«Ты уверен, Артур, что хочешь вернуться сейчас? Ты только начал свой путь здесь, в Троссард-Холле», — мысленно заметил Баклажанчик, прочитав желание Артура навестить Левруду. — Я очень хочу увидеться с ней. Она воспитывала меня с младенческого возраста. Я улетел, даже не попрощавшись… Возможно, она думает, что я погиб. «Только никому не говори о нашем ночном полете», — задумчиво произнес единорог. Несмотря на осторожность, Баклажанчик тем не менее ужасно обрадовался неожиданному предложению всадника. Свободолюбивому животному уже давно хотелось хоть на некоторое время оставить это место, которое уже начало набивать ему оскомину. — Долго нам лететь? — поинтересовался Артур, который в прошлый раз совершенно не определил, сколько времени они находились в полете. «За ночь успеем туда и обратно… Ты ведь, скорее всего, вернешься, не так ли? Расстояние небольшое, тем более для меня», — произнеся это, единорог гордо приосанился, всем своим видом показывая, что подобные перелеты для него — сущая безделица. — Я возьму с собой Тина? — предложил Артур, надеясь, что Баклажанчик не откажет ему. Единорог слегка поморщился — перспектива тащить на себе двоих его не обрадовала. «Хорошо, бери его… Только не забудь мешок с морковками… И оденьтесь потеплее», — для виду ворчливо произнес Баклажанчик, в душе ликуя, что ему наконец-то выдался шанс полетать в открытом небе. Артур радостно кивнул и быстро вышел из единорожни, находившейся недалеко от спального городка, где, увы, все еще властвовал смрадень. На улице было действительно морозно, уши и нос стыли вмиг. Мальчик, торопясь изо всех сил, бежал к своему шале. В его голове пронеслась неприятная мысль о том, что во всем Троссард-Холле слышен хруст снега только под его башмаками, и только его маленькая фигурка несется по пустынным улицам заснувшего городка. Хотя, впрочем, Артура успокаивал тот факт, что где-то недалеко бродят неусыпные стражи порядка — единороги-охранники. Тин, Диана и Триумфия в нетерпении ждали его в гостиной. — Ну что? — выпалил Тин. — Он согласен взять тебя. Но только тебя, — последнюю фразу мальчик произнес в ответ на немой вопрос Дианы. Девушка отвернулась от него; казалось, она сильно расстроена. — Я буду волноваться за вас, — тихо проговорила она, и Артур почувствовал, как его неожиданно кольнула ревность. Он бы предпочел, чтобы девушка сказала — «за тебя». Впрочем, мальчик тут же устыдился своих мыслей. — Мне все кажется, что это совсем небезопасно — лететь ночью, — продолжила Диана, все еще надеясь, по-видимому, отговорить ребят. — По-твоему, в Троссард-Холле так уж безопасно? Если помнишь, именно здесь ночью на Артура напали… А неисправная капсула? — возразила подруге Триумфия. — По крайней мере, в Клипсе он сможет хоть что-то узнать о своем прошлом, что, вероятно, поможет ему в дальнейшем избежать всяких неприятных ситуаций. Артур, поговори, пожалуйста, с Леврудой. Попроси ее поподробнее рассказать о тебе… Как ты попал к ней. — Я согласен с Триумфией, — подтвердил Артур. — И потом, я действительно хочу проведать Левруду. Конечно, я никогда не видел своих родителей, но я знаю человека, ближе которого у меня нет на свете. И я не вправе так с ней поступать и держать ее в неведении. Левруда должна знать, что ее сын не погиб, а здоров и учится в Троссард-Холле. Потом он глянул на Тина. — Ты уверен, что хочешь со мной? Я не могу тебе гарантировать приятное путешествие, все-таки на дворе не оюнь. — Ты шутишь? Что до меня, то я сильно бы обиделся, если бы ты замолчал эту поездку. Ты ведь не думаешь, что я буду сидеть тут весь вечер и смотреть, как Триумфия вяжет носки? — И тебе было бы неплохо научиться. Твои-то дырявые, — легко парировала девочка в черепаховых очках, указывая тонкой спицей на неряшливо выглядывающий