— Дорогие мои, не так давно я имела честь познакомиться с Корнелием де Вайтом на симпозиуме и, поверьте мне, хорошо бы, чтобы все люди вокруг были в настолько трезвом уме и памяти, как этот почтеннейший господин. — Сирена сделала акцент на слове «трезвом», явно показывая армуту, что тот перегнул палку. Строгая и любящая порядок, она решительно не понимала, как можно болтать всякий вздор в то время, как ребята совсем недавно пережили столько опасных приключений. — Ну, может это был другой Корнелий де Вайт? — невозмутимо парировал зеленоглазый армут. Пошатываясь, он устало приподнялся и окинул всех взглядом. — Да, и его звали Корнелий Саннерс! — послышался язвительный голос Триумфии. Девочка в черепаховых очках во время рассказа с самым саркастическим видом посматривала на тренера и ребят, а теперь она просто не выдержала. — Что? — встрепенулся Тин, собиратель невероятных историй. — Его тоже звали Корнелием, только не де Вайт, а Саннерс! Этот человек был членом географического общества в Беру, а в сорок три смрадня он возглавил экспедицию по поиску целебного озера. Все, что рассказал профессор — правда, он действительно хотел найти «долину Ха». Но его группу постигло несчастье. Двое из экспедиции погибли, а он сам лишился рассудка. И нашли его гораздо быстрее! Сплетники в Беру называли эту экспедицию «Путь в никуда, или катафалк для троих». Многие пытались разгадать смысл последних записей путевого дневника и понять причину смерти Ракиса Лота и Нахима Шота, а также сумасшествия Корнелия, но все безуспешно. — Хм, справедливо, — заметил Даг де Вайт, с удивлением покосившись на девочку, которая всегда все знала. — Невероятно! — воскликнул Тин. — Значит, эта жуткая история — правда! Но в каких местах она произошла? После слов Тина ребята забеспокоились. Всем хотелось, чтобы группа несчастного Корнелия проходила как можно дальше от Хвойной долины. — Я не помню, — безапелляционно ответила Триумфия и замолчала, всем своим видом показывая, что она больше никому не скажет ни слова. — Ну что же, господа, теперь, когда мы узнали правду, — шутливо начал Даг де Вайт, — предлагаю идти спать. Информация для тех, кто уже готов ложиться. Палатки разбросаны по всей поляне, поэтому, если не желаете оказаться на месте моего, гм… Дедушки, то прошу за мной, — сказал он, направившись в сторону лагеря. Сразу за ним отделилась группка тех, кто не хотел идти в одиночку. — А можно самим дойти до палатки? — фыркнула Триумфия, поежившись. Ей было холодно. К ночи появился какой-то освежающий ветерок с моря, насыщенный йодом и еще чем-то терпким. — Хочешь, я провожу тебя? — галантно предложил ей Тин, храбро оттопырив свой чубчик. — Какой любезный! Кстати, как там поживает твоя русалка? — язвительным полушепотом произнесла она, и Тин сразу поник. После бала Дельфина всячески игнорировала своего страстного поклонника, словно того и вовсе не существовало. А в походе прекрасная дева вообще всех сторонилась и была все время в своих мыслях. — Следуйте за тренером. На каждую группу по три палатки, — устало сообщил профессор Каучук, поднимаясь с места. При этом он подозрительно покосился в сторону Артура, и тот невольно поежился. Опять этот странный профессор наблюдает за ним, словно взвешивает каждый его шаг. Теперь, когда он с ними в лагере, Артур не мог оставаться спокойным ни на секунду. Ребята засуетились, хотя не все еще хотели спать. После сегодняшних волнений сон как-то отступил на задний план, поэтому некоторые остались сидеть возле костра, наблюдая за догорающими поленьями, которые в скором времени обещали превратиться в обугленные головешки. Артур не торопился участвовать во всеобщей суете лагеря. Ему хотелось еще на мгновение задержаться тут, перед костром… В нем сейчас играла жажда путешествий. Несмотря на страшную историю о неудавшейся экспедиции, ему очень хотелось разгадать ее судьбу. Те люди нашли что-то, выходящее за рамки повседневного и привычного. Что бы это могло быть? И все же какой храбростью обладали те путешественники, рискнувшие отправиться в путь пешком, не на единорогах, втроем! Они нарушили все запреты, все правила города Беру, где каждый с ужасом думал