— Завтра… И так испытание… Она девочка. Прошу вас, проявите к ней милосердие! — пролепетал Артур почти шепотом, чувствуя, как все внутри него сотрясается от ужаса. — Об этом надо было думать тогда, когда ты самонадеянно планировал побег, — безжалостно заявил господин Ролли, словно не замечая, какие эмоции переполняют его слугу. — Пожалуйста. Сделайте со мной все, что угодно. Только не трогайте ее, — продолжал умолять его Артур. Хоть юноша и понимал, что вряд ли ему удастся разжалобить жестокого армута, тем не менее, он должен был попытаться. — Вот как, ты вспомнил слова вежливости? — со злым смешком сказал господин Ролли. — А ты также хорошо помнишь наш разговор, когда я сказал тебе, что бессмысленно идти против меня? Что ты все равно сдашься и будешь делать так, как я тебе скажу? А ты проявил гордость и безрассудную глупость, что ж, сейчас, я думаю, ты вполне осознаешь, что тебе все равно следует мне подчиниться. Так что, мне не наказывать девчонку? Попроси меня еще раз, Бат. Вежливо. Юноша послушно сделал то, что от него требовалось, и лицо господина Ролли озарилось милостивой улыбкой. — Что ж, я сделаю, как ты просишь. Думаю, завтра будет ваш последний день. Мне было забавно видеть вас в рядах своих работников, особенно тебя, мой мальчик, — с этими словами толстяк благосклонно разрешил, наконец, Артуру выйти из своего шатра. Кажется, добившись от дерзкого слуги безропотного послушания, старый армут совершенно потерял к нему интерес, полагая, что игра, которую они оба успешно разыгрывали, завершилась, и он вышел из нее однозначным победителем. Можно было даже подумать, что Артур в какой-то степени разочаровал его, ибо господин Ролли, зная натуру юноши, надеялся, что тот будет до самого конца придерживаться той линии поведения, с которой он начал свою жизнь в шатре. Впрочем, этот жестокий человек вряд ли в действительности хоть сколько-нибудь знал и понимал благородную натуру юноши, который вполне мог поступиться своей гордостью, благополучием и даже жизнью ради спасения другого человека. Глава 15 И по заячьему следу доходят до медвежьей берлоги Алан очнулся невдалеке от игорного дома в тот день, когда город еще не подозревал, что вскоре отправится в путь. Прохожие не были обременены приготовлениями; они, по обыкновению, толкались на узких змееподобных улочках, ослепленные многочисленными товарами, сияющими на солнце, как крупные драгоценные камни. Мир чудес хвастался своими прекрасными изделиями, и лишь умудренные опытом жители города понимали, что это можно сравнить с хвастовством паука, которому не терпится показать несчастным мухам свою искусно сотканную липкую паутину. Несколько раз лежащего Алана бесцеремонно пнули в бок, что окончательно привело юношу в чувство. С трудом разлепив глаза, бедняга непонимающе смотрел на сновавших в беспорядке людей — разноцветных, надоедливо шумных, напоминающих квохчущих куриц на птичьем дворе. Проходившая мимо него стройная армутка с какой-то особенной жалостью на него посмотрела и зачем-то кинула прямо ему в лицо пожелтевшую от времени монетку. Алан встрепенулся и даже хотел встать и подать упавший предмет девушке, но потом до него дошло, что это была милостыня. Прохожие принимали его за нищего. Незадачливый игрок нахмурился и стал ощупывать себя со всех сторон. Его голова болела так сильно, что юноша, едва дотронувшись до своих волос, охнул от боли. Пальцы его нащупали корку запекшейся крови. Тут несчастный все вспомнил. И вчерашний свой безумный поступок, и коварную женщину, и удар по голове, и то, что оставил Артура и Тэнку одних в харчевне и так за ними и не пришел. «Дуралей, ох, дуралей!» — про себя выругался Алан. В совершенной панике он стал искать вокруг свою новую суму. К счастью, она оставалась при нем, но что же это… Сбылись его худшие ожидания — она была совершенно пуста! Ни одной монеты, которая хоть как-то могла бы скрасить его пребывание в ненавистном городе. В ней не оказалось даже тех товаров, которые Алан вчера приобрел, с таким трудом торгуясь и отстаивая каждый венгерик. — Мерзавка! — с ненавистью воскликнул Алан, вспоминая красивую женщину, которая неожиданно встретилась ему ночью. Она вроде обмолвилась, что деньги ее… Может, это действительно было так. Кто-то играл на венгерики этой госпожи… Значит, нечестные приемы Алана были замечены и пройдоху решили наказать, обчистив его походную суму до последней монетки. Такое уже бывало ранее; незадачливый игрок частенько получал тумаки за мошенничество, однако все же ему еще никогда не приходилось оставаться