– Что в такой бизнес-центр принимают на работу только полукровок. При этом им не сообщают, что они особенные и как-то связаны с другим миром, а просто зачисляют в штат и предоставляют место в фирме, занимающейся чем-то немасштабным, практически бесполезным, но живущей достаточно богато и обеспеченно. – Ты хочешь сказать… Их берут, как доноров лунной пыли? – ахнула я. – Именно. Донор лунной пыли – очень точное определение. – Получается, они как в рабстве? Вдруг стало невероятно жаль этих людей, которые даже не догадываются, что их обманывают. – Не совсем… Администрация использует их лишь пять дней в неделю, нагнетая обстановку в коллективе и доводя сотрудников до стрессового состояния. Над этим работает целый штат психологов, планируя все новые и новые ситуации, через которые, как сквозь тернии, проводят полукровок. Из их негативных эмоций и получают в итоге чистейшую лунную пыль. В остальное же время, чтобы физически и эмоционально поддержать «дойное стадо», магические пастухи выплачивают им довольно неплохое, по земным меркам, жалование, предоставляют полный социальный пакет, бесплатные путевки в санатории, дома отдыха. И так далее, и тому подобное… – Ужасно… – потрясенно пробормотала я. – Ужасно, – эхом отозвался отец. – Вот на такую «ферму лунной пыли» я и нарвался. Думаю, на Земле она не одна, есть еще подобные. Механизм отработан и отточен. Я оказался слишком самонадеян, решил сам отследить канал сбыта, вычислить заказчика. И мне это удалось. Той «фермой» владела семья моего лучшего друга Джаронара Верле. Я был уверен, что это недоразумение, ошибка, что его обманули, и лично он не имеет к грязному бизнесу никакого отношения. Но когда посмотрел в глаза Джара, понял, что передо мной уже не тот маг, с которым мы когда-то смешали кровь, а расчетливый делец, готовый на все ради выгоды. Даже идти по головам близких. В тот вечер я и попал в тимироновую темницу… – Жаль, что все так вышло, – вздохнула я, глядя на поникшего отца. Так хотелось обнять его, утешить, почувствовать родное тепло. Сказать, что мы никогда больше не расстанемся. Но сделать это я пока не могла, поэтому заговорила о другом: – Осталось выяснить, зачем я им понадобилась. Почему лорд Верле так отчаянно жаждет женить на мне своего сына? Настаивает на этом с упорством, достойным лучшего применения. Даже готов, в случае чего, сам заменить Артура. – Что-о-о? – протянул отец таким тоном, что мне на мгновение стало страшно. Руки его сжались в кулаки, лицо заледенело, а в глазах, под мрачно сведенными бровями, вспыхнул гнев. – Сам? Даже до этого дошло? Понимаешь, Ева… Лунная пыль пагубно влияет на любую расу Мидгарда. Одних лишает жизни. Другим, например, высшим магам, дает могущество, но отнимает эмоции, доброту, совесть, фактически превращая их души в камень. Лишь на ведьм пыль действует, как освежающий эликсир, придавая бодрость, вдохновение, силу и не вызывая привыкания, хотя мы никогда в этом не нуждались, не гнались, не пользовались. Совет конклавов с самого начала отказался от «розовой дури», да и методы ее добычи всегда нас настораживали. Что касается Джара… Димари поморщился, как от зубной боли. – Он с юности одержим одной навязчивой идеей. Еще в академии размышлял о том, как хорошо было бы породниться, поженить наших будущих детей. Уверял, что в их наследнике смешается кровь не просто двух рас, а еще и двух древних могущественных родов. Что он станет первым высшим магом, свободным от негативного влияния лунной пыли, и тем самым возвеличит имя Верле. Я не воспринимал его мечты всерьез, но, как оказалось, «друг» не шутил. За те годы, что я провел в этой камере, он много раз приводил сюда самых красивых женщин своего рода, в надежде, что хоть одна из