– Подожди минутку. То есть ты хочешь сказать, что взломала все средства связи родителей и проделала весь этот путь, а теперь вот так сдашься? О боже. Вот и одна из знаменитых ободряющих речей Конни. Я собираюсь с духом, хотя ожидала от подруги именно этого. Я бы не позвонила ей, если бы не это. – Я имею в виду… Я хочу узнать, что случилось с родителями. Но не настолько, чтобы мучить себя следующие четыре недели. – Прежде всего, забудь о своих родителях, – говорит Конни, не думая ни секунды. – Эта девушка – твоя чертова сестра. Ты знаешь, как я всю жизнь о таком мечтала? Конни провела большую часть детства, выпрашивая у своих родителей братика или сестренку, и эти просьбы обычно достигали апогея всякий раз, когда рождался очередной из моих братьев. Всякий раз, когда кто-то принимал нас за сестер, это было для нее великим событием. Когда нам разрешали одним бродить по торговому центру, Конни всегда пыталась разыграть сестринский спектакль: «Могу ли я занять примерочную рядом с сестрой?» или «Моя сестра заняла нам места вон там». Это казалось забавно, и потому что было игрой, и потому что Конни действительно мне как сестра. Но для Конни это становилось не столько игрой, сколько выдачей желаемого за действительное. – И вселенная только что преподнесла тебе это на блюдечке с голубой каемочкой. Ты хочешь сказать, что не хочешь узнать ее получше? – Не думаю, что она хочет узнать меня получше, – отмахиваюсь я. – И разве ты так уж мучаешься? Разве ты не взяла с собой фотоаппарат? Разве не заводишь новых друзей? Я хочу сказать «нет», чтобы оправдать свой отъезд. Но есть проблема – или три проблемы. Как выразился Финн – савванатики. Вчера вечером я возвращалась в хижину Феникс, чувствуя себя грязью на подошве чьего-то ботинка, но открыла дверь как герой войны – оказалось, они ждали меня. Как только я распахнула дверь, хижина разразилась радостными воплями. Когда я поняла, что шум поднялся из-за меня, а не потому, что у кого-то горел спальный мешок, девчонки объявили, что все трое успешно записались на развлекательные мероприятия вместо подготовки к SAT, и никто ничего не заподозрил. – Ты – спасительница, Эбби, – воскликнула Кэмерон, та самая, которая первой помахала мне рукой у костровой площадки. Она уже переоделась в другую пару неоновых леггинсов и майку, а ее улыбка была такой же яркой, как и ее одежда. – Ангел, – вторила ей Джемми из команды «Не пойду в колледж», запрыгивая на двухъярусную кровать, хватая печенье в форме рыбок, которое она протащила сюда, и предлагая мне. Иззи, она же 1560, обмотала полотенце вокруг моей шеи, как орденскую ленту, и провозгласила: – Освободительница заложников подготовки к SAT. А после мы долго болтали, сближаясь все больше из-за мучительного страха перед написанием вступительных сочинений в колледж, подсчитывали друг у друга и без того тревожное количество комариных укусов и под конец дорвались до огромной упаковки из двенадцати пачек жвачки, которую я припрятала в чемодане. Не помню, на чем мы закончили разговор – все просто отключились. Следующее, что помню – приближающийся рассвет, и как я тайком улизнула, чтобы позвонить Конни. – Я… думаю, ребята здесь хорошие. – Вот видишь? – Проблема в том, что все они считают Савви бесконечно круче меня. – Знаешь что, Эбби? Я думаю, это пугает тебя. Новое место и новые люди, с которыми тебе придется иметь дело. Но это пойдет тебе на пользу. Думаю, тебе удастся справиться с этим. Она права. Я боюсь. Я не задумывалась, насколько далеко все это зашло, пока не услышала ее слова, и теперь страх ощущается как колодец, который я пыталась заполнить