о хождении по земле и обо всём, что на ней находится. Артур засмотрелся на костер. Все-таки что может быть прекраснее угольков, дающих тепло, и звезд, заменяющих свет? Только настоящий свет, исходивший от добрых людей… А еще, конечно, прекрасные глаза Дианы, в которых сейчас огоньками отражались пылающие искорки. Артур сидел поодаль от нее и любовался ею втайне, так, чтобы она не заметила. Антуан присел рядом с ним. — Не против? — зачем-то спросил он. Артур кивнул. — Диана, она… — смущенно начал Антуан, — очень красивая девушка. Тебе очень повезет, приятель, если она будет твоей. Артур улыбнулся, но ничего не сказал. — Я… в общем-то хотел поговорить с тобой. О сегодняшнем дне. Странным он выдался, не правда ли? — Странный, потому что мы потерялись? — спросил Артур. — Да, — ответил Антуан и чуть понизил голос. — Ты не задумывался о том, как можно было ошибиться в показаниях стампоса? — Почему ты думаешь, что именно ребята ошиблись? — произнес Артур, всегда готовый защищать своего друга Тина. — По-моему, как выяснилось, растение неправильно показывало путь? Антуан скептически покачал головой. — Я наблюдал за стампосом, пока мы летели на единорогах в Хвойную долину, его показания абсолютно точны и верны. Не хочу никого обвинять, но… Это целиком и полностью вина проводников, что мы заблудились. И Триумфии, которая тоже почему-то не смогла с ним справиться. Видно, ее знаний все же недостаточно, здесь нужна практика… Понимаешь, о чем я? — Не думаю, что ребята могли ошибиться, — твердо ответил Артур, не в силах вообразить, что все четверо оказались неспособны понять, куда показывают лепестки. Это же просто глупо, в конце концов. Мечтательный Тин еще мог ошибиться, но не сразу же все вместе! Тем более всезнающая Триумфия, которая разбиралась во всем больше самих преподавателей. — Но это не самое странное, — совсем тихо произнес Антуан и еще больше помрачнел. — Я расскажу тебе все, как есть, так как ты стал мне самым близким другом. Твоя рука, что держала меня над пропастью… Говорят же в Беру, «друзья проверяются самой тонкой веткой». Так вот, у меня, оказывается, есть друг, о котором я даже не подозревал. Я никогда этого не забуду, поверь! — Антуан неловко запнулся и помолчал немного. Артур тоже не знал, что сказать. Мальчик никогда не умел отвечать на благодарности, ему всегда было неловко. В голову ему некстати пришла известная беруанская пословица, как-то произнесенная Тином: «Коль друга своего нашел на ветке, не меняй его впредь на монетки». Антуан продолжил: — Так вот моя история. Знаешь, со мной никогда не происходило ничего необыкновенного. И я был этому вполне рад, так как не стремился ни к чему подобному. Но в Троссард-Холле… Все пошло наперекосяк. — Что ты имеешь в виду? — с большим интересом спросил Артур. — Понимаешь, за мной следят. — Что? — удивился мальчик, внимательно всматриваясь в голубые водянистые глаза своего нового друга. — Да. Это началось еще до бала. Мне стало казаться, что я… Словно нахожусь под пристальным наблюдением. У меня уже какая-то мания появилась. Мне даже кажется, что здесь, в этой долине, на меня кто-то смотрит… Артур кивнул головой, вполне понимая чувства Антуана. Он и сам на себе испытал нечто подобное в стенах Троссард-Холла. Осознание того, что за тобой следят, было первым чувством, которое Артур ощутил в школе. — Сейчас здесь точно никого нет, — немного неуверенно сказал Артур. — Иначе единороги подняли бы тревогу, они все чувствуют на подсознании. — Да, никого нет, — эхом повторил Антуан, — кроме нас самих. Когда я шел по скалам, держась за твои плечи… Артур, я почувствовал что-то… То ли толчок, то ли… А может, и не толчок вовсе, а все это происходило в моей голове. Мне вдруг отчетливо показалось, что я непременно должен оступиться и упасть. Бредовая мысль, не правда ли? Как только она пришла мне в голову, земля вдруг стала уходить из-под моих ног! — Почему ты думаешь, что за тобой следили? — спросил Артур, мысли которого лихорадочно забегали. Выяснились некоторые подробности и, несомненно, важные. Выходит, странности происходят не только с ним? Или это все просто совпадения? — Все началось с пустячного