— Мерзкие твари, все нам испортили! — прошептал Алан. — Не говори так. Ничего они не испортили. Мы уже скоро дойдем до поселка, и тебе там окажут помощь, — постарался успокоить его Артур. — Мы выберемся. Алан кривовато усмехнулся и как-то особливо взглянул на юношу. — Я уже привык к тебе, школяр, честное слово. Твой вечно позитивный настрой, конечно, дико раздражает, но в целом… Когда дойдешь до пропускного пункта, скажешь, что ты сын беруанского купца, держишь путь из Мира чудес. Скажешь, что тебе нужно повидать отца, который живет в Ласточкином графстве, а пропуск у тебя уже есть. Никаких проблем на границе, думаю, возникнуть не должно. Мое имя не упоминай и обо всем остальном помалкивай. — О чем остальном? — непонимающе произнес Артур, с удивлением глядя на своего проводника, но Алан уже закрыл глаза, не в силах более говорить. Больной потерял сознание. Мальчик с отчаянием посмотрел на друга. Зачем Алан ему все это говорил? Неужели проводник предполагал, что Артур бросит его здесь одного, а сам пойдет в Беру? Это, конечно же, было совершенно недопустимым решением, и, если бы Алан чуть больше знал характер своего спутника, он ни за что не предположил бы, что мальчик будет спасаться один, оставив его на съедение жутким существам. Однако что же предпринять? Сейчас был день, но Алан неспособен больше передвигаться самостоятельно. Скоро придет ночь, и тогда возникнет основная проблема, ведь оставаться внизу на земле было равносильно самой смерти. Артур, стараясь не отчаиваться и не думать о грустном, стал мастерить из длинных палок носилки. Сможет ли он тащить Алана, который был в два раза больше него? Отважный юноша этого не знал, но он также понимал, что попытаться следует во что бы то ни стало. Артур неумело соединил между собой палки, используя подручные материалы, которыми их щедро снабдили кагилуанцы. Затем он попытался перевалить лежавшего без сознания Алана на эти импровизированные носилки, что уже само по себе было делом нелегким. Потом Артур стал тащить его по земле, но так как Алан весил немало, а носилки были слишком неудобными, мальчику удавалось идти лишь очень медленно, перемежая ходьбу с постоянными остановками для отдыха. За несколько часов такого мучительного продвижения Артур совсем выбился из сил. Он не мог более сделать ни шагу, поэтому ему пришлось остановиться, чтобы передохнуть и выпить воды. Есть ему не хотелось. Алан, увы, так и не пришел в себя; у него горел лоб, и он очень сильно потел, что было видно по его мокрой одежде. Больного ужасно лихорадило. Артур понимал, что любая задержка могла плачевно сказаться на состоянии проводника, поэтому он, стиснув зубы, продолжил свой нелегкий путь. Лес словно не желал отпускать беглецов и всячески препятствовал любому их продвижению: длинные коряги цеплялись за ноги, вероломные ветви хватались за руки, паутина залепляла глаза. Ближе к вечеру Артуру все-таки пришлось сделать вынужденный привал на ночь. Надо отметить, что благородный клипсянин за все это время ни разу не подумал о своем личном спасении, а скорее о том, как помочь другу; поэтому он даже не рассматривал вариант, чтобы на ночь самому забраться на дерево, а Алана оставить внизу. Нужно было найти какое-то другое решение, которое помогло бы им обоим выжить на земле. Памятуя слова проводника о том, что враждебные существа боятся огня, Артур решил найти достаточно дров, чтобы развести вокруг их маленького лагеря огромный костер. Где-то полтора часа ушло у него на сбор необходимого количества сухих веток, еще какое-то время он потратил на то, чтобы зажечь костер. Юноша специально разложил дрова в форме огромного кольца, чтобы они с Аланом находились в самом его центре, в тени дуба. Артур неспроста развел огонь вокруг этого