В потрепанной ночной пижаме, с взлохмаченным со сна чубчиком это был его друг, но в тоже время какое-то странное выражение лица меняло его до неузнаваемости. — Что с тобой? — отчего-то хриплым голосом спросил Артур. Тин не ответил, только губы его раздвинулись в какой-то злой, совсем не тиновской усмешке. Внезапно мальчик сделал резкий выпад вперед и сбил Артура с ног. — Ты спятил? Тин! — крикнул Артур в панике, не понимая, что происходит. На мгновение ему почудилось, что страшный сон продолжается. Тин, с невиданной для него силой, пнул своего приятеля ногой и потянулся за подушкой. Артур сначала не понял, для чего она ему понадобилась. Но когда плотная масса пуха опустилась ему на лицо и начала душить его, не давая вдохнуть, ему вновь представилось Желтое море. Отчаянно Артур оттолкнул Тина от себя и, быстро вскочив, отвесил ему пощечину, чтобы хоть как-то привести в чувство. Тин ойкнул, взявшись за щеку с какой-то детской обидой. — Мне больно! — пожаловался он своим обычным голосом и добавил: — Зачем ты меня ударил? И что это за беспорядок кругом? Вокруг лежали перья, которые каким-то образом вылезли из подушки, одеяло было скомкано и валялось на полу вперемешку с носками и майками. Артур облегченно вздохнул, все еще опасливо поглядывая на Тина. — Ты совсем ничего не помнишь? — уточнил он все же, хотя, впрочем, догадывался каким будет ответ. — Я спал… Как вдруг ты меня ударил… И как я вообще оказался посреди комнаты? — Ты спал? И во сне накинулся на меня и начал душить подушкой? Глаза Тина округлились. — Я… Что я начал делать? — Это произошло после того, как я произнес слова… Я же тебе рассказывал, что слышу голоса, помнишь? И сегодня ночью я тоже их слышал. И решил повторить вслух одну фразу, которая звучала особенно четко. Неожиданно ты вскочил и набросился на меня… — Какие еще голоса, Арч? — все тем же раздраженным, непонимающим голосом спросил Тин, как-то странно косясь на Артура. Этот его взгляд, каковым обычно награждают человека глубоко больного, а отнюдь не здорового, ужасно разозлил Артура. — Ты не веришь мне, да? По-твоему, я все это выдумал, и перья эти тоже по всей комнате я раскидал? — Я проснулся от того, что ты ударил меня… А в руках у тебя была подушка. Я не знаю, что произошло, но я все это время спал. — Тин, я… — начал Артур и замолчал. Ему вдруг показалось бессмысленным что-либо объяснять. Тин не верит ему и вряд ли есть способы убедить его в обратном. Если все это действительно произошло, а не приснилось Артуру, то дело принимало куда более серьезный оборот, чем ему показалось вначале. Те таинственные голоса, которые слышал мальчик исключительно на территории Троссард-Холла, оказывается, несут в себе явную угрозу! — Послушай, Арч… Давай спать? Я не знаю, почему ты слышишь то, чего не слышат другие. Возможно, тебе это просто снится? Даже если это и правда происходит. И связано как-то с твоими… способностями… Я могу это допустить. Но тем не менее, я совершенно не согласен с тем, что мог напасть на тебя посреди ночи и раскидать тут все! Ты мой друг, я бы никогда так не сделал! — миролюбиво сказал Тин, упрямо оставшись, однако, при своем мнении. — Это… и был не ты, — уставшим голосом проговорил Артур. — Твое лицо… Оно изменилось и стало… Жестоким. Ты сделал это бессознательно, я думаю, голоса, которые мне слышатся, провоцируют на подобные действия. Но если честно, то я не имею понятия, кому это могло понадобиться. Тем более в школе. Тин все еще недоверчиво смотрел на своего друга. Однако потом он пожал плечами: — Может, ты и прав… — Может? — взвился Артур. — Нет, я просто так тебе рассказываю сказки на ночь! Если не веришь — так и скажи, но это, по-моему, очень глупо. Хотя отчего-то мне совсем не удивительно. — С этими словами он в сердцах кинул разорванную подушку на кровать Тину и быстрым шагом вышел из комнаты. Вслед за собой он услышал угрюмое бормотание своего друга: — А я думаю, ты слишком сконцентрирован на своей непохожести на других и всяких там гениальных способностях! Единорог