одному в незнакомом городе совсем без средств. Тем более что юноше и его спутникам предстоял долгий путь. Алан, совершенно расстроенный, еле поднялся на ноги. Ему было очень жарко и его тошнило, как если бы вчера он перебрал винотеля. Тут он заметил, что на него по-прежнему накинут длинный халат, выигранный у какого-то несчастного армута. Халат казался дорогим и, видимо, принадлежал вполне зажиточному гражданину Мира чудес. Блестящими переливающимися на солнце нитями на нем была вышита стройная мускулистая женщина с красным кувшином воды. Бедняга огорченно вздохнул и, еле лавируя между снующими армутами, поплелся к месту, где вчера оставил Тэнку и Артура. Юноша уже не надеялся застать там ребят, так как понимал, что вряд ли они будут ждать его целые сутки. Однако, возможно, они находились где-то поблизости. Алан также хотел бы умыться и перевязать свою рану, но не знал, где можно раздобыть воды за один венгерик, который ему недавно кинула добрая женщина, по ошибке приняв за нищего. Впрочем, тут не было никакой ошибки, он и вправду теперь нищий, так как красивая франтоватая сума, отороченная мехом, оказалась совершенно пуста. Алан ненавидел теперь армутов даже еще больше, и ему было невдомек, что если бы он тогда не чудил и не поддался слабости, то уже давно нашел своих друзей. Один незначительный, даже ничтожный, на его взгляд, выбор — и весь ход событий изменился, и Алан теперь идет без денег и без единой мысли, с разбитой головой и пустой сумой. «Зато халат при мне…» — с грустной усмешкой подумал про себя злополучный игрок и сунул руки в необъятные карманы своего неожиданного приобретения. Вдруг его пальцы наткнулись на какой-то жесткий сверток. Алан достал его и стал рассматривать. Это был свиток с печатью. Юноша с любопытством развернул пергамент и перед его взором предстал красивый орел со змеей в клюве. Гордая птица была выкрашена в алый цвет, и казалось, будто этот мрачный, рождающий страх рисунок начертан кровью. «Где-то я уже это видел», — подумал Алан, припоминая события вчерашнего дня. Такой же орел был изображен на фляге, которую он купил у несговорчивой торгашки. Она, кажется, обмолвилась, что это знак мануфактуры Ролли, самого богатого армута Мира чудес. — Зачем мне это… — пожал плечами юноша и хотел было кинуть свиток в один из глиняных горшков, в рядок стоявших перед полуразобранной лавчонкой какого-то торговца, как вдруг проходившая мимо пожилая женщина бесцеремонно выхватила пергамент у него из рук. — Злодей! И ты оттуда же, да? И не стыдно тебе ходить среди честных людей? — зашипела на него старуха. Она едва доходила Алану до груди, ибо была сгорблена до такой степени, что казалось, растет уже не вверх, а вниз. У нее было морщинистое, как и у всех стариков, лицо, черные глаза, в которых не было видно зрачков, длинные руки, неестественно огромный крючковатый нос с двумя большими бородавками, рот, почти полностью лишенный зубов и серые маслянистые волосы, заплетенные в тугую косу, которая свешивалась до земли и подметала песчаные улицы Мира чудес. — Я не понимаю… Вы меня не за того принимаете, — возразил Алан, на всякий случай на шаг отступив от уродливой незнакомки, однако пожилая женщина, заприметив желание юноши ретироваться, напротив, бойко двинулась в его сторону, будто намереваясь своей головой проделать в нем дыру. — Вы душегубы, понятно? Не удивляйся, если однажды в харчевне тебе подсыплют змеиный яд! Зачем вы крадете невинных деток? — Я уже вам сказал, что не знаю никаких деток! У меня случайно оказалась это бумажка, чтоб ее! — отчаянно воскликнул Алан, одной рукой сдерживая напористую старуху, так как она практически вжала его в соседнюю лавку, где продавали сушеную рыбу. — Запомни, все семейство Нарр проклинает тебя и того, кому ты служишь! — уже вне себя от ярости выкрикивала старуха, помахивая перед носом юноши своим посохом с деревянным набалдашником. Алан не выдержал и отбежал от нее в сторону, чувствуя, как вслед ему устремляется поток брани на непонятном ему наречии. — Дрянные армуты! — прошептал Алан сквозь зубы. Его потасовка со скандальной старухой прошла незамеченной, так как на базаре люди привыкли к подобного рода инцидентам. Однако юноше все же было не по себе. Он размашистым шагом направился к харчевне, стараясь не смотреть по сторонам. К счастью, ночью его, избитого и ограбленного, оставили недалеко от игорного дома, и ему не надо было долго искать место, где он надеялся застать друзей. Хозяин харчевни встретил юношу менее доброжелательно, чем в прошлый раз, и виной