Я покосилась на книгу. Она явно почувствовала мой взгляд каким-то образом, потому что ответила почти сразу: – Евка, не мешай. Что-то важное нащупали. Я и не мешала, просто наблюдала, как призрачный визитер в полной тишине шевелит губами. Он напоминал рыбку гуппи, требующую срочно отфильтровать воду в аквариуме. По губам я по-прежнему читала отвратительно, но тут и дилетант бы сообразил, что нужные ответы найдутся в шкатулке, где лежала, таинственно сияя, найденная в трактире нить. Очень уж усердно эльф кивал в ее сторону. – И что поведал наш словоохотливый гость? – все же уточила я у Муры. – Не видел он нападавшего, почувствовал лишь укол в шею. Это был кто-то сильный, но не слишком высокий. Вырваться ушастый не сумел, а потом и сам уже не захотел, – перевела книга. – Утверждает, что о лунной пыли ему известно мало, а вот его друг, который погиб незадолго до него, мог бы рассказать больше. – И как зовут этого друга? Некромант из меня, конечно, так себе, но, зная имя, можно обратиться за помощью к Марвеллу. – Говорит, тот был гоблином. А звали его… Не то Зегль, не то Вугль… – Зарвегль! – выпалила я, вспомнив библиотекаря, который посоветовал мне книгу Димари Эша. А ведь мне еще тогда показалось, что он не своей смертью умер. Эльф последний раз кивнул и грустно улыбнулся. – Все, Евка, отпускай его. Больше ничего не вытянем, а домашние призраки нам тут ни к чему, – шепнула Мура. Тут наши мнения полностью совпадали. – Как отпускать-то? Это же душа, а не воздушный шарик. – Благодари и прощайся. – И все? Гм… Спасибо, уважаемый, что смогли прийти. Вы нам очень помогли, – неуверенно произнесла я. Эльф поклонился и… остался. – Прощайся… Прощайся с ним… – поторопила Мура. – Живо! – Так я вроде уже… – Вроде, да не так. – А как? Что говорить-то? – зашипела я. Тоже мне, гуру нашлась. Толком ничего не объяснит, а командует. – Так и говори. Мол, отпускаю светлую душу, как исполнившую свое предназначение. Прощай, спокойной тебе вечности. Я повторила. После «спокойной вечности» эльф рассыпался крошечными серебристыми искорками. Они гасли одна за другой, оставляя в душе тихую грусть. Впрочем, долго скорбеть книга мне не дала. – На шкатулку смотри. Не время нам отвлекаться, пора и миру послужить, Евушка. Речь у Муры получилась пафосно-эпическая, с патриотическим нотками. В другое время я бы рассмеялась, но сейчас меня больше всего интересовала синяя нитка. Крышка шкатулки должна была вот-вот открыться. Обрядовая магия уже вошла в каждую молекулу нити, но информацию мог дать лишь сам предмет – и, как всегда, «в свое время». – Укол в шею… укол в шею… укол в шею… – как мантру повторяла я. Эльф скончался от лунной пыли. Но пыль вдыхают, и от одного раза не погибают, чтобы умереть, принимать эту гадость придется довольно долго. Да, в Мидгарде встречался банальный яд, и разная опасная живность водилась. Порой жертве хватало одной капли, чтобы благополучно отбыть на тот свет. Но лунной пыли для смерти требовалось гораздо больше, а моего призрака отравили именно ею. И какой напрашивался вывод? Инъекция! Если смешать лунную пыль с чем-то магически нейтральным, то вполне можно получить раствор, обладающий свойствами порошка. А шприц и игла – это уже что-то земное, не из Мидгарда с его чудесами, а скучное и обыденное. Тот, кто ищет порошок, вряд ли обратит внимание на жидкость. Тот, кто разыскивает магическое орудие убийства, не найдет… – Началось, – сбила меня с мысли Мура. – Твори заклинание. Снова-здорово! А заранее предупредить нельзя? – Какое еще заклинание? – нахмурилась я. – Знамо какое – рифмованное. Не тушуйся, Евушка. Надо чтоб слова от сердца шли сразу, поэтому раньше и не сказала. А крышка шкатулки уже распахнулась. Сияющая нить зависла над столом и медленно вращалась. Стихи вы хотите? Их есть у меня! – Предмет синий, шерстяной, правду поскорей открой. Ты ответь мне честно, нить, кто мог ушастого убить? – с чувством, толком и расстановкой продекламировала я. Да, не Пушкин, и даже Маяковский плакал бы, жалеючи начинающего стихоплета, но ведь от души. Рифма есть, ритм и суть тоже – так что все параметры соблюдены. Мура, кстати, прониклась и одобрительно крякнула. Меня же распирало от любопытства. Нитка – это не эльф, на диалог рассчитывать не приходится. Так как же она мне обо всем расскажет? Как выяснилось, не расскажет, а покажет. Сияние стало ярче, собралось в одной точке и вспыхнуло окном, напоминающим голографический экран. Транслировали таверну, вернее, коридор, в котором мы встретили дознавателя, хозяина и служанку. Вот и сейчас из номера эльфа выпорхнула уже знакомая мне служаночка. Девушка звонко смеялась, отвечая на какие-то шутки постояльца, обещала вернуться утром, а затем прошла в сторону лестницы. Все сходилось. После вечерней уборки потенциальный покойник был еще жив, бодр и даже весел. А потом я увидела ее – байкершу… нет, Берту из клана гиен. Ту самую, из зала досмотра! Женщина