Я засовываю его в мешковатый карман шорт, ощущая хруст бедром и тепло в груди. – Вот это настоящая дружба, – говорит Микки. Они с Савви направляются к стойке с напитками, чтобы наполнить свои стаканы водой, и Лео поворачивается ко мне с заговорщической улыбкой. – Кстати об этом, – говорит он, – похоже, вам с Савви удалось поболтать, как настоящим сестрам? Я готовлюсь к комментарию Финна, но он отвлекается, наблюдая, как Виктория разговаривает с девушками из хижины Феникс за соседним столиком. – Ну скорее… как почти сестрам, – говорю я, отмахиваясь от этой темы. Я не хочу создавать из этого шумиху, потому что и так неловко от того, что половина лагеря знает о нашей ссоре. – И да. Мы помирились. – Я рад, – говорит Лео. Он берет мою руку, раскрывая ладонь. Только тогда я понимаю, что кожа на руках все еще немного морщинистая от того количества тарелок, которые мы с Финном перемыли сегодня утром. Я начинаю отдергивать ее, чувствуя себя неловко, но Лео проводит кончиками пальцев по моей ладони: моя кожа такая чувствительная, что кажется, будто каждый нерв пылает от этого прикосновения. Какая-то жизненно важная часть моего мозга отключается, и я, растопырив пальцы, переплетаю их с его. Он не останавливает меня, дразнящая улыбка исчезает с его лица, уступая место чему-то, что, должно быть, уже отражается на моем. Наши глаза встречаются, и я замечаю то, что вряд ли хочу, – согласие. Он сжимает мою руку и отпускает, и мы пытаемся отшутиться. Я пробую придумать, что сказать, – что угодно, чтобы заглушить неловкость, но в итоге мне даже не нужно беспокоиться. – Эбби, здравствуй, – говорит Виктория, присаживаясь рядом так неожиданно, что я подпрыгиваю на стуле, будто кто-то устроил под ним фейерверк. Она наклоняется вперед и опирается локтями о стол, как это делают взрослые перед тем, как разрушить вашу жизнь. Что и требовалось доказать. – Один из вожатых просмотрел электронные письма родителей и только что сообщил мне, что мы смогли скорректировать списки отдыхающих, готовящихся к SAT. Мы записали тебя и других девушек из хижины Феникс на соответствующее направление. Прошу прощения за путаницу. Меня постигает разочарование, что кажется, будто кто-то бросил якорь мне на живот. У меня даже нет сил удивиться этому. – Ох, – выдавливаю я. Она похлопывает по столу. – Не волнуйся. Вчерашнее занятие было в основном ознакомительным, так что вам не придется долго наверстывать упущенное. Девочки, вы можете прийти в учебный корпус сразу после завтрака. Виктория уходит так же внезапно, как и пришла, и я издаю смиренный, тяжелый вздох академически проклятой. Я знаю, что заслуживаю этого, после того как солгала родителям о летней школе и вообще сбежала с подготовительных занятий. Но бросаю взгляд на Джемми, Кэм и Иззи, которые выглядят такими же удрученными, как и я, и чувствую особую вину. И меня осеняет. Это и правда моя вина. – Ой-ей, – говорит Лео. – Ты под арестом. Он застенчиво улыбается, пытаясь придумать что-нибудь, чтобы подбодрить меня. Обычно ему это удается. Но и я обычно не осматриваю кафетерий в поисках качающегося конского хвоста и лазерного взгляда, настроенного на убийство. – Послушай, занятий сколько, пять часов в день? У тебя еще будет достаточно времени, чтобы встретиться с Савви и… – Единственное, что я делаю с Савви, – это возвращаюсь в прошлое и отвешиваю себе леща по лицу, не считая сожаления, что я вообще согласилась поехать с ней. Лео моргает. – Э-э, я не понимаю. Я закипаю, ища, куда бы направить ярость, но нигде не могу ее найти. – И, кроме того, путешествия во времени не так работают, – говорит Лео, очевидно, решив отвлечь меня от упомянутого гнева, глубоко погрузив в объяснение линейности времени и возможностей создания мультивселенных. – Интересно, смогу ли я запрыгнуть в какую-нибудь, где буду не такой идиоткой. – Если бы ты могла путешествовать во времени, ты бы уже вернулась из будущего и… – Предупредила бы себя, что Савви была предателем и