разлапистого дерева, ибо он преследовал сразу несколько целей: с одной стороны, могучий ствол мог защищать несчастных путников от острых вражеских когтей, с другой — можно было прислонить к нему Алана, чтобы больному было комфортнее лежать. Мальчик предусмотрительно приготовил запасные ветки для костра, чтобы постоянно поддерживать его, а также несколько увесистых толстых палок, которые он смазал смолой: это были его своеобразные факелы, которыми он намеревался воспользоваться в качестве оружия. У него был также арбалет, но Артур понимал, что в случае со столь крупными хищниками данный вид оружия являлся малопригодным. Совсем стемнело. Звенящая тишина вновь, подобно страшной болезни, охватила лес, приглушив все возможные звуки и шорохи. Мальчик с возрастающей тревогой смотрел вокруг себя. Его лицо было совершенно бледным в свете полыхающего костра, ибо он боялся. Кирим ошибался, наивно полагая, что Артуру недоступно такое неприятное чувство, как страх. Однако преданный Олень настолько любил и уважал своего друга, что склонен был преувеличивать все его достоинства. Видел бы он сейчас его лицо с проступившей на нем испариной, темные глаза с расширившимися зрачками, подрагивающую синюю жилку на шее. Неимоверный ужас охватил все его существо, но Артур, тем не менее, точно знал, что не отступит со своего поста и не бросит друга. Юноша чувствовал, как от сильного напряжения пот струится по его лбу, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы вытереть его. Спустя час такого сидения, глаза его начали слезиться, а голова затуманилась от едкого дыма. Враги все не приходили, словно знали, что подобное длительное ожидание смертельной опасности будет лишний раз мучить бедных путников. Алан бредил. Порою он выкрикивал какие-то странные фразы, но Артур не понимал их значения. Казалось, проводник говорит на другом языке. В какой-то момент больной очнулся. — Где мы? — хрипло прошептал он, попросив воды. — Недалеко от поселка, — уклончиво ответил Артур. — Ты либо сумасшедший, либо… Не знаю даже. Бежал бы уж сам, зачем со мной возишься? — досадливо, почти раздраженно проговорил Алан. — Не видишь, что я серьезно болен… Я вряд ли доживу до завтра, а ты… Ты еще можешь спастись. — Алан, у тебя обычная лихорадка. У меня тоже такая была, и, поверь, это не смертельно, — ответил храбрый юноша, с ласковой улыбкой глядя на Алана. Артур был рад, что его спутник хоть ненадолго пришел в себя. — Может, попробуем залезть на дерево? — все-таки спросил он с надеждой, но проводник снова забылся, оставив Артура одного наедине с темнотой. Вдруг послышалось знакомое повизгивание. На поляну постепенно стягивались хищники, надеясь на этот раз на удачный ужин. Они показались сразу с нескольких сторон; медленно, крадучись, черные подтянутые животные подходили к странному горящему кругу. Свет ослеплял и пугал, но они были слишком голодны, чтобы прекратить свои попытки. Артур встретился глазами с одним из хищников — странное существо, не мигая, уставилось на жертву. Уродливая его лапа, торчащая из головы, будто бы жила своей жизнью — она двигалась, сгибалась и разгибалась, во всей красе показывая длинные, окрашенные чьей-то кровью когти. Хищник лениво зевнул, поглядывая на пленников как на свою собственность, которая рано или поздно достанется ему. Мальчик, не медля, зажег один из факелов и подсобрался, выжидая. Животное подошло ближе. Теперь Артур смог уже различить все малейшие детали: например, оказалось, что у хищника существует еще одна пара глаз — посередине морды. Это тоже выглядело жутко. Артур, резко вскочив со своего места, ткнул зверя в нос горящим факелом. Хищник пугливо завизжал и отпрыгнул от неприятельского костра. Появился запах паленой шерсти. Другие стали ходить