– Тихо-тихо… раздавите… – слабо отбивалась от друзей, но губы сами собой расплывались в улыбке. На самом деле, я искренне радовалась их присутствию. – Что у нас нового? – Ой, столько всего… – Тут такое без тебя творилось… – Да вообще, полный беспредел у них здесь, в Мидгарде… Раза три Зимина с Гавриловым начинали говорить, одновременно или перебивая друг друга, но тут же захлебывались словами и осекались. Потом, переглянувшись, выбрали другую тактику –молчать и слушать, что скажет сосед. Это тоже не приумножило моих знаний, а главное, не наполнило желудок. Есть хотелось просто-таки нечеловечески. Самоподогревающийся поднос висел в воздухе около тумбочки на которой… все так же трогательно, как и каждое утро в моей комнате, стоял небольшой букетик полевых цветов. Голубые, белые, желтые… От них сразу так тепло на душе стало. – Кормить меня собираетесь? – я первая нарушила тишину. – Как потом Марвеллу голодную смерть подопечной объясните? – Да-да, – засуетилась Зимина, помогая устроиться поудобнее. – Тетка Сбыслава прислала. Велела съесть все до крошки. Приказ был явно лишним. С учетом моего суточного сна и приключений в тимироновой шахте, еды домовушки сегодня откровенно пожалели. Собрали так… по мелочи. Тарелку каши с ароматными травками и лесными ягодами, несколько толстых ломтей деревенской ветчины, два сорта сыра, пару румяных булочек, шоколадный кекс и огромное яблище, потому что яблоком этого монстра язык не поворачивался назвать. Довершала скромный завтрак большая глиняная кружка, с чем-то горячим медово-пряным и даже самую капельку хмельным. Пока Гаврилов транспортировал поднос прямо мне на колени, Наташка, опустившись рядом, наконец-то начала рассказывать, что происходило в академии и офисе ДММТ в мое отсутствие. О том, как расспрашивал ее Марвелл. Как сотрудников подняли по тревоге и собрали в офисе, всех, даже стажеров. Как они с Егором волновались и старались помочь – хоть чем-то. Как рвались идти спасать меня вместе с оперативниками, но их коварно не взяли, велев сидеть в академии. – И вся академия видела, как наш лорд директор сам нес тебя на руках. А лицо у него при этом было, как у моего брата, когда его любимый «Спартак» продувает кому-то. Вселенская скорбь, начало апокалипсиса и меч возмездия в одном флаконе. Страшное, я тебе скажу, лицо… – вещала Зимина, а сама тянулась к моей ветчине, за что и схлопотала по наглой конечности. Наташка на миг задумалась о смысле жизни и справедливости, пришла к выводу, что их нет, надулась и глубокомысленно резюмировала: – Жадина. Дальше продолжил уже Гаврилов. – Марвелл вообще-то сначала тебя в лазарет ДММТ хотел отправить. Но в академии лучшие специалисты по магическому истощению, поэтому пришлось вас с лордом Эшем здесь пока оставить… К нему никого сейчас не пускают, а к тебе – только нас. Тут кругом такая охрана… Шеф постарался. А допрос Верле уже ведется – в режиме строжайшей секретности, но в совете магов все равно зашевелились. Испугались, как пить дать, совесть-то нечиста. Марвелл лично собирается на доклад к императору. Прошел слух, что главы магических рас тоже в курсе и требуют общего сбора, – возбужденно сверкая глазами, обрушивал на меня приятель новость за новостью. К слову, он пытался стянуть два куска сыра, но я оказалась начеку. – Вот и хорошо. Давно пора, – не выдержав, вмешалась Наташка. – Распустили вы своих магов. – Что? – возмутился Егор. – Говорю, что хотят ваши маги, то и творят. Управы на них нет, – с наслаждением и долей злорадства повторила Зимина. – Не существовало бы вашей Земли, так нашим магам и вытворять было бы нечего, – начал раздражаться Гаврилов. – А не лезли бы вы на нашу Землю, и жили бы в своем Мидгарде припеваючи, – ярилась Наташка. Я с интересом следила за диалогом, и под их милую беседу успела подчистить почти весь поднос. Признаться, допивая сладкий отвар, ждала, что оппоненты вот-вот перейдут в рукопашную, но тут случился Кирстен. Отворил дверь, вошел, бросил на меня быстрый, внимательный взгляд, произнес негромко: – Благодарю, адепты. Свободны. И наступила тишина. Зимина с Гавриком почти мгновенно и совершенно бесшумно ретировались. Но Наташка не была бы Наташкой, если бы в дверях вдруг не обернулась и не подмигнула мне многозначительно. А потом мы остались вдвоем. В полном молчании лорд директор приблизился, сел на край кровати – осунувшийся, уставший, даже янтарные глаза заметно потускнели. Тем не менее, он успел побриться, переодеться и, очевидно, принять душ, потому что пряди волос, зачесанные назад, все еще оставались влажными. – Привет… – пробормотала я, прижимая к себе яблоко. Поднос Егор