дела… — начал Антуан и вдруг запнулся, зардевшись. — Незадолго до бала мы с Розой… Ну… Хотели погулять вечером. А она мне все твердила: «Хочу сходить на половину Львов и Лекарей, там, мол, романтичнее». Не знаю уж, почему она для свидания выбрала место недалеко от вашего спального домика… Впрочем, не так уж это и важно. Мы договорились встретиться подальше от главной улицы и «Билли Блейка». Там ведь вечно гвалт стоит. Ближе к вечеру я ждал ее в условленном месте. Никого вокруг не было. Ваши еще не вернулись с ужина. Тишина, что и птиц не слышно, деревья великорослые… Я еще подумал, что лучшего места для встречи с девушкой не придумаешь. И вдруг у меня появилось странное чувство. Будто бы я не один, и за мной кто-то наблюдает. Я осмотрелся, но никого не приметил. Потом я услышал шаги; тогда еще все было белым-бело, и я как сейчас помню это странное, робкое поскрипывание свежевыпавшего снега. Мне подумалось, что это Роза хочет пошутить и испугать меня. Я крикнул, что узнал ее, и неожиданности не выйдет. Мне никто не ответил. Шаги смолкли, но я ощущал чье-то близкое присутствие… В какой-то момент мне и вправду стало немного страшно. А потом прибежала Роза. И я почти забыл об этой истории, думая, что это наверняка были единороги, которые прогуливались неподалеку, совершая свой ежедневный променад. Почти забыл. С тех пор меня не покидало наваждение, что каждый мой шаг оценивается кем-то… Я ежеминутно ждал опасности. Почему-то уже тогда стало казаться, что мне грозит беда… Возможно, я совсем спятил. Но сегодняшнее событие, увы, только подтвердило мои опасения. Мы заблудились и сбились с пути, что, заметь, странно, если не сказать абсурдно… Потом на ровном месте я чуть не свалился в пропасть, за минуту до этого ощутив, что должен упасть… Сейчас у меня даже такое чувство, что весь этот поход затевался только для того, чтобы… Словом, для того чтобы я упал. — Не говори глупости! Не исключено, что тебе просто показалось… Мы шли вдоль пропасти, немудрено, что ты оступился! — прервал его Артур. — Я не знаю. Никто же больше не оступился. А я всегда перед тем, как продвинуться вперед, сначала ногой проверял камни, не осыпаются ли они? И вдруг эта странная мысль в голове… Может, конечно, это из-за того, что последнее время я и так весь на нервах. Вроде не происходило ничего примечательного, все шло своим чередом, как вдруг… Это чувство постоянной опасности, будто я неожиданно стал параноиком. Я теперь даже не могу заснуть спокойно, мне постоянно мерещатся всякие ужасы. И еще… Честно сказать, я всегда гордился своей обыкновенной, понятной жизнью… Про тебя же я всегда думал, что ты выскочка и гордец. Свалился нам на голову, как птичий помет (прости меня за эти слова!), и летаешь тут на своем персональном единороге… И слава про тебя по всей школе ходит. Я, например, всегда был доволен тем, что меня сюда пропихнули родители, уплатив при этом кругленькую сумму, что я живу в престижном Беру, а не в забытой всеми деревне на краю света, что я никогда не падал с единорога… Но только сейчас я понял — все, что с тобой происходило… Ты вряд ли мог на это сколь-нибудь повлиять. Просто это имело место быть вне зависимости от твоей воли. Так же сейчас и со мной. Я понимаю, что выбиваюсь из своей нормальной, обыденной жизни. И несмотря на мое огромное желание к ней вернуться, я знаю, как раньше уже не будет. Артур улыбнулся честности Антуана. Вот уж никогда бы он не подумал, что этот задира и хвастун может говорить так искренне и серьезно. В свою очередь, мальчик рассказал ему вкратце то, что с ним происходило, начиная с происшествия возле спального домика. Антуан широко раскрыл глаза. — Так вот что это был за крик! А мы тогда гадали, не зная… Но что все это… Я не понимаю… — Возможно, мы с тобой связаны как-то всей этой историей… Но это ни на секунду не приближает к разгадке. Тан, попробуй вспомнить… Тогда, в лесу, когда ты ждал Розу… Ты точно никого не смог разглядеть? — Господа, вы идете спать или мне вас на себе тащить? — Над ребятами послышался хрипловатый голос армута. Антуан и Артур уныло переглянулись и неохотно встали с места. Диана тоже приблизилась к ним. — Такое