из носка розовый палец Тина. — Я не могу удержаться и не закричать от восторга! Это такая авантюра! — дурачась, пропел Тин, а Диана сердито шикнула на него: — Эй, потише, все же спят! — Но я всегда мечтал полететь на единороге куда-нибудь далеко-далеко! Отец никуда меня не отпускал, а тут такая возможность… И потом, Артур, вдруг мы правда узнаем что-то о твоей семье… И я смогу разгадать тайну твоего происхождения! — Тин был весьма увлекающимся человеком, и сейчас он увлекся, представив себя великим детективом Троссард-Холла. Однако его мечтания прервались хихиканьем Триумфии, которая просто не смогла сдержаться — слишком уж потешно выглядел их друг. Но Тин не обиделся — великих людей тоже частенько не понимали. Ребята быстро облачились в свои полушубки и меховые шапки, стараясь издавать при этом как можно меньше шума — нельзя было, чтобы об их полете узнал кто-то еще. — Возвращайтесь поскорее! — шепнула им Диана и тут же убежала к себе в комнату. А Триумфия продолжила мелькать красивыми длинными спицами, которые в ее ловких руках поистине творили чудеса. Наскоро попрощавшись с подругами, друзья тихонько вышли на улицу. — Надеюсь, Левруда не будет против моего присутствия, — задумчиво сказал Тин, на ходу жуя холодный снег. — Обрадуется ли она ночным гостям… — Дороже меня у нее никого не было… Думаю, она будет очень рада! — с неожиданной грустью промолвил Артур. Старая Левруда, вероятно, уже вычеркнула его из списка живых. Единорог нетерпеливо стоял на улице и копытом соскребал корку наста с земли. По его скучающим глазам можно было определить, что ему уже не терпится полететь. «Наконец-то!» — мысленно проворчал он, критично осмотрев ребят. — Ой, Арч, а ты его понимаешь, да? И о чем он говорит? — с живейшим любопытством спросил Тин, и его чубчик как всегда встал торчком. «О том, что у тебя чересчур радостный вид для такой длительной поездки», — мысленно съязвил Баклажанчик, с жертвенным видом подставляя им свои холеные бока. Ребята быстро забрались к нему на спину, и единорог медленно, крадучись, вышел из-за спального домика — сначала показалась его добродушная морда с глазками-бусинками, а потом и он сам со своей драгоценной ношей. — Летать ночью! И не под присмотром этого вредины Чака! — дотошно бормотал про себя Тин, с проворством мангуста оглядываясь по сторонам. «Какой подвижный мальчик!» — раздраженно заметил единорог, в очередной раз напоминая о том, как он недоволен, что ему приходится везти двоих. Но на самом деле Баклажанчик был безумно рад, просто он не хотел, чтобы его всадник заметил эту радость. Ведь она означала бы то, что в стенах Троссард-Холла свободолюбивому животному было тесно и он жаждал свободы. «Не ворчи», — так же мысленно ответил ему Артур, втайне взволнованный предстоящим путешествием. Полет был захватывающим, как и всегда. Они парили в темном небе, подернутом маленькими звездными пятнышками. И было в этой дрожащей от смраденьского холода ночи что-то загадочное, почти романтическое для двоих авантюристичных ребят, уже не слишком маленьких, чтобы громко вопить от восторга, и в тоже время не слишком взрослых, чтобы не замечать всей прелести окружающей природы. Под ними черным ковром расстилался старый лес, из мрачных глубин которого деревья тянули к ним дряхлые ветви. Артур поежился и прижался к теплой спине единорога — здесь ребята были в относительной безопасности, однако это можно было сравнить с тем, как они в совершенно прозрачной капсуле в воде столкнулись с женщиной-осьминогом — стенки, конечно, защищали от опасности, но в то же время создавалась иллюзия, будто этой стены нет вовсе. Тину тоже было не по себе. Он притих и зачарованно смотрел на звезды над головой. Правда, где-то в середине путешествия юного любителя покушать страшно