С невероятными усилиями узники пещеры продолжили свое тяжелое восхождение. Порою им удавалось найти в гладкой стене отверстие, похожее на ступеньку, и тогда подниматься было легче. Тем временем под ними опять послышался грохот падающих камней. — Они опомнились и решили вернуться за своей добычей… — усмехнулся Ирионус. — Они не смогут сюда залезть? — спросил Артур обеспокоенно. — Нет, они не полезут сюда, так как не поместятся, да и потом, это не их, если так можно выразиться, слой обитания. Здесь для каждой твари свой уровень. — Откуда ты все знаешь, отец? Что это за пещера? — Я расскажу тебе, но только тогда, когда мы поднимемся. Затем они еще долго шли. Казалось, их мучительное восхождение длилось уже несколько часов, а помещение с озером было еще далеко. Но вот, наконец, путники очутились в том самом месте, из которого Артур начал свой путь. Озеро посреди пещеры было все также неподвижно, и мрачная тишина вкупе с безмолвием царили здесь безраздельно, словно даже не подозревая о трагедии, что чуть было не разыгралась уровнем ниже. — Ты попал сюда? — спросил Ирионус, практически ползком подбираясь к берегу озера. — Я пришел оттуда. — Согласно кивнул Артур в сторону заросшего сталактитами входа. — А вот я оказался совсем в другом месте, тебе еще повезло, — невесело усмехнулся его отец, смывая с рук красноватую слизь. Они без сил свалились у озера; им обоим надо было отдохнуть от пережитых испытаний. — Значит, свитка здесь нет? — с грустным смешком спросил Артур. — Судя по всему — нет. Враг отправил нас сюда, чтобы убрать со своего пути. Это ловушка. Расскажу тебе немного об этом месте, чтобы ты понял, где мы оказались. Изначально подобные пещеры создавали единороги. Несмотря на то, что они по своей природе светлые существа и им чуждо зло, иногда среди них появлялись те, которые умышленно сходили с пути добра. Для того, чтобы они не могли никому навредить, их помещали в такого рода пещерах. Это тюрьмы, где не действует естествознательство и вообще любая другая сила. Преступников сажали на самое дно, откуда они веками пытались подняться наверх. Но так как выхода здесь нет и сверху просто купол, то идти куда-то бессмысленно. Как только пленные единороги понимали эту истину, они прекращали восхождение и оставались на определенных уровнях, где продолжали существовать, питаясь мхом. Со временем они изменялись и те, кого мы имели несчастье повстречать… Да, мой мальчик, когда-то эти существа были единорогами. Но чем глубже они выбирали свое пристанище, тем сильнее видоизменялась их форма. Поэтому никому не пожелаю оказаться на самом дне этой пещеры. Тебе очень повезло, что ты попал именно сюда, хотя я и не могу с уверенностью сказать, что тут безопасно. Возможно, тут тоже есть кто-то… — Ирионус замолчал, с опаской посмотрев на озеро. Сейчас оно выглядело спокойным и необитаемым, что не исключало, однако, вероятность присутствия в его водах смертоносных чудовищ. — Впрочем, что бояться каких-то тварей? Без воды и еды мы тоже долго не протянем, — резонно заметил профессор. — Мне кажется, я здесь уже целую вечность! — признался Артур. Путники замолчали; каждый задумался о чем-то своем. — Если даже единороги не могут отсюда выбраться, то почему я смог создать огонь? — спросил мальчик у отца. — Судя по всему, этой пещере уже много лет. Сила ее ослабла и уже не так действует, как раньше. Притом в случае с единорогами, тут, по моему мнению, другая история. Однажды встав на пути зла и оказавшись здесь, они в конечном итоге чувствуют себя вполне комфортно. Вечный мрак окружает их, свет не колет глаз, а осуждение не затрагивает сердец. Эти существа получили возможность спокойно жить в своем мире и вымещать злобу друг на друге. Мне кажется, они и не стараются уйти отсюда. Но, впрочем, это только догадки. Я знаю о подобных пещерах от моего учителя, Вингардио, который одно время был очень близок с единорогами. Он мне поведал однажды об этих древних местах, древних — так как в строительстве новых не было нужды, ведь раскол поразил крылатых созданий только единожды. Уже давно не было такого, чтобы единорог оказался здесь. Хотя, возможно, все могло измениться за столько лет, — ответил