твой, кажется, ничего не слышит, хотя он в первую очередь должен быть восприимчивым к таким вещам! Это доказывает то, что тебе все померещилось! Не хочешь в больничное крыло заглянуть, понаблюдаться там с Антуаном на пару? — эти слова Тин договаривал уже захлопнувшейся перед его носом двери. Когда мальчик остался один в темноте, он еще раз с недоумением осмотрел комнату. Действительно, она находилась сейчас в совершеннейшем беспорядке. Как так произошло, что он наговорил сейчас столько ерунды, даже не подумав? Ведь он не хотел ссориться с Артуром… И уж тем более не хотел упоминать Антуана, об участи которого он действительно искренне сожалел. Все еще недоумевая, Тин лег спать, надеясь, что утром все прояснится и встанет на свои места. Не исключено, что и ему все это приснилось, как знать? На следующий день Артур практически не пересекался со своими друзьями. Ему казалось, что раз самый близкий его друг Тин ему не поверил, то нет смысла ничего рассказывать остальным. Триумфия начнет выдумывать какую-нибудь неизвестную науке психологическую болезнь, а Диана… Диана, конечно, поверит, но как она будет волноваться! Поэтому, не желая ни с кем встречаться, Артур ушел из домика Морских львов еще засветло, пока все спали. Ему так и не удалось сомкнуть глаз после всего произошедшего. Помимо этого на душе было скверно — в первый раз за все время он серьезно поссорился со своим лучшим другом. Бесшумно улизнув из домика, Артур первым делом решил наведаться к единорогу, его верному другу. Хотя… Верному ли на самом деле? Сон, в котором мальчика одолевали сомнения, оказался чуть ли ни пророческим! По крайней мере, Артур вдруг стал сомневаться во всем и всех, и чувство это (он осознавал очень четко) могло стать разрушительным для него самого. Баклажанчик уже ждал своего всадника. Единорог был счастлив увидеться с Артуром, однако когда мальчик нерешительно подошел к нему, старательно отводя глаза в сторону, его кустистые брови нахмурились. Отвернувшись от Артура, он медленно побрел вглубь единорожни, откуда сильно пахло сеном и свежими морковками. «Не хочешь поговорить?» — мысленно спросил Артур. «Любовь и сомнения никогда не разговаривают», — спокойно ответил Баклажанчик. «Прости меня… Просто… За последнее время очень много всего произошло, и я… Я не сомневаюсь в тебе, ты мой друг». «Хм… — проворчал Баклажанчик, но все же вернулся к всаднику. — Ты сегодня очень рано». «Ты знаешь, почему». «Знаю. Ты пришел за ответами, не так ли?» «Да», — сказал Артур. «Не уверен, что смогу развеять все твои сомнения, но я постараюсь», — ответил единорог. «Я думаю, что друзья должны быть искренними друг с другом. Да, и кстати, сомнение ведь не всегда плохо? Мудрецы считают его способом познания мира». Баклажанчик внимательно посмотрел в горящие упрямством глаза всадника. «Есть две удобнейшие линии поведения: верить во все, либо же сомневаться во всем. Почему удобнейшие? Они избавляют тебя от необходимости думать. Должны быть вещи, в которых ты обязан быть уверен целиком и полностью, так же, как и вещи, которые непременно нужно ставить под сомнение. Для этого у тебя голова на плечах, и душа в теле». «Да, да, ты прав. Просто я понимаю, что в Троссард-Холле есть люди, в которых я не могу быть полностью уверен. Кто-то ведь навредил Антуану, когда он уже был готов мне что-то рассказать… Кто-то пытался найти меня возле спального домика… Кто-то следит за мной, а я не могу опознать его среди других. И наконец, по неизвестным мне причинам, кто-то использует голоса, которые я постоянно слышу… Замешано ли в этом руководство школы? И если да, то я не вижу в этом ни малейшего смысла». «Истинные причины часто сокрыты от нас, они никогда не лежат на поверхности. Мир, который ты видишь и осязаешь, может оказаться не единственным. А вдруг существуют и другие миры, которые могут пересекаться с нашим? И что, если их населяют неизвестные силы, которые борются между собой за право обладания не только своим, но и другим миром? И все мы, хотим мы