Лео продолжает, как будто я ничего не говорила. – Хотя бы позволь мне проводить тебя туда. Люди теряются на этой тропинке после наступления темноты. Это небезопасно. Я сдерживаюсь, чтобы не моргнуть, сгорая от стыда – если я это сделаю, есть вполне большой шанс, что потекут слезы. Я никогда так не злилась на свои глазные яблоки, как сейчас. Будто того, что я не нравлюсь Лео, недостаточно, чтобы разрушить мое самолюбие, и он собирается разыграть карту старшего брата? – Мне не нужен Бенволио в лице тебя, – говорю я сквозь зубы. – О чем ты? – спрашивает он. Лео хмурится, без сомнения, вспоминая мое эссе. – Ты серьезно включаешь меня в свой манифест ненависти к Бенволио в такой момент? Я делаю вдох, пытаясь сосредоточиться на своем раздражении, – да на чем угодно, лишь бы не расплакаться или не использовать другие имена героев Шекспира. – Мне не нужна нянька. Со мной все будет в порядке. Я хватаю поднос и иду с ним к раковинам, радуясь, что у меня, по крайней мере, есть острые «Читос», чтобы компенсировать завтрак, от которого я собираюсь избавиться, лишь бы сбежать от Лео. – Может, тебе действительно нужна нянька, если ты собираешься карабкаться на дурацкую скалу в кромешной темноте, – говорит Лео, следуя за мной по пятам. Мы выглядим такими раздраженными, что другие обходят нас стороной. – Ты ходишь вокруг с таким видом, будто ты непобедима, но нужно подумать о рисках… – Я прекрасно осознаю все риски, – говорю я в тот момент, когда Лео обгоняет меня и останавливается так резко, что мне тоже приходится остановиться. Мы хмуро смотрим друг на друга. Я вздыхаю, открывая рот, чтобы попытаться сказать что-нибудь примирительное, но Лео опережает меня. – Скажи этому, – говорит он, прикасаясь пальцами к шраму на моем локте, о котором я уже и забыла. Затянувшееся прикосновение выбивает из меня весь гнев. – Или этому, – говорит он, указывая на мои колени, ободранные после падения со скейтборда. Лео смотрит на мое лицо, туда, где шрам пересекает бровь. – Или… – Не мог бы ты оставить это в покое? Нечто новенькое для нас. Я не решаюсь огрызнуться на Лео. Но это уже слишком. Я всегда знала, что он следит за такими мелочами: за тем, как я падала со скейтборда, с заборов или с одной злополучной крыши прямо в мусорный контейнер, – но когда он собирает все это вместе… Будто я вдруг сознаю свое тело так, как никогда прежде. Понимаю, что он так хорошо его знает и при этом не хочет нашей близости. – Прости, – говорит Лео. Он делает шаг вперед, и мне приходится вжать ноги в липкий пол столовой, чтобы удержаться и не сделать того же. Я подавляю обиду, выбрасываю содержимое подноса в мусорное ведро и спрашиваю: – В любом случае, что случилось у вас с Финном? Разве он не твой друг? – Так и есть. – Лео берет у меня поднос и продолжает уже тихими голосом. – Но Финн… У него был тяжелый год. И теперь в нем что-то переменилось. Он стал легкомысленным. А ты легкомысленная сама по себе. Он наклоняется ближе, и я ненавижу себя за то, что чувствую электричество прошлой ночи, нависшую тяжесть бури между нами. Я почти злюсь на него за то, что он снова пускает ток между нами. Но он не догадывается, что значит это чувство для меня. – И как бы то ни было, я всегда на твоей стороне, – говорит он. – Но быть на твоей стороне – значит также говорить тебе правду. И правда в том, что ты должна положить конец этой войне с Савви, прежде чем она превратится в сюжет «Повелителя мух». Я пытаюсь и не могу сдержать вздох. Он прав. И как бы я ни была зла на Савви, меня так же волнует секрет с родителями-сороками, та крохотная связь, которую я ощутила сегодня утром. Что-то настолько хрупкое, что, если мы надавим на это сильнее, чем следует, оно может расколоться. – Тогда мы… устроим какую-нибудь глупую шутку, – смягчаюсь я. – Отключим Wi-Fi в комнате отдыха для вожатых, чтобы она не могла обновить свой инстаграм или что-то в этом роде. Лео расслабляется. – Неплохая идея. По крайней мере, это может заставить ее тусоваться с нами. Я морщу нос. – Просто не разрушай ее работу, – говорит Лео. – Это важно для нее. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, подавляя желание сказать, что возможность фотографировать в свободное время тоже была важна для меня, но это не помешало Савви отнять ее у меня. – Конечно, – бормочу я. Лицо Лео расплывается в неловкой улыбке. Я колеблюсь, и он тоже, но он наконец говорит: – Будь осторожна сегодня вечером. Трудно сказать, имеет ли он в виду осторожность при подъеме на скалу или осторожность в общении с Финном, но, может быть, это и к лучшему не знать. – Я не стану делать ничего такого, чего бы ты не одобрил, – говорю я, пытаясь ослабить напряжение. Но рот Лео сжимается в тонкую линию, его взгляд устремлен через столовую, будто он что-то обдумывает. Я наблюдаю тот самый момент, когда он принимает решение: его челюсть напрягается, прежде чем он снова поворачивается ко мне. – Я вспылил тогда. Финн славный парень. – Так… ты одобряешь идею нас с Финном? Предполагается, что это должно прозвучать вызывающе, но в действительности получается слишком робко. Лео качает головой и, как всегда, наклоняет ее, глядя на меня, только на этот раз в его взгляде есть что-то мучительное. Что-то, из-за чего моя грудь сжимается – отталкивание и притяжение, знание и непонимание того, что сейчас между нами. – Я хочу, чтобы ты была счастлива, – говорит