Ирионус и спросил у Артура: — Кстати, у тебя случайно не найдется с собой какой-нибудь еды? Артур огорченно пожал плечами. Остатки пирога он уже доел. — Что ж, — сказал Ирионус, — тогда умоюсь еще раз соленой водичкой. — С этими словами он зашел в воду по колено и с удовольствием начал умываться. Казалось, озеро придает ему сил. Затем мужчина посмотрел на своего сына. — Ты знаешь, как бы странно это ни звучало, но я скучаю по Вингардио. Он был действительно неплохим человеком и моим близким другом до того, как жажда власти охватила его. Вингардио часто учил и наставлял меня. Я очень хорошо помню каждый из его рассказов. — Что он рассказывал? — с интересом спросил Артур. — Например, однажды он поведал мне притчу о человеке, который потерял свое истинное сокровище. В этой истории тоже есть озеро. Именно поэтому она мне сейчас припомнилась… Итак, жил один человек, и было у него истинное сокровище. Мужчина не осознавал вполне своего дара, так как оно было с ним с самого его рождения. Поэтому он его особо не ценил и небрежно носил в кармане рубахи. Однажды, в очень жаркий день, мужчина решил искупаться в озере. Стянув с себя рубаху, он кинул ее на землю и ушел плавать. Вволю накупавшись, человек вернулся на берег и натянул рубаху. Каким же было его удивление, когда он не обнаружил в кармане своего сокровища! Вначале мужчина не особенно волновался, так как знал, что в любом случае найдет его. Он внимательно осмотрел все вокруг — но так ничего и не нашел. Тогда ему пришло в голову, что сокровище могло случайно упасть в озеро — найти его в мутных водах уже было гораздо сложнее, чем на земле. Но пловца это не смутило. Он кинулся в воду и стал нырять на глубину. Опять ничего. Человек не заметил, как провел весь день в воде. Вечером ему пришлось возвратиться домой. Всю ночь он не спал, ворочался на кровати и все думал о том, что потерял. Наутро мужчина понял, что потерянное было бесценным, но случившегося уже не изменишь. Он опять пошел на озеро и провел там весь день. Но снова безрезультатно. Бедняга настолько отчаялся, что уже не знал, в каком направлении плыть, куда двигаться. И лишь единственная мысль звучала в его голове — надо найти потерянное. И он искал. Иной раз проходил мимо путник и спрашивал с интересом, что же в таком грязноватом озерце можно искать. И тогда человек разъяснял прохожему, что, дескать, было у него истинное сокровище, да пропало. Затем он просил путников помочь ему с поисками, однако напрасно. Прохожие лишь смеялись и не верили ему. Они говорили — опиши нам точно, как оно выглядело, добавь весу своим россказням, иначе как мы будем его искать? Но бедняга только пожимал плечами. Как можно описать его сокровище? А злые языки издевались: «Как же ты не помнишь, чем ты так дорожил? Верно, ты врешь нам?» Человек же простодушно начинал вспоминать. Действительно, каким же оно было? Когда мужчина держал его в кармане своей рубахи, то считал его как будто бы частью себя. И не задумывался даже никогда о том, как оно выглядит. Лежит себе и лежит, мое и мое. Но теперь он пытался найти что-то, его характеризующее. «Ну, оно как любовь. Такое же чистое, прекрасное, возвышенное…» — начинал говорить человек, но его уже никто не слушал. Кто станет слушать о чем-то умозрительном и нематериальном? Вот если б сказал мужик, что оно похоже на золотую монету, так сразу бы и желающие помочь сыскались. А так непонятно — вроде найди то, незнамо что. А награда какова? В общем, не встретил человек себе помощников. Впоследствии он ушел от озера, но так и не оставил поисков. Во время странствий всем встречным человек рассказывал о своем сокровище, и оказалось, что он не одинок — многие люди так же потеряли свое сокровище и пытались его найти. Эти люди стали его семьей, и со временем они поняли, что ищут одно и то же. И видели они в поисках этих смысл своей жизни. Вера в то, что их сокровище где-то рядом, поддерживала их все это время. Однажды человек умер… Вот так. — Ирионус замолчал, задумчиво глядя на дно озера. — И все? — с недоумением спросил Артур у отца. Ирионус только загадочно улыбнулся. — … и нашел его. Свое истинное сокровище. Не зря же он всю жизнь провел в его поисках. — Я