ощущение, что тут все заколдовано, и может произойти все, что угодно, — тихо сказала она, и при ее словах Антуан Ричи вздрогнул всем телом. — Не сегодня, — твердо ответил Артур, покосившись на своего скорчившегося от страха приятеля. — Да, дорогие. Сегодня вы пойдете спать, — с насмешкой заметил Даг де Вайт. — Артур и Диана — вас проводит Дельфина, а вы, Антуан, пойдете за мной, — добавил он и положил руку мальчику на плечо. Тот кивнул и уныло поплелся за тренером, даже не обернувшись. Глава 24. Или «Одним глазом спи, а другим стереги» Жутковатая история про затерянную экспедицию никоим образом не помешала ребятам славно отдохнуть. Тем более, что утро в сосновом лесу было прекрасным. Несмотря даже на то, что первым о его приходе оповестили комары, которые набивались в палатки и немилосердно кусали своих жертв, искренне наслаждаясь нежданным обильным завтраком. Ко всеобщему облегчению, отвратительные насекомые свирепствовали недолго — веселое солнышко прогнало их прочь. Влажная от утренней росы земля постепенно прогревалась, обещая ближе к полудню стать настоящей жаровней. Комары разбудили ребят достаточно рано, так что никого не пришлось тормошить и вытаскивать за пятки из палаток. Артур проснулся не из-за насекомых; чья-то нога упиралась ему в нос, и спросонья мальчик не сразу понял, что происходит. А потом он увидел Треверса, занявшего половину палатки и сместившего остальных на самый край матраса. Как ни в чем не бывало, толстячок раскинул свои пухленькие ножки во все стороны и сейчас блаженно посапывал, даже не представляя, какие пакостные чувства одолевают его уже проснувшегося друга. Триумфия и Диана, равно как и другие девочки, оказывается, давно встали и, суетясь, помогали Мидию Варелли приготовить завтрак. Прославленный кулинар стоял возле костра и критически поглядывал на своих учениц, пытавшихся перемолоть короедов в деревянных ступках. «Порошок должен быть мягче пуха и нежнее бархата! А для этого, прошу вас великодушно, пользуйтесь подобающими инструментами!» — предостерегающе заявил он, когда увидел, что Милли Троуд начала давить короедов пальцами. — У нас на завтрак, м-м… короедный порошок? — поинтересовался Артур, который уже подошел к костру и с непроизвольным отвращением наблюдал за приготовлением еды. Мидий Варелли чуть высокомерно ответил ему: — Это для пресных лепешек. — А-а. Конечно. Для лепешек. Я так и думал, — протянул Артур, про себя точно решив, что к этим лепешкам он не притронется, даже если это будет последняя еда во всем Королевстве. Неожиданно к ним приблизился Даг де Вайт. Взяв у Милли Троуд ступку, он пальцем выковырял из нее порошок и незамедлительно съел его. — Суховато, — недовольно пробрюзжал он и отошел в сторону. — В сыром виде… — покачал головой Мидий Варелли, явно не одобряя действий своего коллеги. — Как вы себя чувствуете? — спросил он у него, и неспроста. Этим утром Даг де Вайт и впрямь выглядел не самым лучшим образом. И если обычно приветливая улыбка, довольно часто появлявшаяся на лице профессора по едингболу, еще как-то сглаживала некоторые резкие черты его армутской внешности, то сейчас ее отсутствие ужасно портило благообразного преподавателя, отчетливо выделяя все недостатки и изъяны, которые, впрочем, присущи многим жителям степей. Нос казался слишком большим, чуть заостренным книзу, сродни клюву ястреба, подбородок был острым как отточенное лезвие ножа, а зеленые, огромные глаза его — вроде бы несомненное украшение любой внешности — покоились в припухших веках, будто бы на черных подушках, и поглядывали оттуда плотоядно и алчно, придавая лицу профессора диковатый вид. Утренний бриз с моря разметал его темные, едва расчесанные, волосы по плечам, придавая им сходство с гривой дикого животного. Они постоянно падали ему на глаза, чем, вероятно, необычайно раздражали их обладателя, который то и дело устремлял хищные взгляды в сторону бутылки винотеля. Наблюдая за армутом, Артуру вдруг стало не по себе. Ему живо вспомнился страх, который он испытал, столкнувшись ночью с неизвестным мужчиной возле спального домика морских львов. Конечно же, он не разглядел тогда лицо пришельца. Но в фантазиях мальчика