этого или нет, вовлечены в эту борьбу. Нам остается лишь чаще обращаться к своему сердцу и совести, чтобы не оказаться ненароком на стороне зла». «А что думаешь по этому поводу ты?» — напрямую спросил Артур у единорога. «Голосов я не слышу. Быть может, это связано с тем, что у меня слишком сильная связь с тобой, и она мешает мне различить какие-либо другие источники энергии… Точные причины всего происходящего мне неведомы. Но, как я и говорил тебе ранее, присутствие зла я все же ощущаю». «Что тебе известно про Желтое море?» Единорог на секунду замялся, но потом все же ответил: «Море это — самое древнейшее из всех… Когда-то цвет его немногим отличался от других водных источников, и в нем водилась рыба и всевозможная растительность. В те давние времена шла кровопролитная война, в которой сражались все живые существа. И мы, единороги, тоже участвовали в ней. Дабы одержать победу, не прибегая к истреблению нашего врага, мы заключили союз с морским владыкой, который помог нам заточить зло в водах этого моря, и оно с тех пор и приобрело свой желтый оттенок». «А кто был этот враг?» «Я о них уже упоминал. Это Тени… Существа, стремившиеся уничтожить, извратить, подчинить все живое своей воле — вот то, чего они всегда страстно желали. Оказавшись в ловушке под толщей воды, Тени стали безопаснее, но не настолько, чтобы забыть об их существовании. Им все же удалось найти свой путь на землю — они могут вселяться в черствые и наполненные злом сердца людей. Но только человеку дано право выбора своей сущности — дарить миру свет, либо же накрыть его тенью мрака. Однако в силу того, что сейчас единороги стараются не вмешиваться в естественный ход событий, я не могу рассказать тебе больше, как бы мне этого ни хотелось. Мы не можем открыто помогать людям, поскольку вам дана свобода выбора, и вы самостоятельно должны решать, на чьей стороне быть. Велика вероятность, что, увидев силу единорогов, все народы будут нам поклоняться и преподносить дары. Мы не желаем этого». «В нашем городе единорогам поклонялись, — задумчиво сказал Артур. — Просто потому, что вы не похожи на других животных и летаете высоко в небе». «Смысл не в том…» — загадочно сказал единорог. Потом он отступил от всадника и устремился вглубь своего жилища. Когда Артур уже оставил надежду услышать еще хоть слово от своего мудрого друга, Баклажанчик произнес мысленно: «Остерегайся моря. Бойся не заходить в него, но бойся, чтобы оно не вошло в тебя». Артур пошел обратно к замку, вооруженный этой единственной фразой Баклажанчика, которая потом надолго запечатлелась в его сердце. Сейчас же душу мальчика грызли сомнения, и каждый раз, когда он пытался разобраться в себе, они всплывали перед ним, желтые, жирные, будто пузыри в кипящем масле. От них было тошно. Мальчик никак не мог уцепиться за твердый берег, все ему представлялось неустойчивым, неправильным. С одной стороны, он чувствовал своего единорога как самого себя, любил его, но с другой… Глава 26. Или Неожиданная глава День проходил самым незаметнейшим образом; он серой мышью пробирался по темным неприметным закоулкам спального городка, олицетворяя промозглую погоду полузня. Артур так и не встречался с Тином — случайно или, быть может, неспроста. По крайней мере, особого желания видеть своего друга он не испытывал. Диана с Триумфией еще утром скрылись в стенах замка, и у мальчика было смутное подозрение, что они, соскучившись по учебе, решили посетить библиотеку. Днем Артур мельком виделся с Тодом, который стал подозрительно себя вести после поездки. А что, если те существа, о которых говорил единорог, могли каким-то образом войти в него? И Деджери был прав, думая, что Тод является в какой-то степени замешанным в том, что произошло с Антуаном. А Даниел просто пытается оправдать своего друга, всячески его выгораживая. Возможно ли это? Иначе как объяснить тот факт, что Тод избегает общения, а когда что-то у него спрашиваешь, он непременно смотрит в пол, словно боится встретиться глазами? После обеда Артур