кругом, глазами поедая своих пленников, но, однако, не отваживаясь переступить горящую черту. Когда кто-нибудь из них совсем наглел и приближался к костру, Артур нещадно лупил его своим импровизированным оружием, либо же кидал в его сторону горящие головешки. Запах серы и паленой шерсти слились воедино; от него Артура начало мутить, и он едва держался на ногах от усталости, однако, при всем при этом, он не имел ни малейшего права на отдых, ибо голодные твари не спускали с него глаз. Сейчас хищники просто окружили их маленький отряд кольцом и следили за всеми перемещениями Артура. Они не решались подойти ближе, ибо огонь по-настоящему их пугал. Уставший юноша больше всего боялся, что звери не уйдут совсем, и так и останутся сидеть вокруг них. Дрова уже были на исходе, пламя тоже постепенно угасало — все это не могло не волновать храброго мальчика. Положение было отчаянное, ибо ни на что уже не приходилось надеяться. В какой-то момент животные принялись за уничтожение ранее пойманных несчастных зверьков. Делали они это показательно жестоко, медленно, с каким-то даже мрачным упоением, словно желая, чтобы Артур смог в полной мере прочувствовать то, что его ожидает в ближайшем будущем. Удары когтей, хруст чьих-то костей и хрящей, голодное урчание, жадные вздохи, безжалостное раздирание в клочья того, что уже даже не являлось мясом, брызги темной густой крови и кишащая груда черных туш — можно ли было представить себе пиршество более мрачное, чем то, что разыгрывалось перед глазами до смерти испуганного юноши? Вдруг один из хищников заметил, что кольцо из огня в определенном месте стало как будто бы тоньше. Тогда он смело подошел к нему совсем вплотную, отвратительно лязгая зубами. Артур в страхе вскочил на ноги и замахнулся своим уже догорающим факелом; зверь, однако же, ничуть не испугался, а напротив, даже как-то нагло ухмыльнулся. Было ощущение, что он смеется над жалкими потугами человека противостоять ему. Тогда юноша ткнул его в бок своим незамысловатым оружием, хищник вздрогнул и завыл, однако же, при этом не тронувшись с места. Артур в отчаянии отступил назад к дереву, уже не зная, как ему сдерживать этих голодных тварей. Очевидно, он проигрывал эту битву. Мальчик с едва прикрытым отчаянием оглянулся на Алана; мысль о том, что в его руках сейчас находится не только его собственная, но еще и чужая жизнь, жизнь друга, как-то укрепила Артура и даже придала ему новых сил. Он вновь кинулся вперед, почти с каким-то рычанием, словно уподобившись сейчас самим хищникам, и начал наносить удары, стараясь попасть по самым чувствительным местам животного. Хищник взвизгнул и под презрительные взгляды своей стаи все-таки отошел чуть в сторону. Они явно осуждали труса за поражение. Артур же начал судорожно подкладывать дров в костер, и тот, наконец, весело заполыхал, создавая между ним и врагом защитную стену. Между тем, произошло то, что и должно было произойти: спасительные ветки закончились. Правда, оставалась палка в руках Артура, она все же могла еще ему пригодиться. Теперь юноша уже не располагал теми преимуществами, которые были у него в самом начале этого неравного противостояния. Мальчик в полном изнеможении стоял, глядя на своих врагов. По лицу его струился пот, ему было невыносимо жарко, огонь обжигал его, а от дыма он начал задыхаться. Еще некоторое время — и они с Аланом превратятся в корм для этих ненасытных тварей. Был ли смысл еще тратить оставшиеся силы на борьбу? Юноша присел отдохнуть рядом с проводником, в беспокойстве покосившись на его мертвенно-бледное лицо. Больше всего на свете Артур не хотел бы, чтобы Алан пришел сейчас в себя и увидел их поражение. Мальчика клонило в сон. Глаза его закрывались от усталости, и сквозь пелену огня ему вместо