тому был помятый вид, придававший Алану сходство с нищим или вором. — Чего тебе? — грубо поинтересовался владелец заведения, с недоверием смерив взглядом нового посетителя. — Я… Вчера был здесь… А со мной мои спутники — черноволосый юноша, а с ним беловолосая девочка…Они должны были долго просидеть в харчевне, так как ждали меня… Но со мной приключилась беда — меня ограбили и… — Алан вздохнул и сделал внушительную паузу, ожидая, что бородатый владелец харчевни проявит к нему жалость и снисхождение. Мужчина нахмурился, что-то припоминая. Обычно он плохо запоминал своих клиентов, ибо не обладал хорошей зрительной памятью. Но белые волосы чужеземки запомнились ему, так как не каждый день среди темнокожих армутов можно было увидеть такую диковинку. Действительно, та странная парочка довольно долго сидела в харчевне, пока… — Да, я помню таких, — сказал хозяин и протянул Алану руку, словно предлагая пожать ее. Юноша с недоумением на нее посмотрел и протянул свою для дружеского рукопожатия, однако бородач фыркнул и рассмеялся. — Тебя явно обделили умом родители, раз не понимаешь… Хочешь полезные сведения — так плати! Алан в совершенном возмущении уставился на наглеца. — Если уж кого и обделили, так как это того, кто не в силах разуметь, что денег у меня нет, ведь меня ограбили вчера! Хозяин харчевни продолжал смеяться, тряся своей длинной бородой. Его, очевидно, позабавил этот чудной проходимец. Поэтому он, сжалившись над ним, сказал: — Помню я этих двоих… Долго сидели, мало заказали, очень плохо. А потом ушли вместе с одним господином. — Каким еще господином? — насторожившись, поинтересовался Алан. — С таким, с каким тебе лучше не связываться, если не хочешь проблем, — отрезал хозяин и отвернулся от Алана, потеряв к собеседнику всякий интерес. Его ждали клиенты. — Но… постойте! Как его имя? Может, вы знаете? — в отчаянии взмолился Алан, и бородач ответил ему, не оборачиваясь: — Как же не знать. Господин Тсеж Ролли. — Что? Господин Ролли? — вскричал Алан, но мужчина уже исчез в недрах харчевни. Алан в изнеможении прислонился к тканевой перегородке, пытаясь осознать услышанное. Опять этот загадочный господин Ролли, который, каким-то роковым образом преследует его вот уже второй день! Невероятные случайности в его жизни переплетались так, что возникал стройный логичный рисунок, который, казалось, нарочито подводил юношу к некому богатому гражданину Мира чудес. — Какой же я идиот! — простонал Алан. В кармане его халата был свиток, несомненно, способный как-то подсобить ему в поисках таинственного богача, у которого, возможно, находились Артур и Тэнка! Хотя, впрочем, с какой стати? Почему они пошли за неизвестным человеком, в то время как должны были спокойно ожидать его возвращения? Что за нелепость! Так или иначе, Алан твердо понял, что, как бы ему этого не хотелось, ему все же придется найти ту сумасшедшую армутку. Во-первых, она забрала у него свиток с изображением орла. Ну а во-вторых, именно она смогла бы пролить свет на происходящие события и даже, при самом благоприятном исходе, помочь ему отыскать друзей. С этими невеселыми мыслями Алан, снедаемый тревогой за своих спутников, поплелся обратно к тому месту, где встретил сварливую старуху. Глава 16 Или богатому всегда праздник Мир чудес погрузился в еще большую суету перед отправлением в долгий путь. Люди начинали в беспокойстве сновать по улицам, порою забывая, куда и зачем они идут. Чужеземцы в спешке покидали стан армутов, ибо не было никакого смысла задерживаться более в этом непостоянном месте, где во время перехода заканчивалась вся торговля. Лавчонки закрывались, палатки собирались и повсюду, куда проникал взор, кипела работа. Женщины готовили в дорогу корзины с едой: сушеными бананами с куркумой, вялеными цикадами с крупной морской солью из Гераклиона, черным блестящим изюмом и пресными лепешками. Из колодцев набирали воду, чтобы на протяжении всего пути люди и животные не имели в ней недостатка. Армуты-охранники натачивали свое оружие на случай, если им придется встретиться на пути с разбойниками, опустошавшими караваны, или же с чем еще похуже. Отовсюду пригоняли красавцев лошадей — этих животных готовили с особой тщательностью: ноги их смазывали жиром, копыта очищали от навоза, гриву мыли и заплетали в косички. Также подготавливали сбрую, запрягали, всячески холили и лелеяли. Ведь именно от лошадей зависел успех перехода, который мог затянуться. Город отправлялся в путь, но никто из жителей пока не знал, куда они идут. Своевольный Мир чудес сам решал, в какие