— И для чего служит этот ритуал? — А вот это самое интересное. — Гадалка осторожно перевернула страницу и показала Маклину. Начало новой главы отмечала яркая заставка-буквица. На месте следующего листа виднелся оборванный край — судя по всему, давний. — Я купила книгу в таком состоянии и вот уже двадцать лет ищу полный экземпляр. — Мадам Роуз забрала том и отложила на стол, потрепав по переплету, как зверька. — Значит, вы не знаете, чего они добивались? — Маклин кивнул на фолиант с жуткой гравюрой. — Opus Diaboli, инспектор. Дело дьявола. * * * Только выйдя на улицу, Маклин осознал, как холодно было в кабинете мадам Роуз. Может быть, оттого, что помещение располагалось на северной, затененной стороне. Впрочем, у инспектора возникло чувство, будто комната располагалась в ином измерении. Он оглянулся на дверь. Вывеска прежняя: «Хиромантия, гадание Таро, предсказание судьбы». Закопченный камень стен, прогнившие оконные рамы не мешало бы покрасить… Маклин тряхнул головой и вздрогнул, словно от озноба, несмотря на жару. — Странная она, — без нужды заметил констебль Макбрайд. — Еще бы. — Маклин сунул руки в карманы брюк и зашагал к участку. — Только, думаю, правильнее будет сказать «он». — Он? — Макбрайд сделал еще три или четыре шага и обернулся к инспектору. — Вы хотите сказать, она… он? — Такой кадык у женщин не часто увидишь, Стюарт. И такие громадные ладони. Ручаюсь, что и пышная грудь — из подушек. — Значит, мадам Роуз — действительно шарлатан? — Ну, я ничего не имею против гадания. Если человек согласен платить за подобные глупости, он заслуживает, чтоб его обчистили. А нам она… он помог, как-никак. Макбрайд сжимал в руках аккуратный пакет с фолиантом мадам Роуз. Когда Маклин спросил, нельзя ли забрать том в качестве улики, мадам потребовала расписку. Пятизначное число, фигурировавшее в ней, могло быть преувеличением, но констебль не хотел рисковать. — У нас уже есть запонка, — заметил Макбрайд. — Так нужна ли еще и книга? И так понятно, что преступление совершил Берти Фарквар. — Лишнее подтверждение никогда не поме-шает. Кроме того, в этой книге что-то было. Маклину хотелось изучить ее на досуге, хотя бы и без вырванной страницы. — Меня одно беспокоит, сэр… — Только одно? — А, ну… — Макбрайд приостановился, то ли собираясь с мыслями, то ли не решаясь сказать. — Эта книга. Она у этой… у этого… ну, в общем, книга лежала на столе у мадам Роуз. И закладка там была на нужной странице. — Я заметил. — А откуда гадалка знала, чего мы ищем? 40 — Этот немножко похож, но, пожалуй, малость смуглее. Нет, этот. Или, может, этот? Маклин впервые попал в святая святых миссис Маккатчен, хоть и прожил со старушкой в одном доме больше пятнадцати лет. Впрочем, квартира соседки ничем не удивляла: все было, как представлялось инспектору. Расположение комнат такое же, как и у самого Маклина тремя этажами выше, но на этом сходство заканчивалось. Повсюду изящные безделушки — викторианские шкатулочки, статуэтки и шотландские сувениры, — но их столько, что просторная комната выглядела тесной. И еще коты. Маклин насчитал десять и бросил, засомневавшись, не сосчитал ли кого дважды. Коты пялились с полок, глазели с кресел, терлись у ног, заставляя застыть столбом. Присесть было некуда. — Ой, даже не знаю… А чего они все такие насупленные? Улыбающихся не найдется? Тот парень, что приходил, улыбался до ушей. Констебль Кидд сидела рядом со старухой на диванчике, который был старше их обеих. На спинках двух старомодных кресел красовались кружевные накидки, на сиденьях клубочками свернулись коты, сверкая глазами и подрагивая усами. Впрочем, все в этой тесной комнате было чисто и опрятно — может быть, даже слишком опрятно. Пахло, как ни странно, только полиролем да старостью. Судя по запаху на площадке перед квартирой, миссис Маккатчен приучила своих котов выходить за надобностью. — Вот этот. По-моему, похож. Сквозь полукруглые стекла очков старушка уставилась на экран лэптопа, принесенного Кидд. В память компьютера констебль загрузила фотографии преступников и программу фоторобота. Среди снимков имелось изображение Макриди. Инспектор следил за ходом опознания и напоминал себе, что чай лучше не пить: миссис Маккатчен заваривала его по старинке — на каждого гостя по пакетику и на чайник один. Жаль только, что чайник был маловат для такого количества заварки. — Да, это он, точно. У него еще глаза такие… забавные. Слишком близко поставлены. От этого вид у него вороватый. Маклин улыбнулся, одобряя