— Знаешь, некоторое время после твоего ухода, я думала, что была беременна. Ее слова сверкнули, как меч в ночи. — Бёрд… если бы я когда-либо мог подумать, что это возможно, я бы никогда… — Я знаю. По крайней мере, я так думаю. Я даже не знаю, зачем рассказываю тебе это. Может быть, это мелочно с моей стороны, давить на чувство вины. Я просто, я была так напугана в то время, и ты был тем человеком, на которого я смогла бы опереться. Я ничего не сказала Джордану, так как он был моим начальником, и я рада, что умолчала об этом, так как не была беременна. Это была аменорея, причиной которой стал жесткий график и стресс. Мое тело ощущалось, как тяжесть, опускающаяся на дно океана. Я не знал, что сказать. Я оставил ее так беспечно и причинил столько боли, пока убеждал себя, что это к лучшему. Но это было не так, каждый из вариантов был ужасным. — Бёрд… — Здесь не о чем говорить. Это все бессмысленно, и я не виню тебя. У тебя не было бы причин думать, что я могу быть. Мы были очень ответственны. Но тебе так легко довериться. Даже после всех этих лет. Это то, что мне пришлось удерживать в себе долгое время. Несмотря на то, что этого не произошло, возможность беременности сильно ударила по мне. Это вызвало страх, о котором я начал задумываться, когда мне стало за двадцать. Страх того, что я могу передать мой дар или мое проклятие, скорее всего, оба. — Ты — единственная женщина в мире, с которой я когда—либо мог представить ребенка. Но это было к лучшему. Не только, потому, что я ушел, но и потому, что он мог быть похож на меня. — Я почувствовал, как она напряглась в моих руках. — Нет. Эш, ты не ошибка. Ты — редкость. Слова, которые я сказал ей давным-давно, когда она плакала. Тогда я решил перестать бояться того, что чувствовал к ней, и позволил этим чувствам овладеть мной. — И я была бы благословлена иметь такого ребенка, как ты, но этого не случилось. — Такое ощущение, что бы я тогда ни сделал, это был бы неправильный выбор. Это всегда был бы неправильный выбор. — Почему ты так жесток к себе? Я никогда не смотрел на это так. Я просто видел в этом честность. У большинства людей кишка тонка, чтобы быть честными с собой. — Потому что я заслужил это. — Сара не была твоей виной. Она подобралась к сути проблемы, и я хотел поверить в это, но даже Берд не знала всей правды. — Была. — Это был несчастный случай. Грузовик врезался в вас. Это могло случиться с кем угодно. — Нет… не случилось бы. Я знал, что должен, наконец, рассказать все Бёрд, если мы хотели получить второй шанс. — Я сказал Саре, что хочу прокатиться, когда наши родители были за городом, а Миллер учился на юридическом факультете. Я взял машину моего отца, когда не должен был. Я был ответственен за нее. Но я чувствовал себя на вершине мира, и я ускорялся, ругался, безумствовал. Ей было весело, ей было всего пятнадцать лет, и она просто хотела быть со своим старшим братом. Я думал, что увидел, как что-то выбежало на дорогу, лиса или что-то такое, и нажал на тормоза… Сожаление гейзером вылилось из меня. Я никогда и никому не рассказывал этого. Я не признавался никому, что был безумным, когда это случилось. Я так долго жил с секретом. Потеря потрясла меня: Сара, Бёрди, мои родители. — Бёрд, это случилось из-за моей болезни. В то время я этого не осознавал, но когда мне поставили диагноз, это имело смысл. Этого не случилось бы, если бы это были мои родители. Я был причиной. Я убил ее. — Эш, ты болен. И ты был просто ребенком. Ты не знал. Ты никак не мог этого узнать. Ты знаешь, что то, что происходит во время маниакальной фазы, это не ты. Ты знаешь это. Она была права, но я так долго внушал себе чувство вины, что не мог ее отпустить. — Я даже не могу посмотреть в глаза своим родителям. Они были уничтожены. Вся моя семья была разрушена, потому что я долбанутый на голову. Я все еще вижу ее… в моих снах кровь, то, как она висела вверх ногами, когда вода просачивалась вовнутрь. Она прижала мою голову к своей груди. — Эш, тебе нужна помощь. Не только таблетки. Тебе нужно кое с кем встретиться. Ты никогда не овладеешь контролем, если не будешь работать над этим. И я просто танцовщица. Я не могу это исправить. — Я в порядке. У меня все под контролем, — защищаясь, ответил я ей. — Я видела бутылки в мусорном ведре, — прошептала она. — Возможно, ты удержишься на качели, но у тебя есть, над чем работать. Ты заслуживаешь быть счастливым. Я сомневался. — Однажды я видела фильм, и в нем, один персонаж сказал: «Иногда хорошие люди попадают в ад, потому, что не могут себя простить». — Я бы согласился, разве, что знаю, что я еще не в аду, — ответил я. — Почему? — Потому, что я бы не влюбился в того, кто танцует в вихре цвета, чей смех выглядит, как крошечные мимолетные галактики. Бёрд смотрела вниз с болезненным выражением лица. Она не хотела слышать эти слова, она им не доверяла. — После смерти сестры, я захотел исчезнуть. И я так и сделал. Но ты увидела меня, ты увидела меня. — Ты должен пообещать мне, Эш. Тебе нужно взять телефон и обратиться к терапевту. Решись на это. Тебе нужно поработать над этим. Обещай мне, — твердо сказала Бёрд, обхватывая мое лицо ладонями и глядя мне прямо в глаза. Я бы это сделал. Все, что угодно, чтобы вернуть ее. — Хорошо. Некоторое время мы провели в размышлениях, затем Бёрд заговорила: — Я видела, что у тебя есть проигрыватель. — Ты правильно увидела. И я почти дублировал твою коллекцию. — Подражатель. Я рассмеялся. — Что скажешь, если мы вместе создадим какую-то картину? Давай поработаем над этим. Так что мы спустились вниз, танцевали и рисовали, пока могли держать свои глаза открытыми, а затем уснули. Эш На следующее утро я проснулся и потянулся к Бёрд. В отличие от многих других, я с нетерпением ждал ощущения теплого тела рядом, но простыни были холодными. Я надеялся, что она будет готовить нам кофе или завтрак, чтобы мы могли оживить те прекрасные картины утра в то время, когда мы жили в ее крошечной квартире. Проходя через лофт с каждым шагом, осознание становилось все яснее. Я снова ее потерял. Затем, на кухонной стойке, я заметил что-то. Это была медная булавка в форме кисти. Когда я ушел, я положил ее в конверт, вместе с письмом, и попросил Миллера отдать его ей. «Берди, Ее дала мне Сара, и я думаю, она хотела бы, чтобы ты ее получила. Сохрани ее для меня. Эш». Теперь у нее была записка для меня. «Эш, Я не могу позволить себе снова пострадать. Ты оставил меня, чтобы дать мне возможность расти. Теперь я делаю то же самое ради тебя. Сдержи свое обещание. Бёрд». Я сел на один из стульев позади себя, пока сжимал медную брошку, между большим и указательным пальцами. Настала моя очередь почувствовать, каково это, быть оставленным, для моего же блага. 33 глава Эш.