую. – И что же? Что я сделала? – спросила тихо, без вызова. Не отводя взгляд ни на секунду, пристально всматриваясь в лицо, которое вдруг оказалось слишком… волнующе близко. Сейчас самое важное – выяснить, что Марвелл обо мне думает. – Значит, все-таки не понимаешь, – он тоже говорил спокойно. Вроде бы. Но в глазах бурлила янтарная лава. – Хорошо, сейчас расскажу… Скрытый дар оберегает ведьму. Пока он спит, определить его практически нереально, даже используя самые мощные поисковые артефакты. Теперь же, с началом инициации, вероятность узнать, кто ты, увеличилась в разы. Это опасно, очень опасно… И вместо того, чтобы сразу же мне обо всем рассказать, предупредить, позволить тебя защитить, принять меры, ты молчала… Просто молчала. Скрывала. Ты настолько мне не доверяешь? – Но вы же сами говорили, и в академии на лекции нам объяснили, что на ведьм уже не охотятся… – Разумеется, не охотятся, Ева. На них не охотятся, потому что их нет! – взревел лорд директор так, что я невольно вздрогнула, отчего отказалась фактически прижата к его мощному телу. – А те немногие, что, возможно, еще уцелели, сидят в глуши, в заповедных чащах, в зачарованных схронах и никому не показываются. Потому что у вашей расы все еще много врагов, а друзья… Друзей у вас не осталось. И дело не только в старой вражде. Ведьмы, вернее, их особые способности, всегда ценились. И если вычислят, кто ты... Слишком велико искушение поймать, запереть, присвоить, заставить служить себе. Не верь никому, кто будет втираться в доверие, слышишь, девочка моя? Потому что им нужна твоя сила, они собираются тебя использовать. В ушах зазвенело и стало так… так паршиво, что я с трудом смогла втянуть в себя воздух. – А ты… ты тоже планировал меня использовать? – выдавила, едва шевеля непослушными губами. И слова… они как-то закончились, вместе с чудесами, вернее, вместе с детской верой в чудо и надеждой на счастливое будущее. Нет у меня ничего светлого – ни надежды, ни этого самого будущего. Только унылое существование в бесконечном страхе быть пойманной. Разве это жизнь? Зато теперь я прекрасно понимала, почему отец так поступил, почему бросил жену и еще не родившегося ребенка, которого, по рассказам мамы, отчаянно желал и, наверное, даже любил. Он ушел, потому что спасал нас, не хотел навредить, навлечь неприятности. И, правильно… правильно сделал. Порой, чтобы спасти, нужно отказаться от того, что дорого, пожертвовать. Только не сработало – теперь его проклятье на мне. И так стало жалко себя. И маму, от которой теперь придется держаться на расстоянии, и отца, и весь род Эшей, и даже Муру… В тот момент я почти не соображала, что говорю, что делаю, не видела напряженного, застывшего лица Кирстена. – Ну, что же ты? Чего ждешь? Давай, используй… Меня, мою силу… Что там еще от ведьм требуется? Руки подрагивали, и я до боли стиснул кулаки, отчаянно стараясь не потерять остатки самообладания. Но все же всхлипнула, попыталась отстраниться, но мне не позволили этого сделать, наоборот, прижали еще сильнее. Кир не отпускал. Обнимал, обволакивая своим теплом, еле уловимым, свойственным только ему ароматом, что-то шептал, даже, кажется, гладил по голове. Сначала я не могла разобрать слов, потому что подступающая истерика душила – меня трясло и практически разрывало на части от горя и отчаяния, но потом… – Не плачь, Ева… Только не плачь. Нет таких проблем, с которыми мы бы не справились вместе. Обязательно справимся. Мне не нужна твоя сила, слышишь? Мне нужна ты, моя такая сильная, такая ранимая девочка. Никто больше. И защищать я всегда хотел именно тебя, а не ценную для департамента ведьму. Неважно, какой