них сумеет соблазнить меня и родить ребенка. – А… А ты? Да, мне было очень важно знать, как он себя повел. – Я слишком люблю и уважаю твою маму, чтобы променять ее даже на самую лучшую женщину вселенной. Конечно, я отверг их всех. Думал, что Джар остановился и успокоился, а он… отыскал тебя. Прости, Ева… – За что? – За то, что тебе приходится проходить через все это… – Мы обязательно выберемся отсюда, папа. – Я улыбнулась, хотя уверенности в своих же словах у меня не было. А что если Верле-старший на самом деле ко мне полезет? Нужно поискать что-нибудь тяжелое и сунуть под подушку. На всякий случай. – Ева… Евушка, очнись, – внезапно прорезался в наступившей тишине голос Муры. – Не слышишь, что ли, тетеря глухая? Зовет ведь! Мы так с тобой всех женихов профукаем, а я что-то не заметила, чтоб они к нам с ночи очередь занимали, да номерки на мощной груди угольком вырисовывали. Димари тоже вздрогнул. – Сработало! Вот и Марвелл. Наконец-то… Теперь бы не оборвать и объединиться, – прошептал он. И только я… Я одна по-прежнему ничего не слышала. Прям хоть плачь. Секунда… Вторая… Третья… «Девочка моя… Ева…» – донеслось из смутной, немыслимой дали, и я, не сдержавшись, всхлипнула. Потому что, хоть и была упрямой, непоколебимой, сильной ведьмой, а слезы, они как-то сами по себе существовали, порой появляясь, даже против моей воли. «Кир… Кирстен»… – закричала я, пусть и мысленно, но отчаянно и «громко», вкладывая в зов все силы. Но, на самом деле, слова… они не кричались, а шелестели неразборчивым шепотом – так, будто каждый слог давалась мне с большим трудом. – Закрепляй! Закрепляй связь, дочь! – сдвинув брови, отрывисто приказал Димари. Я не могла подвести его… Его, Кира, себя саму, Муру, даже Зимину, которая, наверняка, места сейчас в академии не находит от беспокойства. Энергия полилась живительным ручейком, подпитывая нужный вектор и ослабляя меня, но это не имело значения. Магия – ничто, по сравнению со свободой и… любовью. – Отанэ наетори нэлл… – словно сквозь вату доносился до меня протяжный речитатив отца, вплетающего в мою нить точные «координаты» подземелья, где мы находились. В Мидгарде для обозначения местоположения не использовали привычные на Земле градусы-минуты широты и долготы, здесь учитывалась лишь магическая составляющая заданной точки. Димари, в отличие от меня, прекрасно знал ее и мог озвучить, а Марвелл, без сомнения, так же отлично его понимал. Отец тоже слабел: стремительно, с каждой минутой, каждой секундой – я почти физически это ощущала. Заклинание, которое он активировал, истощало его, забирая последние капли магии. И чем слабее он становился, тем меньше я видела. Каменная тюрьма растаяла, как дымка, сменившись вязкой, серой пустотой, в которой лишь иногда – вспышками – возникали картинки, точно кадры из фантастического фильма. Но я осознавала: все это происходит сейчас и на самом деле. Снаружи моросил мелкий дождь. Рассвет еще не наступил, но иногда, сквозь толщу деревьев, просвечивала блеклая полоса зарождающегося утра. В темноте угасающей ночи быстро и бесшумно скользили смутно различимые фигуры боевиков, что пришли с Киром. Я увидела троих мужчин, судя по всему, охранников шахты. Они тихо переговаривались, иногда отхлебывая что-то из фляжки, которую то и дело передавали друг другу. На пару секунд мужчин закрыла от меня странная угловатая тень, а когда она исчезла, патрульные уже лежали на земле связанные по рукам и ногам, да еще и с заклеенными скотчем ртами. Магия здесь не работала, так что оперативникам приходилось полагаться лишь на собственные силы и привычные для меня, вполне земные вспомогательные средства. Мелькнуло лицо Кира. Напряженное, встревоженное. – Третий пост, мой лорд, – тихо