направился в библиотеку. Он хотел заглянуть в ту самую книгу, где они с Тином видели странное послание профессора Каучука. Мальчик надеялся найти новые записи, которые прольют свет на происходящие события. «Встретимся сегодня на восточной стороне у входа в лесной лабиринт, как стемнеет» — гласило очередное сообщение, начертанное в учебнике. Артур незаметно отложил книгу. Обрадованный тем, что вовремя прочитал послание, мальчик заторопился выйти из замка. Теперь, возможно, ему удастся увидеть заговорщиков воочию и даже, если особенно повезет, подслушать их разговор. В восточной части Троссард-Холла находились спальные домики Лекарей. Там же вход в лесной лабиринт был наиболее густым и неприветливым, и именно к Лекарям заглядывали в гости лесные звери: один раз там видели низкорослую лису, в другой — олененка. Животные нисколечко не боялись людей: никогда не ведавшие охотничьего лука, либо же капкана, они смело прогуливались мимо красивых домиков в надежде отыскать хоть что-то съедобное. Как стемнело, следуя записи в книге, Артур обогнул шумное заведение Блейка и пошел по улице Грибной, которая прямиком вела к спальному домику цветиков-первокурсников, стоявшему на границе маленького мира студентов и леса, казавшегося бескрайним. Здесь царила тишина; пахло соснами и терпкой смолой. Уютные бревенчатые шале со всех сторон были окружены деревьями, которые протягивали ветви-руки к домикам, словно пытаясь их обнять и защитить от всех бед. В небольших аккуратных огородиках уже что-то робко зеленело, будто бы назло смрадню, и в будущем обещало распуститься в прекрасные бутоны. Артур намеренно пошел к опушке леса, подальше от стана Лекарей. По его разумению, профессор должен был удалиться от спальных домиков, насколько это возможно, чтобы не быть замеченным студентами. Здесь, где начинались дремучие заросли, скрывавшие долину, Артур и должен был увидеть Каучука со своим напарником. Или напарницей. Время тайной встречи было выбрано на редкость удачно — Лекари в настоящий момент веселились с Энергетиками в заведении Блейка, а у единорогов-охранников обычно к вечеру пополнялись ведра с морковками, так что они всецело были заняты скорее охраной своей пищи, а уж никак не территории Троссард-Холла. В лесу изредка перекликались сонные севухи — ночные птицы, которые днем спят и набираются сил, а как только солнце начинает исчезать в небе, они пробуждаются и отправляются на охоту. Было что-то мрачное в их стонущих криках, словно знамение какой-то подступающей беды. Небо стремительно заволакивалось темнотой. Артур задумался об их преподавателе по перемещениям — Суноири Каучуке. Профессор вроде бы и не сделал ничего такого, что могло напрямую навести на него хоть малейшее подозрение, но сам по себе был очень подозрительным. Вряд ли он имел какое-то отношение к произошедшему с Антуаном, так как все время находился с ребятами возле костра. Однако вспоминая его неискренний взгляд из-под оправы круглых очков, мальчик поневоле начинал приписывать ему в вину то, чего, возможно, Каучук никогда не делал. Странным и сомнительным в профессоре казалось все, начиная от его замысловатого имени — «Суноири». Совсем, к слову, не беруанского происхождения, скорее, что-то восточное, если не сказать армутское, слышалось в нем. Вдруг неподалеку раздались острожные шаги. Артур не прогадал с местом. Он спрятался за дерево и притих, навострив уши. — Я не сомневался, что ты придешь, Артур, — прозвучал уверенный голос профессора по перемещениям. Преподаватель, всегда обращавшийся к своим студентам на «вы», по какой-то причине оставил всю свою вежливость, предпочтя ей фамильярность. Юноша, помедлив, вышел из своего укрытия. Скрываться было глупо, а бежать — тем более. — Откуда вы узнали, что я буду здесь? — Очень просто. Послания в книге я писал для тебя. Как только заметил, что ты следишь за мной. — Я… — протянул изумленный Артур, отступая назад. Он все еще не совсем осознавал происходящее. Получается, никакого напарника не существовало и в помине!