не совсем… — начал Артур, но прервался. Ему почудился какой-то странный звук. — Отец, ты слышал? Ирионус подошел к сыну, лицо его напряглось. Двое путников в страхе посмотрели вокруг. — Это от воды! — сказал мальчик и указал вдаль. И действительно, гладь озера покрылась мелкой рябью. Вода красиво засеребрилась, желтые огоньки замигали в ней. — Быстро отойди от берега! — в волнении вскрикнул Ирионус и с силой толкнул Артура ближе к пещерам. И вовремя. Огромная волна всколыхнулась будто живая, поднялась на высоту и с шумом обрушилась на берег, как если бы там на глубине какое-то неведомое существо породило ее и выпустило на свободу в желании утопить незваных гостей. — Бежим, тут небезопасно! — вскричал Ирионус и кинулся к спасительным пещерам. Теперь не было времени выбирать, беглецы выбрали ту, что находилась ближе к ним по расстоянию. Вода, казалось, поднималась с огромной скоростью — еще немного, и весь оркестровый зал исчезнет в ее зеленоватой пучине. Однако же темный туннель подарил путникам спасение, так как он вел вверх, а не вниз. Вода из озера теперь не смогла бы им навредить. Артур и Ирионус бежали вперед без оглядки, даже не увидев, какое существо в озере пыталось заманить их в свои чертоги. Впрочем, особого желания его видеть они и не испытывали. Спустя какое-то время бежать стало сложнее, так как лаз круто забирал наверх. Приходилось вползать на большие камни, помогая друг другу. В какой-то момент Артур остановился, поняв, что не может дальше идти. Единственное, что ему хотелось сделать — это упасть и забыться. Ирионус старался держаться, однако усталость, нервное истощение и рана давали о себе знать. Он шел, шатаясь, и в теле его уже не было прежней силы. — Мы должны отдохнуть… — наконец проговорил профессор, когда они с трудом вползли на очередной склизкий камень. — Впереди ровная дорога! — уставшим голосом пробормотал Артур. Он хотел придать своим словам толику энтузиазма, но едва ли у него это получилось. — Что ж, мы преодолели подъем. Теперь нам будет легче идти. Только отдохнем… — сказал профессор, поудобнее устраиваясь на камне. Сравнительно комфортно расположившись, он тут же закрыл глаза. Артур тоже последовал его примеру, но сон был тревожным и походил скорее на забытье. Мальчик видел Троссард-Холл таким, какой он был ранее — покинутые развалины. Ему представлялись страшные животные, которые гнались за ним по лесному лабиринту. И опять вода. Вода была самым страшным из его кошмаров. Мальчик очнулся, нервно стуча зубами. Оказалось, что Ирионус уже не спит. Мужчина сидел, прислонившись к влажной стене пещеры, глаза его отстраненно смотрели вперед. Именно в этот момент, в зеленом отблеске сталагмитов, Артур вдруг уловил некое сходство черт лица Ирионуса с его собственными. Он действительно был похож на своего отца. И несмотря на усталость и заметные морщины, делавшие лицо профессора старше своего возраста, он казался мальчику сейчас таким родным и близким. Перед ним находился человек, который знал и любил его мать. Тот, кто всегда, пусть даже незримо, защищал его жизнь с самого рождения… Тот, кто бесконечно мудрее, но при этом гораздо доступнее, чем любой из мудрецов. Тот, кто является стержнем семьи, ее основанием, хранителем, и без которого само ее существование можно было поставить под сомнение. Ирионус заметил, что Артур проснулся и тепло улыбнулся ему. И, надо отметить, сейчас мальчику уже не казалось, что профессор улыбается неискренне. — Как ты познакомился с Вингардио? — спросил Артур. Мальчику хотелось знать больше подробностей жизни его отца. — Скорее это он познакомился со мной. Так бывает, что в определенные моменты жизни нам отнюдь не случайно встречаются люди, которые могут изменить все наше мировоззрение и жизненный уклад… Я был единственным ребенком в семье, что, признаться честно, меня основательно испортило. Мне казалось, что весь мир существует и функционирует исключительно для меня. Мои родители были вполне зажиточными беруанцами, наш гнездим располагался на одной из самых высоких веток, и я никогда ни в чем не нуждался. Науки и ученья давались мне легко; возможно, я весьма преуспел бы в лекарском деле и стал бы знаменитым