задолго до того, как в моей жизни появились Савви и этот лагерь. – Кроме того, я бесконечно крута, а у тебя никогда не было проблем в общении со мной, верно? Мой смех застревает в горле. – Я бы хотела, чтобы ты была здесь, – тихо говорю я. Моя жизнь может казаться хаосом, но она никогда не выходит за рамки того, что не смог бы исправить разговор с Конни. Конни грустно хмыкает. – Я бы хотела, чтобы ты была здесь. Но, прежде чем я успеваю ответить, она заявляет: – Но, по крайней мере, мы возвращаемся примерно в одно и то же время. Никто из нас не сомневается, что я останусь в лагере. Но в этом вся Конни – когда она хочет, чтобы что-то произошло, в девяти случаях из десяти она добьется своего, а в десятом случае она отступит, а затем попытается снова, когда ожидаешь этого меньше всего. Ужасающая черта для наших учителей, но чрезвычайно полезная для лучшей подруги. – Расскажи мне об Италии. – О, это что-то. Лучшая еда, которую я когда-либо пробовала, захватывающие дух виды и невероятная древняя история повсюду. Я выложу несколько фоток в Dropbox, чтобы ты посмотрела, насколько я влюблена в это место. Я усмехаюсь в трубку. – Бедняжка. – Эй, – говорит Конни. – Когда мы вернемся, может… проведем время вместе, только вдвоем? Я знаю, что встречала тебя каждый день в школе, но такое ощущение, что мы не виделись целую вечность, понимаешь? – Да. Я понимаю, о чем ты. – Можем взять мамину машину. Устроим пикник на пляже Ричмонда. Конни – самая большая реалистка из нас, поэтому мне неприятно напоминать ей о том, что произойдет в августе. Я неизбежно окажусь на второй волне летних занятий в школе, а она будет по уши погружена в гору обязательного чтения для AP-классов, и окно времени для встреч друг с другом почти захлопнется. Но мы обязаны попытаться. Я просуну ногу в это окно и распахну его, если придется. Может, Конни и права насчет того, что нужно остаться, но если это так, то только потому, что она знает меня лучше, чем я сама – и нет человека лучше, чтобы посоветоваться о найденной сестре, чем та сестра, которая у меня уже есть. – При условии, что к тому времени тебя не очарует горячий итальянец, и ты не уедешь на мопеде в закат? Звучит как план. Мы разговариваем еще минут десять, и только после того, как я смываюсь от сотрудника лагеря, который все еще настороженно следит за мной, и выхожу в пугающую тишину, я понимаю, что так и не спросила ее о Лео. У меня было достаточно времени, но я все равно умудрилась обогнуть эту тему, как автомобиль, несущийся по встречной. Я не смогла придумать, как спросить Конни, не намекая, что она могла солгать. Но чем дальше я удаляюсь от офиса, тем больше думаю, что, возможно, это отличается от моего привычного «избегания конфликта». Это старая-добрая самозащита. Конни не стала бы лгать, а значит, я уже и так знаю, что Лео меня не любит – точно так же, как знаю, что это разобьет мне сердце, если услышу об этом снова. Глава девятая Прежде чем я успеваю решиться на преступление и позвонить родителям, меня перехватывает Кэмерон и тащит в столовую, чтобы поесть. Я пытаюсь увильнуть, соврав, что иду в ванную, но Джемми, отважно выстояв огромную очередь к ведру с нутеллой, сияя, вручает нам по порции. После того, как мы расправляемся с ними, Иззи пригвождает меня к стулу, чтобы собрать мои волосы в высокий хвост, как у них. Она делает это с такой решимостью, что я понимаю: выбор у меня невелик – либо быть ее личной Барби, либо испытать на себе ее гнев. Когда твоение Иззи готово, я прикасаюсь к нему, понимая, что это фирменный хвостик Савви, или, по крайней мере, настолько близкий к нему, насколько