забеспокоила мысль, что они ничего не взяли с собой из еды. Тин начал в волнении елозить по спине единорога, во всех красках и запахах представляя себе завтрак в Троссард-Холле, на который они просто обязаны успеть. Было очень холодно; особенно когда по направлению к ним дул ветер. А единорогу все было нипочем. Его охватило радостное безумство — он наконец-то летит, и летит не над жалким клочком игрового поля, окруженного башенками, в Троссард-Холле, а над бескрайним диким лесом! Его глаза горели зеленоватым огоньком — так звезды отражались и сияли в них. — Мы сскорро? — спросил Тин, стуча зубами от холода. Артур пожал плечами и съежился, надеясь, что так ему будет теплее. Сложно сказать, сколько времени прошло, но вот, наконец, под ними далеким костром полыхнули огни маленького города — вероятно, это был Клипс. Артур с любопытством наблюдал, как крошечные домики вырастают под ними, словно грибы, и мысленно возвращался в детство, проведенное здесь. Также мальчик вспомнил и то, как однажды Баклажанчик прилетел за ним на эту самую площадь, которая с высоты казалась маленькой и круглой, словно распластанный блинчик. С этих пор прошло всего около шести месяцев, но как они отличались от многих лет, проведенных здесь! «Я жил на самой окраине…» — мысленно передал Артур единорогу. Тот кивнул и начал снижаться. Огни замелькали и постепенно потухли — здесь было темно и мрачно, на границе леса и города. — Где-то тут… — промолвил Артур, безуспешно вглядываясь в темную даль. Его сердце тоскливо заныло. От ветхой лачуги, расположившейся на ничтожно маленьком клочке земли, совсем не веяло жизнью. — Ну и ну… — только и сказал Тин. Он-то ведь привык видеть город совсем другим, таким как Беру, который разительно отличался от этого захолустья. Единорог аккуратно спланировал на мягкий снег, который звонко захрустел под его копытами. К счастью, их никто не заметил в такой темноте. Артур с Тином попа́дали с его спины, словно мешки, набитые сеном, — от долгого сиденья и холода у них затекли и руки, и ноги. «Я буду ждать здесь. Если вас долго не будет, пойду за вами», — мысленно предупредил Баклажанчик. Артур кивнул, и они с Тином направились к дому. — Э-э… Что-то мне страшновато… — признался Тин. — Арч, ты и правда здесь жил? — Ну да, — просто улыбнулся Артур, подходя к такой знакомой обветшалой двери. Помнится, Левруда все просила починить затвор, а он так и не успел ей помочь. Дом не подавал никаких признаков жизни — от него исходил запах сырости, а его полуразрушенный вид наводил тоску и уныние. Артур робко постучал; дверь пошатнулась и гостеприимно открылась сама, словно никогда и не закрывалась. Внутри было темно. — Левруда? — позвал старуху Артур, но ответом ему был лишь скрип половиц. Ребята прошли в дом, озираясь по сторонам. Им было немного не по себе. Отовсюду разило гнилью. — Мне это напоминает всякие страшные истории, — тихо произнес Тин на ухо своему другу. — Левруда, наверное, спит и не слышит нас, — так же тихо ответил Артур, ведь ему на ум тоже пришли подобные истории. — Пошли! — добавил он, на ощупь продвигаясь вперед. Вот ребята миновали две маленькие сырые комнаты и прошли в помещение, которое пожилая женщина гордо, на манер изящных аристократов, называла «залой»; однако ничего общего с этим названием тут и быть не могло. Узкая длинная комната со старым полусгнившим диваном и камином, в котором сейчас лежали отсыревшие дрова. Казалось, будто огонь не разжигали с того самого дня, как Артур покинул этот дом. — Левруда! — отчаянно позвал юноша. Неужели… Нет, о плохом даже не хотелось думать. Тин шел за Артуром след в след, однако он загляделся по сторонам и немного отстал. Любопытство сейчас полностью управляло им. Этот дом не имел ничего общего с гнездимом; он скорее напоминал