он. Из всех вещей, которые он когда-либо говорил мне, эти слова претендуют на звание худших. Я знаю, что сделало бы меня счастливой, но он не может этого дать. Вместо того, чтобы ответить, я подхожу ближе и протягиваю руку, водя кулаком по его волосам, пока они не растреплются. Я ожидаю, что это рассмешит его так же, как когда мы были детьми. Но его тяжелый взгляд устремлен на меня – настолько тяжелый, что я продолжаю чувствовать его на себе даже после того, как мы расходимся в разные стороны. Я выхожу из столовой вместе с опоздавшими на завтрак, пытаясь стряхнуть с себя волнение, и сразу натыкаюсь на трех девушек из хижины Феникс, уже поджидающих меня снаружи. Я замираю. – Финн рассказал нам, что произошло. Это Савви нас всех сдала, и теперь нам придется провести все лето запертыми в классе, – говорит Джемми, раздувая ноздри. – Да, – несчастно протягиваю я. Я собираюсь извиниться, но вмешивается Иззи и говорит: – Он сказал, что ты готовишь план, как ей отомстить. Я собираюсь с духом. Значит, вот оно что. Савви украла мое лето и в добавок забрала у меня новых друзей. Если в этой битве действительно есть стороны, то нет сомнений, на чьей стороне будут девчонки. Кэм решительно поджимает губы, и остальные следуют ее примеру. Она делает шаг вперед в образе очень злой суперкрошки, и говорит: – Мы хотим присоединиться. Глава пятнадцатая Скала поцелуев оказывается самым несексуальным местом на всем северо-западном тихоокеанском побережье – если только не воспринимать «сексуальным» то, как мы впятером будем соревноваться в имитации медвежьего рева, запивая это литром контрабандного Спрайта. – Финн, мы забаним тебя, если не прекратишь постоянно рыгать, – говорит Иззи, и эта фраза может стать вишенкой на верхушке нашего несексуального мороженого. – Итак, последний раз проговорим все, прежде чем преступить к «Чокнутой операции». Мы бродим в темноте, телефон Иззи освещает наши лица. На экране – созданный нами фиктивный аккаунт в инстаграме, который выглядит почти так же, как у Савви, с ее повторно загруженными фотографиями и точно такой же биографией. За исключением нелепо перефразированных строк и нескольких старых фотографий из лагеря, чтобы создать иллюзию, будто ее аккаунт был взломан ностальгирующим призраком. Идея была моей, но за исполнение отвечал Финн. Пока мы увязали в подготовке к SAT, он пробрался к Wi-Fi, чтобы загрузить свои старые лагерные фотографии – Савви и Микки в одинаковых подтяжках и футболках «One Direction», расписанных вручную, еще Савви, спящая на Лео и Финне со слюной, вытекающей изо рта, и фото, где все они, с двумя чипсинами «Принглс» во рту, выставляют локти, изображая уток на берегу. Фотографии, которые я уже видела раньше, когда Лео показывал их, вернувшись из лагеря. Но даже если бы я запомнила их лица тогда, мне не удалось бы связать ту Савви с девушкой, которой она стала сейчас – отполированной до блеска, сдержанной и рассудительной каждым дюймом своего тела. Аккаунт мы сделали закрытым, поэтому его никто не увидит, кроме нас и Савви. Она наверняка увидит значок замочка в профиле и догадается, что это розыгрыш, еще до того как посмотрит дурацкие картинки. Но прикручивая их, я рада, что последовала совету Лео и решилась на добрую шутку вместо настоящей мести. Я видела проблески той более беззаботной Савви в Савви настоящей, но совсем другое – видеть доказательства того, какой она была раньше. Чем больше я смотрю на маленькую Савви, тем ближе я подхожу к пониманию взрослой. Я вспоминаю, как рассмешила ее сегодня утром. И на мгновение, нам было хорошо вместе. – Какое золотце, – говорит Кэм, смеясь над фото, где Финн и Савви позируют с теннисными ракетками, выставив их как лазерные мечи. Она хватает Финна за нос. – Посмотри на себя, пупсик. Иззи кивает в знак согласия. – Она просто обязана опубликовать это в реальном аккаунте. По крайней мере, хотя бы в истории. – Меньше восхищений по поводу того, каким я был золотцем в двенадцать лет, больше концентрации на плане, – говорит Финн настолько неубедительно, что едва ли кто-то не заметил, как он покраснел. – Джемми? Джемми, которая, по-видимому, является мастером в большой команде девушек в «Dungeons & Dragons»[26], взяла на себя командование операцией. В конечном счете она решила, что единственный способ вытащить младших вожатых из постели, не воруя их телефоны, – это притвориться, что кто-то заметил медведя, тем самым побудив их выйти из своего домика через задний ход, ведущий в офис лагеря. В этот момент Кэм, которая, как оказалось, всегда одевается в неоновые леггинсы и майки, потому что бегает на соревнованиях, подбежит и схватит телефон Савви. Она передаст его Иззи, которая воспользуется хоть и сомнительными, но, несомненно, полезными навыками взлома, чтобы взломать телефон Савви, выйти из ее инстаграма и войти в наш фейковый аккаунт. Затем Кэм подсунет его обратно, и мы все дружно помчимся в свои домики, а Савви ничего не узнает до завтрашнего утреннего ритуального просмотра инстаграма. План далеко не надежный (я виню подготовку к SAT в том, что по иронии судьбы она делает нас немного глупее), но никого это не волнует. Занятие было таким смертельно утомительным, как мы и ожидали, но нелепые интриги настолько сблизили нас, что я сдалась и пересказала им мыльную оперу «Савви и Эбби». Всем потребовалось несколько минут, чтобы осознать суть проблемы.