оно рисовалось именно таким — с чуть согнутым острым носом, черными волосами и глазами, способными источать злобу. Между тем Мидий Варелли повторил свой вопрос, поскольку армут предпочел его проигнорировать. Даг де Вайт удивленно глянул на кулинара, будто только придя в себя. Потом его рот растянула саркастическая ухмылка. — Мои чувства, как всегда, обострены, — хмыкнул Даг де Вайт, краем глаза посмотрев на Дельфину, которая, в отличие от него, была хороша, как всегда, и ночь, проведенная на жестких матрасах в палатке по соседству с комарами, никоим образом не отразилась на ее внешности. Сирена презрительным взглядом смерила де Вайта и прошла мимо него к костру, всем своим видом показывая, что заговорит с профессором по единологии не ранее, чем тот приведет себя в порядок. Ученики постепенно собрались возле костра, и долина наполнилась приятным гулом ненавязчивых разговоров. Настроение у всех было весьма приподнятое, ведь среди ребят сейчас сидел тот, кто в силу неприятных обстоятельств не мог присутствовать с ними вчера во время их вечерних посиделок. Тод неловко посматривал по сторонам, ощущая, как все взгляды направлены в его сторону. Ребята, затаив дыхание, надеялись услышать его версию произошедшего на берегу Желтого моря. Однако же, к удивлению всех присутствующих, мальчик совершенно не желал рассказывать что-либо. В душе Тода росло какое-то непреодолимое презрение и отвращение ко всем окружавшим его людям, и если раньше этот задира и отъявленный забияка просто свысока смотрел на других, то сейчас он и вовсе ощущал явную неприязнь. После случившегося на море он стал превращаться в мизантропа. Поэтому, когда девчонки разлили всем каши из котла, присыпав остатками короедной пудры, и всучили каждому ложку и миску, он с наслаждением начал есть, понимая, что набитый рот избавит его от необходимости говорить. Учителя заблаговременно предупредили студентов, чтобы те не донимали Тода расспросами, но ребятам все равно было ужасно любопытно. Тем более, что их друг чувствовал себя уже вполне сносно. Его лихорадка прошла, появился аппетит, исчезла ужасная бледность с лица. Словом, он выглядел, как и раньше. Эвридика, молчаливая и спокойная, сидела рядом с братом, охраняя его от окружающего мира. Завтрак оказался не таким обильным, как в стенах их родной школы, и друзья съели все дочиста. Некоторые, вроде вечно голодного Тина, даже облизывали тарелки, искренне сожалея о так скоропостижно закончившейся трапезе. Спустя какой-то час все были готовы к новым испытаниям. На этот раз организатором выступал профессор Каучук. Как и следовало ожидать, педантичный и аккуратный во всем преподаватель провел с ними небольшую, но весьма конструктивную беседу по технике безопасности. Сегодня юным путешественникам предстояло перебраться через реку по канатам на специальных изобретениях энергетиков — «спилях». Они представляли собой жесткие дуги, с прорезанными в них отверстиями, в которые крепились толстые жгуты. Во время переправы ребята должны были держаться за эти жгуты и скатываться по канату, протянутому через реку, как по горке. К поясу каждого привязывалась крепкая веревка на тот случай, если руки нечаянно соскользнут со спилей, либо же кто-то устанет держаться. Сорвавшегося вниз ожидала необыкновенная возможность почувствовать себя птицей — только, увы, без крыльев. Лететь вниз, покуда позволяет веревка, и повиснуть прямо над бурной рекой. В целом безопасно, учитывая также единорогов, готовых подстраховать на любой непредвиденный случай, но в то же время и страшновато. Побеждала в этом испытании команда с наименьшим количеством сорвавшихся вниз. Второе задание также было связано с горной рекой. Торопливо спускалась она со стороны южных гор, огибала лагерь и скрывалась в загадочной еловой зелени. Предыдущие группы, побывавшие в Хвойной долине, прозвали реку «Быстринка». Холодные и прозрачные воды ее стремительно неслись на запад, благополучно минуя острые, покрытые водорослями камни. Где-то она была более мелкой, и перейти ее вброд не составляло никакого труда, где-то, напротив, она углублялась, будто становясь более основательной и какой-то даже солидной.