это возможно с моими кудрявыми волосами. Такой же, как и их серьги-гвоздики Савви, и их кроссовки Савви, и их завтраки в стиле Савви – смесь овсянки, йогурта, нарезанных фруктов, орехов и миндального масла, которые они делают по одной из историй Савви в инстаграме на прошлой неделе. Это жутко раздражает, но, по крайней мере, мы наслаждаемся французскими тостами и омлетами Лео и Микки, пусть они и не вписываются в инстаграм. Мне больно при одной мысли о Лео. Я не видела его с тех пор, как он скрылся в тумане прошлой ночью, но один укус французского тоста – и этого достаточно, чтобы ощутить его присутствие здесь. Никто за всю мою жизнь и близко не подошел к тому, чтобы добиться такого идеального соотношения яичности и хлеба во французских тостах, как Лео, и кто-то определенно засунул немного корицы в омлет – тут явно пробудилась сила Лео, если можно так сказать. – Давайте еще одну совместную, а потом съедим? – спрашивает Джемми, подталкивая все миски к центру, в то время как Кэмерон зависает над ними со своим телефоном. Это действительно потрясающая фотография: умиротворяющая и наполненная цветом. Я бы хотела, чтобы моя жизнь была такой же упорядоченной, как их овсяная эстетика, но жизнь чертовски больше, в ней есть и то, что осталось от несчастного ведерка с нутеллой, над которым поиздевалось пол-лагеря. – Поглядите-ка, кто еще здесь. Остальные члены хижины Феникс с любопытством поднимают брови, глядя на парня, который закидывает ногу на пустой стул рядом со мной, но не садится. Я не пытаюсь сдержать вздох и лишь слегка поднимаю глаза, чтобы поприветствовать Финна. – Я думал, ты на полпути к материку, – говорит он. Изабель открывает рот. – Серьезно, Эбби? Мы ведь только что приехали! – Да, я знаю, что вчера было хреново, но это просто недоразумение, – говорит Джемми, добавляя в овсянку миндальное масло. – Кроме того, сегодня тебе уже наверняка лучше, правда? – спрашивает Кэмерон. Я оглядываю стол и их серьезные лица, одновременно смущаясь и радуясь, что им не все равно, останусь ли я. – Не волнуйтесь, дамы, – говорит Финн, сбрасывая ногу со стула. – Комитет по делам дезертиров лагеря в деле. Он подставляет мне свой локоть. – Мы не можем уйти, – категорично говорю я. – Это против правил. – Правила работают, только если тебя поймали. – Он обнажает зубы в едкой ухмылке. – А со мной ты не попадешься. – Два часа дежурства на кухне прошлой ночью с тобой не согласятся. – Я отворачиваюсь от жалкой пародии на Хана Соло и возвращаюсь к своей тарелке. – И ты до сих пор не назвал мне ни единой веской причины отказаться от этого французского тоста. – Мы прибережем его для тебя, – говорит Джемми, заговорщицки кивая на Финна. И да, мне пришло в голову, что, если честно, Финн даже симпатичный – похож на пушистого, озорного щенка. Но он не Лео, а прямо сейчас Лео заполняет около 90 процентов пространства в моем мозгу. Я бросаю взгляд в сторону дверей на кухню. Тщательность, с которой он пытается меня избегать, становится абсурдной. Я не хотела, чтобы так произошло. И да, я должна была рассказать ему на пароме, но можно ли винить меня в том, что я совершила крошечную ошибку, если он своим «я оставил это позади» разбил мне сердце? – Послушай, у меня есть надежный способ решить все твои проблемы, – говорит Финн. Его взгляд устремляется в сторону кухни, давая понять, что он точно знает, на какой проблеме я зациклилась. Я щурю глаза, но из всех людей в этой столовой он лучший кандидат на роль помощника. По крайней мере, самый осведомленный человек, чье имя я знаю. Он явно из тех, кто провел здесь полжизни, как и Савви с Лео.