успел убрать. – Привет… – хриплым эхом откликнулся Кир. – Я приношу одни неприятности?.. – Ты приносишь одну лишь радость, девочка… – выдохнул он, прижимаясь своим лбом к моему. – Без тебя теряется весь смысл существования… Ты ведь и сама все поняла, верно? Утвердительно кивнула. Как тут не понять, после того, что пришлось испытать и почувствовать? – Я звала… звала, а тебя все не было, – шептала самую правдивую правду вселенной. – А потом ты пришел, и словно нашлось то, что давно потерялось. Что я искала всю жизнь, пытаясь разглядеть в тысячи лиц. Не теряйся больше, пожалуйста. – Ни за что, – твердо пообещал Кирстен. Потом мы целовались, упоительно сладко и долго. А когда дыхание закончилось, просто сидели обнявшись, и не было во всех мирах такой силы, которая могла нас разъединить. Хотя, вру. Была. – Не время творить безобразия, когда магия в опасности, – внезапно ожила Мура. Как обычно, не вовремя. Мне-то что, я привычная. А вот лорд директор повел себя очень странно. Объятия стали крепче, взгляд похолодел, а между бровей появилась суровая складка. – Здесь кто-то есть, – настороженно произнес он. Ясное дело есть: я, мой любимый и моя же «почтенная», но не в меру болтливая подельница. Чтоб ее в следующем воплощении заклятье немоты настигло. Впрочем, Мура удивилась не меньше Марвелла. – Евка… Евушка! – заголосила она. – Что ж делается-то, а? Лорд твой мохнатый неужели меня услышал? И вот что ей на это ответить? Она, может, магическим гримуаром больше тысячи лет уже подрабатывает, а я меньше месяца, как сан ведьмы приняла. И кто из нас знать обязан? – Что должен слышать «твой мохнатый лорд»? – голосом, подрагивающим то ли от напряжения, то ли от сдерживаемого смеха, поинтересовался Кирстен, причем, почему-то снова у меня, и посмотрел так внимательно-вопросительно. Я пожала плечами. Не я кашу запаривала, не мне ее и размешивать. – Вот что любовь-то животворящая делает, – продолжала позорить меня Мура. – И на простынях белых не леживали, и во страсти в единое целое не сливалися, а связь истинная сама путь-дороженьку проторила. Щекам стало жарко. Да, что щеки – полыхало все: от макушки до резинки на неглиже. И если мне было стыдно, то тигрейшество изволил… расхохотаться. – А ведь мы, действительно, «во страсти в единое целое не сливались». Упущение. Не находишь? – лукаво шепнул он пунцовой мне и подмигнул. Потом беспрепятственно притянул к себе руку, в которой я все еще сжимала яблоко, откусил большой кусок, а когда прожевал, спросил: – И кто у тебя такой продвинутый? Сначала я немного отдышалась, только потом призналась: – Гримуар семейный. В наследство от прабабки Белинды достался. – Это тот, что инициацию твою запустил? – Да. А еще учил, наставлял, советы давал. Хм… Не всегда, правда, уместные. – Полезный артефакт. Мудрый, – похвалил подельницу Кир. Где-то за кадром довольно, если не сказать кокетливо хихикнула Мура. Спелись… Тему разговора необходимо было срочно менять. Да и, в целом, у меня накопилось немало вопросов, но главным оставался все тот же. – Что… что с отцом? Спросила, и замерла. Я ни на секунду не переставала думать о Димари Эше, но очень боялась услышать ответ. – Он еще слаб, Ева. Видимо, я все-таки вздрогнула, потому что Кир снова прижал меня к себе, коснулся губами виска. – Его погрузили в особый лечебный сон. Должно пройти время, пока Димари восстановится, но он жив и постепенно набирается сил. И, знаешь, что еще важно? Целители говорят, что полное опустошение резерва и последовавшая за ним магическая кома повлияли на заклятие, соединявшее жизни лорда Эша и Верле. Нет, связь пока остается, но теперь она сильно ослаблена, и есть надежда, что скоро ее можно будет окончательно оборвать. Понимаешь? Твой отец станет свободным. Свободен от этого мерзавца? Неужели?.. Я порывисто выдохнула, стискивая пальцы Марвелла, и он улыбнулся, мягко, успокаивающе. – Мы обязательно зайдем к Димари. Главный целитель позволил, на минутку. Переодевайся. Твоя одежда на стуле. Одежда, это, конечно, хорошо. Проблема состояла в том, что кто-то заботливый переодел меня в длинную рубашку, и теперь ее предстояло снять, а тигрейшество, похоже, не планировал выходить и оставлять меня в гордом одиночестве. Да он вообще шевелиться не собирался, даже когда я встала. Сидел себе спокойно и смотрел так, словно ему нравился просторный льняной балахон и торчащие из-под него тонкие щиколотки. Я бы даже осмелилась предположить, что Кирстен любовался увиденным… – Отвернись… – потребовала хмуро. Одно дело целоваться с лордом директором на грани отчаяния, и совсем другое – вот так запросто раздеваться перед ним.