– Я думала, такое дерьмо случается только в фильмах Диснея, – повторила Джемми около пяти раз, но стало намного легче, когда все наконец оказались в курсе. Они больше не злятся на Савви, но уровень их поклонения упал на несколько внушительных делений. Теперь они видят в ней человека, а не неприкасаемую богиню инстаграма. Это объединяет нас, даже если это предполагает, что мы должны прятаться в разных частях леса, как команда младшего спецназа, с рациями, которые одолжили в хижине мальчишек на другом конце лагеря. – Хорошо, Эбби, – говорит Джемми, подавая мне знак из-за дерева, за которым она спряталась. – Покажи им игру, достойную Оскара. Три… два… один. Я вздрагиваю, набирая полную грудь воздуха, и повторяю слова, которые Джемми заставила меня зазубрить, а затем отрепетировать, выкрикивая их в подушку. – Медведь! Я видела медведя. В лагере медведь! Мой голос разносится по лагерю. Руфус немедленно начинает выть, и в хижине младших вожатых загорается свет. Даже с такого расстояния я слышу Савви: – Постойте, ребята, здесь нет никаких медведей! Джемми сильно толкает меня в бок, от чего я кричу: – О нет! Медведь! Ааааааа! Она поднимает бровь, глядя на меня, словно она режиссер «Чудо-женщины» Пэтти Дженкинс во плоти, и я только что уничтожила ее кинематографический шедевр, но это все же работает. Нам прекрасно видно, как младшие вожатые выходят из хижины, и Савви тянет Руфуса вместе с ними. Дверь закрывается, и голос Джемми звучит из рации: – Итак, девочки. Пришло время шоу. Глава шестнадцатая – Позволь мне прояснить, – говорит Конни на другом конце провода. – Ты пробыла там всего неделю, а уже склонила свою сестру к тяжкому преступления? Я прижимаю телефон ближе к уху, не сводя глаз с двери, как будто из-за нее вот-вот выскочит Савви. – В свою защиту скажу: как, черт возьми, я могла предсказать, что розыгрыш в инстаграме приведет к квесту ГТА в реальности? – Успокойся. Что заставило ее украсть лагерный фургон? Я съеживаюсь. – Она, эм, не поняла, что это фейковый аккаунт. И когда не смогла удалить фотографии, очевидно, она вроде как… сбежала? И поехала на холм, в город, где Wi-Fi работает лучше, чтобы все исправить. – Да ты шутишь, – говорит Конни, восхищенная нашей драмой. На самом деле, это вовсе не шутка. Савви повела себя именно так, и случилось это в ранний утренний час, так что никто из нас не проснулся, чтобы заметить, как это произошло. Тем не менее, я была уже на ногах и пыталась сделать снимки восхода солнца, когда она поехала на микроавтобусе лагеря Рейнольдс вниз по склону, после чего я стала свидетелем легендарной головомойки от Виктории, из-за чего чуть не уронила Китти от ужаса. – Хотела бы я, чтобы это было так. Она получила кучу выговоров. Вроде тех, что обычно делают отдыхающим, – говорю я. – Нам предстоит вместе заниматься уборкой почти две недели, а она даже не смотрит на меня. – Полагаю, никакого прогресса в выяснении того, что за хрень произошла с вашими родителями? Я держу телефон подальше от рта, чтобы она не услышала, как громко я вздыхаю. – Никакого. – Я чувствую, как в ней закипает новая ободряющая речь, поэтому спешно добавляю: – Но ты была права. Насчет того, чтобы остаться. В остальном… это оказалось даже весело. Конечно, застрять в академической клетке на все утро – это тяжко, но новые подруги сделали наши занятия вполне терпимым. После обеда, когда нас выпускают, мы становимся относительно свободными. Плаваем на байдарках. Играем в глупые лагерные игры и жарим зефир. Мы делимся спреями от насекомых, историями о привидениях и футболками. Мы делаем столько дурацких селфи, что Китти порой становится не столько фотоаппаратом, сколько нашим зеркалом. Я сделала столько фотографий, что карта памяти Китти, наверное, хрипит от стремления сохранить их – широкие виды на Пьюджет-Саунд, густые облака, необычные птицы, кролики, бабочки и олени. Фотографии, которые заставляют меня гордиться, облегчая ту боль, которую я испытывала, сколько себя помню, из-за невозможности выйти и увидеть мир за пределами Шорлайна, за пару километров от моего дома. Такое чувство, будто что-то открылось передо мной – не только пейзажи, но и будущее. Оно все еще блеклое, но уже намного шире, чем я когда-либо знала, наполненное возможностями и местами, куда я могу отправиться. – Девчонки, вы собираетесь заполнить свою ленту в инстаграме в конце лета? – спросила я у девушек из хижины Феникс однажды вечером, когда мы делили пакетик чипсов, который Лео контрабандой притащил нам. Я отправляла им фотографии по AirDrop – те, которые мы делали вместе, а не те, которые делала одна, – но не видела, чтобы кто-то из них боролся за общий компьютер в комнате отдыха или бродил вокруг, ловя полоски сети на своем телефоне. – О нет, это для наших финста[27], – объяснила Джемми, протягивая свой телефон. – Я еще не достигла того уровня, чтобы запускать собственный бренд. Я посмотрела на экран и увидела, что, как и в фейковом акаунте Савви, который мы сделали, там было всего несколько подписчиков, и