черных тварей стали представляться голодные собаки из шатров господина Ролли. Время тянулось мучительно долго, однако ночи не суждено было вечно править над лесом — она покорно отступила, забрезжил спасительный рассвет, солнце стало пробиваться сквозь ветви деревьев и произошло чудо: с приходом утра вся стая ушла, оставив измученную добычу нетронутой. Тогда Артур в совершенном бессилии прилег на землю и забылся нервным сном, который после такой ночи был ему необходим. Когда мальчик проснулся, был уже полдень. К радости своей, Артур обнаружил, что Алан пришел в себя. Лихорадка его прошла бесследно, опухоль на ноге спала. Его сильный организм смог побороть болезнь и теперь шел на поправку. Конечно, лицо проводника было еще бледным и осунувшимся, но, тем не менее, больной уже мог передвигаться самостоятельно. Несмотря на улучшение самочувствия, Алан был мрачен, как никогда. Тяжелым мутным взглядом смотрел он на своего спасителя, не желая с ним разговаривать. Казалось, за время болезни что-то затуманилось в его сознании, и он уже не воспринимает действительность как раньше. Ребята в полном молчании позавтракали остатками своей еды и медленно побрели в сторону Беру. Неожиданное столкновение с ночными существами из леса как будто бы подкосило отважных путников, отняло у них все силы и радость от достижения пункта назначения, выжало все живительные соки, и они, грустные и уставшие, даже не могли порадоваться мысли о своем спасении. Вдалеке перед собой Артур уже мог различить причудливые деревянные постройки, возведенные человеком. Удивительное дело, но все они находились не на земле. Маленькие сарайчики, где, вероятно, жили люди, гнездились на ветках деревьев. Впрочем, зная об опасностях, которые таил в себе лес, можно было не удивляться предпочтениям людей селиться на деревьях, что представлялось более безопасным. В какой-то момент Артур решил обратиться к Алану, нарушив тем самым ту неестественную тишину, которая воцарилась среди них. — Ты привел меня в Беру. Спасибо тебе, Алан. Но… — мальчик смущенно запнулся. — Дело в том, что все мои вещи, и деньги в том числе, остались в Мире чудес… И мне, боюсь, совсем нечего предложить тебе в качестве награды… Проводник вздрогнул, услышав голос своего спутника. Не глядя на Артура, он буркнул: — Да брось, школяр. Не стоит благодарности. Когда они приблизились к первой деревянной постройке, неровно висевшей между толстыми ветвями, Алан остановился в нерешительности. Сперва показалось, что вокруг нет людей. Однако Артур проследил за настороженным взглядом Алана и увидел то, что ранее ускользало из поля его видимости. Совсем недалеко от них, неестественно выпрямившись, стоял молодой человек, облаченный в легкий камзол бутылочного цвета. По всему было видно, что подобное одеяние выбрано неспроста — оно удачно сливалось с окружающей обстановкой и тщательно маскировало присутствие человека. Приглядевшись, Артур с удивлением обнаружил, что тонкая талия юноши предусмотрительно обвязана плетеной веревкой, которая уходила куда-то высоко и терялась в густой кроне дерева. Потом уже мальчику довелось узнать, что подобным образом охранники Омарона пытались защитить себя от опасности, которая могла поджидать их на земле — в случае любой сомнительной ситуации юноша мог дернуть за веревку, и его тут же поднимали на дерево. За это преимущество быстро уходить от врагов воинов охранной гвардии Омарона и прозвали ястребами-тетеревятниками. — Кто и-идет? — неловко заикаясь, поинтересовался молодой охранник. У него были длинные белокурые волосы, убранные в высокий хвост, круглые зеленые глаза, в которых сейчас плескался страх, и плотно сжатый рот, такой маленький, что губ почти невозможно было различить. Весь его испуганный и зажатый