эпитет, и тоже склонился к экрану. — Он, — торжествующе улыбаясь, сказала Кидд, но Маклин и сам видел, что старуха выбрала нужный снимок. Фергус Макриди. * * * — Надо быстрее брать Макриди. Второй раз поганец залогом не отделается. Инспектор и констебль Кидд шли к Плезанс, в сторону центра. В квартире миссис Маккатчен они задержались дольше, чем хотелось бы, и все это время Маклин отгонял образ Макриди, уносящегося на своем «БМВ» в солнечную страну, не склонную выдавать преступников. — Я прямо сейчас наряд вызову, сэр, — предложила Кидд и неуклюже полезла за рацией — мешал лэптоп в сумке. — Дай-ка мне лэптоп, — велел Маклин. — С рацией я обращаться не умею. Он забрал сумку и повесил ее себе на плечо. Кидд вытащила рацию, нажала несколько кнопок и приложила аппарат к уху. — Алло, контроль? Это два-три-девять… Инспектор! — внезапно воскликнула она, выпустила из рук рацию и, кинувшись к Маклину, толкнула его плечом в грудь. Инспектор замахал руками, пытаясь удержаться на ногах, однако зацепился за ступеньку лестницы у подъезда жилого дома и упал навзничь. Позвоночник пронзила острая боль, из легких вышибло дух. Маклин не успел даже сообразить, в чем дело. Все объяснилось раньше, чем он додумал эту мысль. Белый фургон «Форд Транзит», сбив мусорную урну, выскочил на тротуар. Констебль Кидд застыла перед автомобилем, как кролик в луче фар. Мгновенье, показавшееся вечностью, она стояла, полусогнувшись, изумленно распахнув глаза. А потом фургон налетел на нее и подбросил в воздух, словно куклу. Только теперь Маклин услышал рев двигателя, удар тела о землю, звон стекла. И скрежет тормозов. Переводя дыхание, инспектор поднялся с крыльца. Фургон съехал на проезжую часть и пробивал себе путь среди машин, как пьяный боксер. Номера «форда» инспектор не заметил, а секунду спустя фургон скрылся за углом, удаляясь в сторону парка Холируд. Констебль Кидд лежала в двадцати футах от дома, неподвижное тело жутко вывернуто. Маклин поискал взглядом рацию: на дороге валялись обломки электронных деталей. От мобильника никакого толка — батарейка по-прежнему не держала заряд. Инспектор выхватил удостоверение, кинулся наперерез ближайшей машине, хлопнул ладонью по капоту. — Телефон есть? Ошеломленный водитель кивнул на держатель у ветрового стекла. — Я не разговаривал, честно. — Мне плевать. Дайте сюда. — Инспектор сгреб телефон, торопливо набрал номер участка и заговорил, не дожидаясь привычного ответа: — Пит, Маклин говорит. Я напротив Плезанс. Дорожное происшествие. Сбили констебля Кидд. Немедленно вызывай скорую. И объяви в розыск белый фургон «Форд Транзит», номер неизвестен, на капоте наверняка здоровенная вмятина. Возможно, разбито ветровое стекло. Удалился по Канонгейт в направлении к Холируду. — Не выпуская телефона, Маклин кинулся к лежащей девушке. У нее изо рта и из носа вытекала, пузырясь, алая кровь. Бедра не должны так выворачиваться, а что с ногами, лучше не думать. Глаза, остекленевшие от шока, оставались открыты. — Держись, Алисон! Скорая едет. Маклин взял ободранную ладонь девушки, старясь не шевелить без необходимости. Вряд ли констебль будет снова ходить, даже если переживет ближайшие пять минут. Где-то вдалеке завыла сирена. 41 В приемном покое Маклин неподвижно сидел на дешевом пластиковом стуле, не замечая онемевших ног. Инспектор не отрывал невидящих глаз от доски объявлений, увешанной брошюрами и информационными листками. Поездка через город в машине «скорой помощи» осталась в памяти серией стоп-кадров. Фельдшер что-то втолковывал ему, но Маклин не слышал голоса. Добрые, уверенные руки высвободили из его пальцев ладонь Кидд; опытные профессионалы взялись творить немногочисленные чудеса, что были в их силах; приспособили шейный ортез и спинной корсет; подняли изломанное тело — такое хрупкое и юное — на носилки. Больница, которой он надеялся больше никогда не видеть; серьезные лица, серьезные слова: операция, экстренная хирургия, паралич конечностей. А теперь бесконечное ожидание известий, почти наверняка безрадостных. Тихий шорох — кто-то сел рядом. Маклину не пришлось оборачиваться: этот аромат он узнал бы где угодно — запах бумаг, озабоченности и «Шанели». — Как она? — устало спросила Макинтайр. Инспектор знал, что чувствует начальница. — Врачи не понимают, как она дожила до больницы. Сейчас в операционной. — Что произошло, Тони? — Какой-то лихач сбил и скрылся с места происшествия. Думаю, пытался сбить меня. Ну, вот, он это сказал. Озвучил свою паранойю.