врачевателем. Однако на тот момент я не видел смысла в этой профессии, ибо, чтобы быть хорошим лекарем, надо уметь любить людей, а я любил, увы, только себя. Потом, однако, произошло то, что изменило мою жизнь. Моя мать покинула нас, будучи очень молодой, от неизвестной тогда болезни. Горе мое было тяжело, муки совести терзали меня. Мне казалось, что, если бы я хоть чуть-чуть любил кого-то, кроме себя, все могло бы быть совсем иначе. Наши друзья отошли от нас — я чувствовал, что они осуждают отца. Им все казалось, что он недостаточно горевал, но что они знали! Он держался только из-за меня, я это понимал очень хорошо. Впоследствии мой отец разорился, и нам пришлось оставить Беру и скитаться по равнине. Чем больше я задумывался о произошедшем, тем более несправедливой и бессмысленной казалась мне жизнь. Я не понимал, зачем вообще жить, если в один неизвестный момент придет конец всем нашим начинаниям? Однажды мы с отцом остановились в лесу, чтобы передохнуть, как вдруг увидели человека, спускающегося к нам на единороге. И так это было удивительно — ведь я никогда прежде не видел этих животных. Всадник обратился к нам. Он спрашивал, желаем ли мы изменить свою жизнь. «Зачем? — спросил тогда я. — Зачем что-то менять, когда смерть все равно уничтожит наши планы?» Вингардио не ответил мне, но посадил нас на своего единорога. Мы долго летели и, наконец, оказались в удивительном месте. Сказочный город в необъятной долине, вечно освещенной солнцем, несмотря на то, что вне его стен бушевали холода. Мы спустились на небольшой холм, откуда можно было хорошо разглядеть это таинственное поселение. «Не правда ли, он прекрасен?» — спросил всадник, а мы только завороженно кивали головами, не в силах что-либо произнести. Я думал, что нет на свете города прекраснее Беру, но я ошибался. Внизу на поле играли дети, и была среди них девушка, которая следила за ними. Внешностью и станом она походила на армутов — жителей степей, которые были довольно редкими гостями в Беру. Стоит ли говорить о том, что незнакомка сразу же пленила мое сердце, как только я ее увидел? Да, мой мальчик, то была твоя мать — Иоанта. И даже не красота девушки поразила меня, но скорее та радость, которая светилась во всем ее существе. Она была приблизительно моего возраста, но я, в сравнении с ней показался себе уже дряхлым стариком. Вингардио заметил мой взгляд и сказал: «Видишь, какая она счастливая. А ведь ей скоро суждено умереть. Она тяжело больна и знает об этом». Мы с отцом были в дикой растерянности. Мне было ужасно жаль столь юное, прекрасное существо, однако еще больше меня волновало то, что девушка была беспечна, словно пятилетний ребенок. Неужели ее не пугала такая страшная участь? «Дети имеют огромное преимущество перед взрослыми. Они не ищут решений на завтрашний день, а доверяют сегодняшнему. Они верят, что если в одном мире закрывается дверь, то она открывается где-нибудь в другом месте, поэтому им неведом страх смерти, и лишь впоследствии взрослые внушают его им», — сказал мне тогда Вингардио. «Я вылечу ее», — решительно ответил я, так как в сердце своем уже знал, что мне это под силу. Мне это было под силу даже не потому, что мне было известно какое-то особое лекарство, и не потому, что я обладал некими уникальными способностями. Просто мне искренне захотелось помочь другому, в этом и была вся тайна. Вингардио тепло улыбнулся, и я понял, что ему понравился мой ответ. Он спросил: «Вы потеряли смысл жизни, не так ли?» «Вернее будет сказать, мы никогда его не знали, — уточнил я. — Потерять можно лишь то, чем обладаешь». «Что ж, я вряд ли смогу его найти для вас… Но ответьте сперва на мой вопрос: в чем смысл любого действия?» — спросил тогда Вингардио и сам же ответил за меня: «Смысл всегда лежит за гранью самого действия. Например, когда мы строим дом, то цель наша — в нем жить. Строительство само по себе, без цели — совершенно бессмысленное занятие. Итак, смысл действия всегда вне его самого. И смысл жизни тоже нужно искать за гранью самой жизни, там, где мы встречаемся с Вечностью». Так сказал Вингардио и потом добавил, что мысли эти не его, и он сам однажды услышал их и счел весьма мудрыми. Затем