он был закрытым. У Конни тоже было что-то типа финсты, но я никогда не сидела в инстаграме, чтобы следить за ними. У Джемми было что-то в том же духе. Вроде личного альбома, но без определенной концепции. – О. Тогда, наверное, мой тоже финста, раз посты только для себя. – Типа того, – сказала Кэм. – В целом, хорошо, когда у тебя есть собственное пространство, не так ли? Где можно искать свое направление. Чтобы, запуская настоящий аккаунт, уже иметь свое видение. – Какое видение у тебя? – спросила я. Кэм засияла, поправляя светлые волосы, которые в последние дни собирала в обычный хвостик, не свойственный Савви. – В инстаграме есть целое сообщество бодипозитивного бега. Я собираюсь начать с этого, и моей фишкой будет освещение беговых брендов с широкой размерной сеткой, среди которых встречаются весьма милые, и подбирать к ним еженедельные подходящие плейлисты. Она вытянула ногу, как балерина, демонстрируя фиолетовые леггинсы с облачными принтами, которые были на ней. – Тут, очевидно, идеально подойдет Арианна. Иззи потянула спандекс на ее икре и отпустила, от чего девушка вскрикнула, смеясь. – Ну а я собираюсь стать врачом, так что я буду вести хронику происходящего, как фотодневник: подготовка, медицинская школа, ординатура, – сказала она мне. – Как в «Анатомии страсти», только для с уклоном на современное поколение. И с гораздо меньшим количеством убийств. Прежде чем я успела среагировать, Джемми широко улыбнулась, сделав движение, словно натягивала тетиву лука: – Наша группа «Dungeons & Dragons» занимается косплеем, так что я буду вести хронику проекта, который мы начинаем осенью. Мы решили, что он не закончится, пока все до единого из нас не умрут. Я смотрела на каждую из них по очереди в изумлении. – Вау, как мне все это нравится, – сказала я. Меня так зацепили их идеи, что я впервые захотела завести инстаграм как настоящее хобби, а не просто что-то, куда я заглядывала раз в год, чтобы убедиться, что Лео не залил на моем аккаунте фотографии клоуна из «Оно» на апрельский День дурака. Но была одна вещь, которую я не понимала. – Если у вас у всех есть собственные идеи… почему вы так любите Савви? – Ну, во-первых, потому что она крутая, – сказала Джемми. – А еще из-за семинара, который она проводит на следующей неделе. – Семинар? – спросила я. Я знала, что есть специальные занятия, которые меняются каждую неделю, но была слишком занята, донимая Микки и Лео на кухне и бегая по лагерю с Китти и Финном, чтобы думать об этом. – Социальные сети и личный бренд, – сказала Иззи. – Савви развила свой инстаграм практически из пустоты за два года. Если кто и знает, как это сделать, так это она. – Не волнуйся, – сказала Джемми, – мы вписали тебя, но можем вычеркнуть твое имя, если ты не хочешь идти. По телу разлилось тепло – то, которое я боялась признавать, опасаясь, что оно исчезнет. Будто я действительно стала частью лагеря. Будто была способна найти свое место за пределами пузыря, в котором жила, с двумя лучшими друзьями, городом и «Распорядком Эбби». – Видишь? – говорит Конни, вырывая меня из мыслей. – Тебе просто нужно выкарабкаться из своей скорлупы. Может, даже сделать что-то совершенно радикальное, например, показать свои фотографии остальным людям, кроме меня и Лео. – Давай не будем заходить так далеко. – Кстати, как там Лео? Я смотрю в окно главного офиса, гадая, увижу ли его по дороге на кухню, чтобы поздороваться. По правде говоря, я беспокоилась, что Лео может разозлиться после того, что случилось с Савви, но даже он согласился, что ее реакция была абсурдной. Однако как истинный Бенволио, он остался справедлив к обеим сторонам, общаясь с каждой из нас и не поднимая эту тему. – Он хорошо, – говорю я. – Они с Микки каждый вечер после ужина устраивают маленькие кулинарные поединки и позволяют мне и Финну быть судьями. – Так вы, по сути, воплощаете в жизнь кулинарные фантазии Лео о том телешоу? – Или кошмары. Вчера вечером он случайно высыпал целую миску с корицей в свиной сисиг[28], которому Микки пыталась его научить. Она сказала, что это ему в наказание за то, что он позволил себе надругаться над ее семейными рецептами. – Как бы я хотела быть там, – говорит Конни. – Я все пропускаю. Это как каникулы на День благодарения. Мне удается не сморщиться при мысли о БНИ. Это означает, что я либо добилась прогресса, либо сделала так много других унизительных вещей, чтобы затмить тот случай. – Не волнуйся. Ты не так уж много теряешь, – говорю я. – Я не пыталась снова накинуться на Лео. Я получила довольно громкое и четкое замечание по этому поводу. Я ожидаю, что она рассмеется, но на другом конце линии тишина – такая глубокая, что на секунду мне показалось, будто звонок прервался. – Это была шутка, – быстро добавляю я. – Да, – говорит Конни с едва уловимым смешком. – А что там насчет Финна? По-моему, он милый. Я пожимаю плечами. – Так-то да. Но я думаю, что после всего этого с Лео… Я не знаю. Даже если бы Финн мне нравился, не думаю, что стоит рисковать и снова унижаться.