доложили ему. – По данным разведки, еще два. Марвелл кивнул и растворился в сумерках. – Танэ… орто… – Голос Димари изменился. Он задыхался, говорил хрипло, делая между словами длинные паузы. – Каре… Лоссэа каре… Отец закашлялся. Казалось, вместе с магией из него уходила жизнь, но он все равно повторял и повторял упрямо несколько фраз на неизвестном мне языке. – Отанэ нэлл, – внезапно откликнулся Кирстен. Так четко и ясно, будто был совсем рядом и действительно участвовал в нашем чате на троих. – Я понял. – Спаси… Еву, – уже даже не прошептал – прошелестел Димари, и я вдруг почувствовала, что теряю… окончательно теряю связь с ним. Перед внутренним взором еще пару раз вспыхнули сцены сражения, завязавшегося у входа в рудники, а затем все прекратилось. Абсолютно все! Меня вытолкнуло в реальность. Миг – и я пришла в себя, открыв глаза… в знакомой комнате. Стол, стулья, кресло, в котором сидел Верле, остатки ужина, кровать… Тело ломило, снова появился противный гул, мышцы болели, как после долгого бега, к горлу подступала тошнота. Похоже, я тоже перенапряглась. Ужасно хотелось пить, но слабость мешала подняться и, хотя бы, доползти до кувшина. А в ушах все звенели последние слова Димари: «Спаси… Еву»… Отец… Я больше не чувствовала его – никак, нигде не чувствовала, словно его больше вообще не было. Попыталась поймать родственную «волну», но ответом мне стала пустота. Пустота вокруг. Пустота в груди. Снова… снова… и снова. Неужели он… ушел? Столько лет держался, не терял надежды, а ушел из-за меня… – Папа… – В горле пересохло, и получался ужасный сип, словно песком царапали по стеклу. –Папочка… Пелена из слез почти лишила возможности видеть, но едва различимый шум в коридоре помог собраться. Я не имела права сейчас раскисать и умирать тоже. Если самое страшное все же случилось, и Димари больше… нет, значит, Верле тоже. Но здесь, в тюрьме под рудниками, еще оставались верные своему хозяину люди, то есть нелюди. Необходимо срочно раздобыть что-то, чем можно защитить себя в случае нападения. Превозмогая боль, поднялась и, усилием воли заставляя себя делать шаги, на дрожащих ногах направилась к столу. Добрела, вцепилась в стоящий там кувшин и первым делом напилась. Жажда была такой сильной, что часть воды пролилась, намочив одежду. Неожиданно это привело меня в чувство. – Шевелись, Евушка… Бери что потяжелее, – подала голос Мура. Тоже слабо, еле слышно. Легко сказать, бери…. Стул или любой другой предмет мебели я просто не подниму, не в том сейчас состоянии. И что остается? Скользнула взглядом по столу, за который все еще держалась – на всякий случай, чтобы не упасть. Бокал, тарелка, ложка, кувшин… Поднос! Он подходил больше всего. Надежный, металлический, в меру тяжелый. Его, в отличие от кувшина, можно использовать несколько раз. Недолго думая, смахнула на стол посуду и тут увидела ее – вилку, вилочку, вилищу! Двузубую и очень острую. Какое счастье, что Верле, как истинный аристократ, всегда строго придерживался правил этикета и слуг соответственно выдрессировал. Даже здесь, в тюрьме, ужин для пленницы сервировали не только ложкой. Нож положить не рискнули, зато вилку-таки дали. Хоть в чем-то повезло… Шум в коридоре нарастал. Я быстро спрятала новообретенное «оружие» за спину и отступила к кровати – за несколько секунд до того, как с неприятным грохотом распахнулась дверь. На пороге стоял он. Тот, кого я ненавидела всем сердцем и кого была сейчас ужасно рада видеть – так, что не смогла сдержать ликующей улыбки. Джаронар Верле… Его появление означало лишь одно: мой отец жив. Жив! Несмотря ни на что. Глава 23 – Охранять. Никого сюда не пускать! – бросил лорд кому-то невидимому, находившемуся за дверью, и развернулся ко мне.