он научил меня естествознательству, и мои скудные знания врачевания расширились и обогатились. Я действительно вылечил Иоанту, и с тех пор мы были с ней вместе. Но что еще важнее — Вингардио помог мне самому исцелиться. Конечно, встреча с ним была лишь вторым шагом к исцелению, первым же считаю мое восприятие мира после опыта смерти близкого мне человека. Что дал мне этот опыт? Во-первых, я действительно по-другому взглянул на наш мир и, в частности, на других людей. Если раньше я видел человека недостойного, грубого, необразованного, в сердце своем я осуждал его или же насмехался над его невежеством и глупостью, одновременно превознося себя. Сейчас же, глядя на самого недостойного и грубого, я думаю — вот несчастный человек. Возможно, он уже столкнулся с тем же опытом, что и я, либо, возможно, ему это еще предстоит, и тогда он вдвойне достоин жалости, снисхождения и любви. Эта мысль, кстати, очень помогла мне в моем ремесле лекаря. Во-вторых, я по-другому стал смотреть на близких мне людей, не как на данность, присущую только мне, не как на вечное состояние, которое ничто не в силах изменить, но как на хрупкую хрустальную вазу, дорогое сокровище, любовь к которому нужно возгревать в себе постоянно. Вингардио действительно встретился мне в то время, когда мое сердце искало, находилось в состоянии борьбы, страдания, иначе говоря, в состоянии изменения. И он, а особенно знакомство с единорогами, этими мудрейшими существами, во многом способствовали еще большему моему изменению. Но представь себе мое разочарование, когда я увидел, что мой друг, наставник Вингардио постепенно уходит с дороги, которую сам же для себя предопределил. Как утрачиваются его связи с единорогами. Как он становится далеким и недоступным. А потом разделение, война… Теперь я уже даже не знаю, кем мне считать его… Ирионус замолчал, и брови его нахмурились. — А что стало с твоим отцом? — спросил Артур. — Он не стал учиться естествознательству, сказал, что уже слишком стар. Однако Вингардио разрешил ему все же остаться в городе… Это был Воронес, то самое место, где сейчас возвышается Троссард-Холл. Как много воспоминаний о том времени и как мало всего осталось! К счастью, осталось самое важное. Я потерял Иоанту, но чувствую, что она не умерла. Вернее, она умерла в физическом смысле, но связь с ней не прервалась, понимаешь? Я не ощущаю себя одиноким. Каждый мой прожитый день приближает час встречи с ней. Я искренне в это верю. Ты должен знать, мой мальчик, даже если жизнь разделит нас с тобой однажды, а это когда-нибудь непременно произойдет, то не стоит слишком уж отчаиваться. Люди не стремились бы так к бессмертию, если бы его не существовало, понимаешь? На каждую нашу естественную потребность — например, в еде и питье, есть способ ее разрешения, например, мы можем пойти в таверну и насытиться. Мы ведь не желаем того, что нам совсем не свойственно, не так ли? Но мы искренне хотим бессмертия. Значит, и на эту потребность есть решение. Но вот как его достичь — уже совсем другой вопрос. — Я не хочу разделяться с тобой, отец, — ответил Артур честно. — Значит, этого никогда не произойдет, — улыбнулся Ирионус. — А сейчас нам пора идти дальше, мы и так слишком задержались. Мужчина с трудом поднялся, поддерживая руку. Его начало лихорадить, что было, несомненно, дурным предзнаменованием. Судя по всему, рана вовсе не была пустяковой. Ирионус мог бы попросить Артура об исцелении, но боялся, что в этом случае мальчик потратит всю свою силу и потеряет шанс выбраться из пещеры. Сам же он в первой своей стычке с падшими единорогами оставил слишком много сил. Профессор истово надеялся, что сын сможет переместиться за пределы их каменной темницы, и таким образом спасется. Покуда эта мысль успокаивала его, он чувствовал себя менее уязвимым. Поэтому, собрав все свои силы, Ирионус бодро зашагал вперед, стараясь особо не двигать поврежденным плечом. Артур последовал за ним. Эта пещера чуть отличалась от других. Она вся заросла зеленым мхом, и путникам казалось, что они идут по махровому ковру. Здесь было теплее и даже как-то уютнее. Вполне сносное обиталище, где можно было бы даже остановиться на ночлег. Однако