полидексянский погребальный склеп. Ветхая лачуга словно бы говорила с Тином, делясь своими печалями и сетуя на подступающую к самым дверям старость. Старинные корешки книг в перламутровых обложках поблескивали в темноте, когда на них падал лунный свет; будто глаза хищных зверей, они выступали из темноты, предлагая прочитать свои замысловатые названия. Засаленные ковры, свернутые в рулоны, напоминали длинные старческие руки. На них можно было разглядеть интересный орнамент, характерный, наверное, для Клипса. Тину тут казалось все таким… Провинциальным, что, несмотря на леденящий душу страх, он не мог отступиться от исследования. Вдруг он споткнулся обо что-то твердое и упал в кучу непонятного хлама. — Это еще что?! — потираясь, Тин поднялся на ноги и прямо перед собой увидел сморщенное, искаженное от ярости лицо. Безобразная старуха предстала перед ним из темноты, готовясь наказать непрошенных гостей. О, как она была страшна, эта женщина, доживающая свой век! Рыхлые морщины властвовали над ее лицом, которое от времени пожелтело и высохло. Бровей у нее почти не было, губы исчезли, а рот напоминал черную бездонную пещеру. Тин вздрогнул от неожиданности и ужаса — мальчики ведь даже не заметили, как она подошла к ним. Но как изменилась старая женщина, когда она медленно перевела взгляд на Артура! Словно изящная рука скульптора коснулась ее облика и превратила в нечто более совершенное. Женщина как будто стала чуть выше ростом, сухие плечи раскрылись как крылья бабочки, искрящиеся радостью глаза ее увлажнились, а некрасивый рот истерически дернулся и замер. Улыбнулся. — Левруда… — тихо проговорил Артур и медленно подошел к ней. Она с силой, невиданной для такой старухи, обхватила его обеими руками. — Мой родной. Мой мальчик. Ты цел и невредим! Второй раз в жизни я обретаю то, что мне дорого, — бормотала счастливая женщина. Тин неловко мялся в стороне. Он подозревал, что его присутствие сейчас никому не нужно. — Может, я разведу огонь в камине? — робко предложил он, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание. — Это мой друг, Тин, — представил его Артур. Левруда радостно кивнула головой. — Пусть огонь пылает на всю деревню и выжжет тут все дотла! Я счастлива как никогда! Мой сын вернулся домой! — Пожалуйста, прости меня, Левруда… На площади в тот день меня забрал единорог. И я улетел на нем. Он принес меня в школу, куда меня взяли без вступительных экзаменов. — Лучшую, между прочим, в Королевстве! — с некой долей хвастовства добавил Тин. Проницательный беруанец не прогадал, ибо этой своей репликой он доставил огромное удовольствие старой женщине, которая всегда была убеждена, что ее мальчик достоин самого лучшего. — Я очень виноват перед тобой. У меня не получилось ни предупредить тебя, ни вернуться раньше… — юноша виновато опустил голову, не глядя в глаза своей кормилице. Ему было очень стыдно перед ней. Однако мальчику не нужно было ничего объяснять. Левруда не простила бы Артуру одну-единственную вещь — известие о его смерти. А все остальное было для нее абсолютной чепухой. — Мне уже начало думаться, что ты умер… — тихо сказала она, с любовью глядя на своего подопечного. Глаза ее блестели от слез. Затем старая женщина, увидев, что Артур хочет продолжить свои извинения, властно махнула рукой и сказала: — Надеюсь, ты не собираешься оставаться тут со мной, а вернешься в школу? Такая возможность дается один раз в жизни! — Вообще-то я… Я не могу оставить тебя одну, — смущенно проговорил Артур. — Чепуха! — с жаром воскликнула женщина, к огромному удовольствию Тина, который уж очень переживал, что Артур может передумать возвращаться в школу. — Как-то ведь я справлялась без тебя все это время… Поверь, куда счастливее я буду, если ты вернешься туда, откуда прилетел.