улыбнулась, обнажив хищные зубы с острыми клыками, удивительно плавно, почти бесшумно скользнула к двери жертвы и постучала. Наверное, эльф подумал, что вернулась служанка, потому что открыл сразу – без промедления и вопросов. При виде гостьи на прекрасном лице отразилось понимание, а в изумрудных глазах появились обреченность и грусть. – Ничего личного, – рыкнула гиена и втолкнула перворожденного в комнату. Ее голос приобрел новые, еще более знакомые нотки. И синяя нитка… При чем здесь синяя нитка? Магия, словно умелый оператор, следовала за Бертой. Только сейчас, подумав о нити, я обратила внимание на странный наряд байкерши. На ней красовалась все та же, уже виденная мною, куртка с металлическими заклепками и загадочными символами, а вот вместо штанов женщина надела зачем-то длинную вязанную, совершенно несуразную темно-синюю юбку, которая явно выбивалась из образа и выглядела… старушечьей. Старушечьей! Перед мысленным взором внезапно появилась четкая картинка, а в ушах зазвучало хриплое: «Дуракам везет, девка, дурой и оставайся»… И как я сразу-то не поняла? Альфа-самка гиен и старуха из переполненного автобуса, разбившая своей тележкой мои духи, – один и тот же человек… то есть существо. Потому что человеком нахамившая мне бабка точно не являлась. Бандана на голове Берты очень напоминала платок, под которым розовоглазая попрошайка с Земли скрывала свои нечесаные патлы. Тяжелые берцовые ботинки на толстой подошве завершили образ – только такими можно было разбить фирменный флакон. И синяя вязанная юбка… В автобусе она ведь именно в ней щеголяла. – Не стоило тебе переходить дорогу моему лорду, Ашерон из дома Сантьер, – насмешливо прошипела гиена в лицо эльфу. – Начинай вспоминать имена предков, что встретят тебя у врат граней. – Какой смысл меня убивать? – холодно отозвался красавец. – Я всего лишь искал на Земле друга, и вряд ли успел узнать что-то секретное. Не проще ли связать меня магической клятвой молчания? – Проще, – неожиданно согласилась Берта. Эльф чуть приподнял брови, явно удивляясь ее покладистости. А женщина продолжила, выбрасывая вперед руку и впечатывая в одежду эльфа – как раз напротив сердца – тонкую продолговатую пластину: – Но не лучше. Пластина тускло замерцала, и перворожденный будто окаменел, превратившись в прекрасную статую – судя по всему, его мгновенно обездвижили. – Вот так, – победно оскалилась гиена. – Все должно выглядеть естественно, без следов борьбы и сопротивления. Заодно и память тебе подчистим, чтобы меня в посмертии не вспомнил. На всякий случай. А то Бирк знает, что этим ищейкам таможенным в голову придет. Теперь будь хорошим мальчиком, ложись спать. Обещаю, ты обязательно найдешь своего приятеля-гоблина, и очень скоро. В ином мире. Она аккуратно толкнула эльфа на кровать, достала из кармана шприц, наполненный чем-то розовым, переливающимся, и вонзила перворожденному в шею, одновременно убирая с одежды пластину. Ашерон из дома Сантьер охнул, красивые губы раздвинулись в блаженной улыбке… Так он и замер, таким его и нашли… Потом. Утром. Берта же поправила юбку, которая зацепилась за кровать – похоже, именно тогда она и потеряла нитку – и пояснила, обращаясь к тому, кому ее слова были уже без надобности. – По-настоящему молчат только мертвые. А вот о молчании почивших я бы с ней поспорила. У меня все же имелся кое-какой опыт по этой части. Вышла женщина почти сразу, спрятав шприц в карман кожаной куртки. Спустилась по лестнице, прошла через общий обеденный зал. Мы с книгой невидимыми свидетелями «двигались» за ней по пятам. Вечером таверна была полна народу, но гиена и не думала скрываться или таиться. Наоборот, она рассыпала проклятья, потрясая кулаками, отпускала сальные шуточки, дерзила – в общем, всячески привлекала к себе внимание. Ее знали, на нее реагировали, ее, наверняка, хорошо запомнили, но в убийцы никто не записал. Очевидно, она часто здесь появлялась, и ее поведение сочли вполне нормальным. – Эй, опять смываешься, Берта? – окликнул ее хозяин. – Кто будет должок гасить? – Тебе не повезло, Гриффин. Не в этот раз! – проорала «байкерша» и пнула ногой входную дверь. – Не в этот раз… – проворчал гном, что-то записывая в толстую тетрадь. – На розовую дурь у них монеты имеются, а расплатиться с честным народом, выходит, нету? Вот я заявлю куда следует… Но мы уже не слушали хозяина таверны, а неслись по лесу за шустрой Бертой – энергии в ней на сотню молодых и сильных хватило бы. Добравшись до опушки, гиена резко затормозила, положила два пальца в рот и свистнула. Через минуту, явно откликаясь на нетерпеливый призыв, из чащи появилось диковинное существо – нечто среднее между рысью, драконом и саблезубой белкой. Подобного, мне даже на картинках не доводилось видеть. Небольшой рост… Мощные лапы… Было заметно, что зверь отличается выносливостью и силой. Верхнюю часть морды прикрывала маска, увешанная магическими амулетами, а к спине крепилось седло.