же любая остановка могла обернуться их гибелью. Впрочем, равно как и продвижение вперед. — В пещерах, подобных этой, растут плантовины, — сказал Ирионус. — Их можно есть. Это что-то вроде грибов… — добавил он неуверенным голосом. Артур кивнул, про себя подумав, что название у них не очень-то аппетитное. Однако ж как знать. Плантовины все же лучше, чем смерть от голода. Будь на их месте Мидий Варелли, наверняка он бы придумал что-нибудь замысловатое. Путники шли молча какое-то время. Потом Артур спросил отца, желая прервать тягостную тишину пещер: — Какой была моя мать? Плечи Ирионуса чуть вздрогнули, но он не обернулся. — Иоанта была смелой. Очень смелой. В каком-то смысле даже безрассудной. Ничто не могло напугать ее. Честная, прямолинейная. Всегда говорила, что думала, вследствие чего далеко не все любили с ней общаться. Но не я. Я ценил ее честность, так как это большая редкость. Ведь честна она была не только с другими, но и сама с собой, что, согласись, куда сложнее. — Как бы я хотел с ней встретиться! — с жаром проговорил Артур. Ирионус не ответил, а продолжил молча идти. Дорога вновь поменялась, стало темнее. Пещера сужалась, и приходилось ощупывать камни со всех сторон, чтобы не разбить голову. Мягкий мох уступил место жестким камням, которые издавали странный хруст, когда на них наступали. — Ай! — неожиданно вскрикнул Артур, почувствовав, как что-то склизкое коснулось его ноги. Ирионус тут же в страхе обернулся. — Что с тобой? — Я не знаю. Будто по моей ноге проползло что-то… Профессор наклонился над его ногой и с омерзением отпрянул. По влажной земле ползали черные насекомые размером с человеческий кулак. Они быстро и практически бесшумно перемещались по полу, не забывая заползать на их башмаки. Спереди у них торчали длинные лапки со странными прозрачными отростками. Вдруг Ирионус застонал от боли — насекомое забралось на него, с упоением присосавшись к его ноге. Артур яростно ударил ползущую тварь по ее склизкому тельцу, и та нехотя отвалилась на пол, издав при этом неприятный чмокающий звук. — Это их нора! — воскликнул Ирионус. — Вперед идти нельзя, возвращаемся к озеру. — Но отец! — воскликнул Артур. — Мы не можем вернуться! Вдруг впереди их будет меньше? — Хорошо, попробуем. Двое путников, яростно отбиваясь, побежали вперед в темноту. До стен пещеры было невозможно дотронуться — казалось, они двигаются из-за сплошной черной массы насекомых. Узкий лаз заканчивался круглым помещением, которое буквально кишело страшными на вид существами. — Это тупик! — простонал Ирионус в отчаянии. — Нет, смотри! — Артур указал на ответвление в сторону. — Там более-менее светло! — Сначала нужно пробежать сквозь них… — прошептал профессор себе под нос. Насекомые пытались заползать на незваных гостей, кусали за ноги. — Бежим, главное — не останавливаться! — приказал Ирионус и кинулся к спасительному туннелю. Артур последовал за ним, с отвращением отряхиваясь. Новая пещера сжалилась над своими пленниками — она была пустой и неплохо освещалась. Здесь Артур и Ирионус наконец-то остановились и с ужасом воззрились друг на друга, наблюдая ужасные последствия нападения насекомых. Места укусов опухли до огромных размеров, некоторые из них даже кровоточили, смешиваясь с грязью. В этот самый момент в голове Ирионуса мелькнула отчаянная мысль о том, что его поход, увы, закончен. Он просто не мог идти дальше, силы в нем стремительно угасали, а смерть уже дышала в затылок. Мужчина в молчании присел, прислонившись спиной к каменной стене. Как ему следовало бы поступить сейчас? Он не мог задерживать Артура, ведь у мальчика все еще была слабая надежда на спасение. Да, из этих пещер не выбирались единороги, но, возможно, выход есть? Если он скажет Артуру, чтобы тот уходил без него… Послушает ли его сын, такой упрямый и безрассудный, так похожий на Иоанту? — Может быть, ты сходишь вперед, посмотришь, куда ведет дорога? — слабым голосом спросил он Артура. Ирионус ненавидел себя за то, что намеревался сейчас сделать. — Я… Не лучше ли нам идти вместе? Вдруг те насекомые заползут сюда… — озабоченно проговорил мальчик, испытующе глядя на своего отца. Вдруг Артур заметил рану на плече Ирионуса.