у тебя дар. Я бы все равно… В любом случае… Веришь? И столько силы звучало в его словах, столько непоколебимой уверенности, а в обнимающих меня руках было так хорошо и надежно, что я вдруг поняла, почувствовала всей своей сутью, каждой каплей крови – да, верю. Поняла голову, встречаясь с чужим взглядом, пристальным, отчаянным, жадным. И замерла. Несколько бесконечно долгих мгновений мы, не отрываясь, смотрели друг на друга, а затем Кир стремительно подался вперед и накрыл мои губы свои. Поцелуй… Вот он и случился– самый первый, самый чувственный, самый желанный. И такой соленый от моих собственных слез. Кирстен целовал со страстью, с пьянящим, жарким желанием и в то же время невероятно нежно. Я жадно впитывала эти ощущения, и ноющее сожаление в груди постепенно рассеивалось. Уходили тоска и отчаяние, уступая место надежде, уверенности в том, что я больше не одна, что мы вместе... Жаль, что ни одно, даже самое прекрасное мгновение нельзя остановить… Кир отстранился первым. Оторвался от моих губ, прижал к себе крепко-крепко, словно хотел связать нас воедино – навечно, навсегда, – и замер. Его руки чуть заметно подрагивали, казалось, он сдерживает себя огромным усилием воли. А я… Поцелуй объединил нас, позволил понять и почувствовать друг друга, но теперь, когда он закончился, и его дурманящая сладость развеялась, наступило похмелье. Вернулись смущение и неуверенность, больше, конечно, в себе, но я все равно тут же высвободилась и отступила на шаг. Марвелл не стал задерживать – помедлил, стиснул напоследок мои плечи, но все же отпустил. Где-то в подсознании мелькнуло малодушное желание удрать и спрятаться, но это было бы неправильно. Рабочий день, несмотря ни на что, продолжался, со службы меня никто не отпускал, да и разговор мы так и не закончили. – Ева?.. – Кирстен пытливо всмотрелся в мое лицо, коротко выдохнул, но продолжать не торопился, лишь вопросительно приподнял брови. Как будто предлагал самой решать, о чем говорить и говорить ли вообще. Он ждал. А еще беспокоился… за меня – я это так ясно, почти физически ощущала. Потому и заверила поспешно: – Все хорошо… правда. Ага… За исключением того, что я инициированная ведьма, и теперь все больные на голову маги будут охотиться за мной, загоняя в свои ловушки, как дичь. – Не усугубляй, – буркнула Мура, но дальше спорить не стала. Она тоже волновалась. Понимала, зараза бумажная, что о ней тоже сообщить придется. – Может, само рассосется? А, Евушка? Все перемелется, мука будет? Вон как запела, когда нас, фактически, к стенке прижали, а отдуваться мне. Нет, ничего не перемелется – это я точно знала, да и Марвеллу врать сейчас совершенно не хотелось. Не заслужил он обмана, а вот объяснение я ему точно задолжала. Сложившаяся ситуация не только мне проблемы создает, но и ему. Обузой быть неприятно, лгуньей – еще хуже, особенно после того, что между нами только что произошло. Так что придется действовать сообща и довериться близкому челов… оборотню. Потому что без доверия у нас, в любом случае, ничего не выйдет. – Вот так все и выложишь? – сдавленно ахнула Мура. – Посмотрим по обстоятельствам, – мысленно пожала я плечами. – Любой информацией лучше делиться дозировано, и реакция собеседника очень важна. Но твое непосредственное участие в инициации скрыть все равно не удастся… – Принимаешь непростое решение? – лорд директор неожиданно улыбнулся. Легко-легко, уголками губ. Вот и он читает меня, словно раскрытую книгу. Неужели, я такая предсказуемая? Кирстен вдруг снова оказался рядом, перехватил мой взгляд, и лишь после этого произнес, твердо и очень серьезно: – Ева, я никогда, ни при каких