края стоит держать путь. Кто-то предполагал, что маршрут будет проходить через Полидексу. Об этом много разговаривали, обсуждали, но все это было обычными сплетнями, ибо решительно ни одной живой душе в этом странном городе не были известны достоверные планы Мира чудес. Шатры господина Ролли тоже погрузились в суету, которая, однако, затронула не всех обитателей. Артур с Тэнкой были избавлены от приготовлений, так как их почти сразу же, голодных и грязных, закрыли в какой-то каморке, а вечером незадачливых беглецов вернули на свое старое место, не забыв надеть на них кандалы. Перед этим их выкупали в колодце, используя золу вместо мыла, и дали новые одежды. Артура вновь осмотрел доктор; господин Льгинкис постарался сделать все возможное, чтобы привести юношу в более-менее нормальное состояние. Как он и предполагал, лихорадка вернулась к больному, что, впрочем, уже никого не волновало. Однако, при этом необходимо было, чтобы пленники сносно чувствовали себя во время испытания, ибо если все игроки будут сильно замученными, зрители потеряют всякий интерес смотреть на них. Поэтому врач и постарался сделать все, от него зависящее. Он также дал мальчику лекарство для понижения температуры, однако мужчина знал, что действия лечебной микстуры вряд ли хватит надолго. Завтра рано утром ребят должны были забрать, чтобы подготовить к Потешным боям, однако сейчас, после всех необходимых лечебных манипуляций, они могли немного отдохнуть. Лэк ждал их на своем старом месте, которое выглядело почти также, кроме того, что недалеко от стен шатра, со всех сторон закрывавших сад, бродили уродливые собаки с вытянутыми хищными мордами, напоминавшими крысиные. Их громадные тела были до такой степени худыми и изможденными, что казалось удивительным, что подобные существа вообще способны продолжать жить. Их длинные ноги состояли из одних жил и мускулов. По всему было видно, что несчастные животные страшно хотят есть. Господина Ролли мало волновали обитатели шатров, а тем паче их благополучие. Напротив даже, в последние дни он старался совсем не кормить собак, чтобы они были более голодными и злобными перед Потешными боями. Животные словно предчувствовали, что завтра их ожидает пиршество, поэтому они поминутно облизывались, предвкушая сытный обед. Когда Лэк увидел Артура, то потупил взор, не в силах посмотреть в глаза тому, кого утром с такой легкостью сдал хозяину. Сказать, что ему было ужасно стыдно означало ничего не сказать. Бедняга жутко мучился. Хоть мальчик и прожил почти всю свою сознательную жизнь среди постоянных побоев и унижений, он все-таки знал цену по-настоящему добрых и смелых поступков. И пусть сам не обладал подобными качествами, он все же умел замечать их в других людях. — Я… Мне жаль, что вас поймали, — слабым голосом промямлил Лэк, виновато глядя себе под ноги. Тэнка заплакала и кинулась ему на шею. — Лэк! Что же это такое, Лэк… Почему я всегда все порчу? Ведь мы здесь из-за меня, понимаешь? — Из-за тебя? — смущенно переспросил Лэк, не зная, как успокоить девочку. Ему-то как раз казалось, что они здесь из-за него, из-за его слабости. — Да, да, я вела себя глупо, понимаешь? Если бы не я, Артура вообще здесь бы не было. А теперь еще он должен участвовать в этих дурацких боях… Лэк, расскажи, Лэк, нам ведь не придется драться друг с другом? Лэк, одной рукой поглаживая девочку по голове, нерешительно ответил: — Нет. Конечно, нет. Это просто соревнования. Ну как бы на силу, ловкость. — А почему тогда такое название — Потешные бои? — сквозь слезы вымолвила Тэнка. — Ну… я не знаю. Чудачества богачей, — протянул Лэк, в полнейшем смущении. Его тронули слезы подруги, и поэтому он еще сильнее корил себя за проявленную слабость. Мальчик не хотел говорить больше, чтобы не расстраивать Тэнку, однако он знал, что испытания прозвали боями от слова «бойня», ибо в конце всех проигравших неудачников без малейшей жалости отправляли на корм собакам. — Ну а почему… Толстяк так странно говорил об этих боях… Будто никто оттуда не возвращается… — Просто некоторые испытания будут сложными, — промямлил Лэк, решительно не зная, как утешить бедную девочку. Он обманывал ее, но делал это лишь потому, чтобы она меньше нервничала и набралась сил перед завтрашним днем. Во время этого разговора Артур молча сидел от них чуть поодаль, прислонившись незажившей от побоев спиной к полуразобранной конуре. Теперь в будке больше не было нужды, так как Мир чудес уходил в далекое путешествие, и лишний багаж, так же, как и лишние рабы, господину Ролли ни к чему.