сдала меня и других девушек, чтобы отомстить? – Ты не знаешь наверняка. – Знаю, – настаиваю я. – Помнишь прошлую ночь? Лицо Лео смягчается. – А? Я продолжаю, несмотря на легкую боль в сердце. – Савви говорила по телефону, упомянув, что она «просматривает электронные письма родителей персоналу лагеря». Плюс, Виктория «только что» узнала. А это означает, что только Савви могла ей сказать. – Уверен, она не пыталась… – Черт. Вот отстой, – говорит Финн, который испарился, когда появилась Виктория, но, по-видимому, был где-то рядом и все слышал. Он отпивает глоток сока. – Так как же мы ей отомстим? Лео замолкает, стаскивая кусочек банана с моей тарелки. Я наблюдаю за тем, как его рука зависает над ней, погружаясь в сомнения: Лео сидит справа от меня, а Финн слева, как ангел и дьявол на моих плечах. – У меня иссякли идеи после вчерашнего, но можно провести мозговой штурм. Я знаю место, где нас никто не найдет, – продолжает Финн. – Ты знаешь ту тропу у теннисных кортов? Я медленно киваю, и Лео замирает рядом со мной. – Иди по ней. Там есть большая старая скала, где можно устраивать встречи. А еще сверху открывается отличный вид, – подмигивает Финн, кивая на Китти, которая лежит в чехле на столе. – Я же говорил, что замучу для тебя лучшие снимки. И еще не разу не подводил, верно? – Эм… – Так, в восемь часов? Прежде чем успеваю согласиться или отказать, Финн ныряет под стол и катится по полу, будто он в самом разгаре армейской тренировки. Я моргаю, глядя на него сверху вниз, гадая, что за хрень Лео и Микки положили в вафли, пока не становится ясно, что он избегает Виктории и ее пронзительного взгляда. Только тогда мне приходит в голову, что он, вероятно, тоже должен был дежурить на кухне прошлой ночью, но так и не появился. Я вздрагиваю, когда Лео касается моего локтя и внезапно оказывается намного ближе ко мне, чем был раньше. – Ты ведь не встречаешься с ним, не так ли? – Лео сжимает челюсть, нахмурив брови. – Мы не собираемся делать ничего, типа, плохого, – говорю я, размахивая рукой перед его лицом. – Это же я, Лео. Я закидываю кусочек банана в рот. Но Лео все равно не отпускает ситуацию: – Это Скала поцелуев. Я чуть не задыхаюсь, ожидая, что он заведет свою шарманку моральных нравоучений в стиле «полегче со своей тайной сестрой», и не могу подобрать слова, чтобы что-то ответить, лишь ощущая, как вкус банана во рту становится кислым. – Местечко для перепихона, – разъясняет Лео. Мои пятки впиваются в ножки стула. – И что, разве это проблема? Глаза Лео расширяются. – Тебе нравится Финн? Нет. Но мне не нравится, что Лео решил, что может судить мою зарождающуюся дружбу с Финном. Особенно после того, как совершенно ясно дал понять на пароме, насколько ему плевать на наш почти случившийся поцелуй. – А тебе какое дело? Тактика задавать непрошеные вопросы используется кем-то трусливым. И я получаю именно то, чего заслуживает трус: его сжатая челюсть чуть ли не отвисает, но он не издает ни звука. Тихое, ужасное подтверждение того, вокруг чего мы пляшем слишком долго – я ему не нравлюсь так, как он нравится мне. Даже если когда-то это так и было, то все уже закончилось. Я больше не должна испытывать сложности, чтобы собраться с мыслями. По сути, я вообще должна почувствовать облегчение. Ведь все это означает, что Конни не лгала мне. Что по крайней мере моя дружба с ней – это то, на что я могу положиться. Но по абсурдной причине мое лицо пылает сильнее, чем в сауне, а глаза начинает щипать. Я встаю, чтобы уйти, но Лео хватает меня за локоть. Мое сердце колотится, как после американских горок. – И, честно говоря, я бы хотел, чтобы ты оставила в покое эту ситуацию с Савви. Отпусти ее. Это худшее, что он мог сказать мне в этот момент, даже если и прав. Забудь об американских горках. Это крушение на огромной скорости. – Значит, ты на стороне Савви. – Я на твоей стороне, – подчеркивает он. – И ее. Я сдуваю волосы с лица. – Отлично. Целый лагерь на ее стороне, а теперь еще и ты?