обстоятельствах не стану тебя принуждать к чему-либо. Сейчас самое главное – защитить тебя, обезопасить. Для этого мне необходимо знать все об инициации и даре. Понимаешь? Но если сомневаешься, если трудно говорить, промолчи. Это были такие слова… такие… Нужные. Важные. Правильные. А еще очень солнечные, теплые, пушистые – после которых не можешь не улыбаться, вглядываясь в искорки, танцующие в медовых глазах. Да, это не «я тебя люблю», но нисколько не хуже, потому что, услышав их, понимаешь, что ты небезразлична этому строгому, сдержанному, вечно занятому мужчине. А еще я внезапно осознала, что не только Кирстену нужны мои ответы, но у меня тоже появилась отличная возможность расспросить кое о чем. Но сначала… – Есть хочется… – смущенно призналась я. – Что? – Я голодная. Очень. Наверное, желание накормить женщину у оборотней так же велико, как потребность ее защитить. Через пять минут мы уже сидели за столиком в небольшом кафе, здесь же, в здании таможни. Румяная девушка в переднике и накрахмаленной косынке расставляла перед нами тарелки, то и дело приговаривая: – Прошу, лорд Марвелл. Мы не рассчитывали, что кто-то еще… Угощайтесь… Чем богаты, тем и рады. За вполне обычной земной внешностью явно скрывалась домовушка, а «чем богаты» можно было накормить человек десять, не меньше. Томленная в горшочках каша с луком и грибами, крошечные, на один укус, пирожки со всевозможными начинками, сырная тарелка, овощной салат и малиновое суфле, трогательно и щедро украшенное настоящими спелыми ягодами. Изобилие довершал пузатый чайник со свежезаваренным чаем. Вкусная еда и приятная компания примирили с действительностью, настроили на позитивный лад, и я, наконец, рассказала об инициации – вкратце, опуская кое-какие детали. О том, что пришлось стать землекопом, упоминать не стала, о посещении Темного леса тоже. Мало ли где и при каких обстоятельствах мы с Мурой «повстречалась». – Вот так я книгу и нашла. Вернее, она меня, – закончила я свою историю. – Гримуар сам тебя позвал, я верно понял? – уточнил Марвелл. – Да. И очень настойчиво. Вообще, он оказался очень полезным. Его советы помогают адаптироваться в Мидгарде лучше, чем все занятия в академии. Хотя, если честно, у меня и почитать-то его толком еще не было времени. Кирстен задумался, глядя в окно, постукивая кончиками пальцев по столешнице, и я невольно им залюбовалась. Как мне мог раньше Верле нравиться, когда тут такие тигры ходят? – Хорошо, – наконец, кивнул он. – То, что у тебя появился гримуар, многое меняет, с ним, действительно, будет легче. В конце концов, книга нужна ведьме, так же, как и ведьма книге. Идеальный магический симбиоз, которому всегда завидовали другие одаренные. Только вот, говорят, характер у гримуаров вспыльчивый, строптивый, совладать с ними непросто. И еще многое от рода зависит. Знаешь, какой семье изначально принадлежала книга? – Догадываюсь… Я на мгновение прикрыла глаза и выпалила, впервые называя Марвелла по имени – как-то очень естественно, само-собой получилось: – Кир, а ты знал Димария Эша? – Кто тебе о нем рассказал? – нахмурился лорд директор. – Магистр Сол. Кажется, мой гримуар принадлежал именно Эшам, – почти созналась я. Мура одобрительно засопела. – Я у него учился, Ева. Мастер Эш был отличным наставником. Честным, открытым, справедливым. Пожалуй, он единственный из ведьмаков не прятался и старался своим примером показать, что ведьмы не опасны, а необходимы Мидгарду. – А потом? Что случилось потом? – Потом Димари пропал, и нам дали другого куратора. – Давно это произошло? – в горле вдруг пересохло. – Больше двадцати лет назад, но его до сих пор ищут.