вид напомнил чем-то Артуру дрожащего Суслика — мальчика, учавствовавшего в Потешных боях. Казалось, несмотря на оружие в руках и страховочную веревку за спиной, юноша тем не менее весь трепещет перед неожиданными гостями, выглядевшими при этом, по скромному мнению Артура, более чем безобидно. — Что за охрана нынче в Омароне, раз уже не узнают своих людей? — проворчал Алан, подойдя поближе. — А-а, это ты, Алан-бродяга, — с заметным облегчением выдохнул охранник. — Вы что, ждали кого-то еще? — язвительно поинтересовался проводник. — В последнее время много разбойников промышляет в лесу… Осторожность в нашем деле — осознанная необходимость. Кто это с тобой? Проводник обернулся и оценивающе посмотрел на своего спутника. Казалось, он и сам уже позабыл, с кем проделал такой длинный путь. — Это… — начал Алан и вдруг таинственно замолчал, словно пытаясь вспомнить имя друга. Ситуация была до крайности нелепой, поэтому охранник вновь обратился к ним, желая поторопить: — Алан? — Его зовут Артур. Он учился в Троссард-Холле и нанял меня в качестве проводника до Беру, — отрывисто сказал Алан, и вдруг совершенно неожиданно его невозмутимое лицо залилось краской; можно было даже подумать, будто он стыдится своего спутника. Блондин безразлично кивнул головой, однако его круглые как шарики глаза с едва скрываемым любопытством уставились на Артура. Казалось, он видит перед собой какую-то иноземную диковинку. — Э-э-э… Алан, ты уверен, что все в порядке? — тихо поинтересовался клипсянин у своего проводника. — Конечно, — беззаботно проговорил Алан, не глядя на Артура. — Наверное, не часто в Омароне можно увидеть школьника, сбежавшего из школы и проделавшего такой длинный путь. Я должен поговорить с охранниками… Ты пока подожди меня с Нутом. Я скоро приду, мне надо уладить свои дела, — с этими словами проводник, волоча за собой больную ногу, стал медленно подниматься по кривоватым ступеням, ведущим к хлипкой деревянной постройке на дереве, почти полностью скрывавшейся в густой кроне дуба. Артур удивленно посмотрел вслед Алану и нерешительно пошел в сторону некоего Нута, который продолжал как-то странно таращиться на него, зачем-то даже высунув изо рта кончик языка. Несмотря на чудной вид незнакомца, Артур все же был чрезвычайно рад видеть перед собой обычных людей, которые, наконец, смогут дать им безопасный приют. Юноша очень устал и едва переставлял ноги. Несмотря на непродолжительный утренний сон, он так и не смог полностью прийти в себя после минувшей ужасающей ночи, когда ему пришлось обороняться от кровожадных хищников. Когда Артур почти вплотную подошел к охраннику, то смог тоже в свою очередь подробно его рассмотреть. Он заметил, что у Нута отчего-то дрожат руки, которыми он судорожно сжимал свое оружие, напоминавшее железный крюк, небрежно приделанный к деревянной палке. Охранник походил чем-то на испуганную лань, в первый раз в своей жизни увидевшую охотника. С каким-то мистическим ужасом он покосился на Артура, и тут же отвел взор куда-то вдаль. — Значит, здесь находится пропускной пункт в столицу? — в нерешительности спросил Артур, чтобы как-то заполнить тишину. Нут вздрогнул. — Пункт? — медленно повторил за ним юноша, и Артур уже начал подозревать, что у беловолосого охранника явно не все дома. Затем Нут вновь покосился куда-то в сторону, и Артур повернул голову, ожидая увидеть там Алана. Однако проводник все еще не появлялся. Тогда Артур вновь хотел было посмотреть на светловолосого юношу, но только он повернул голову обратно, как почувствовал сильный удар по лицу, и в этот же миг земля чудным образом ушла из-под его ног. Глава 24 И была упорная война… Вингардио лениво восседал на своем привычном ложе, когда к нему заглянули двое братьев. Дантрос и Декантрос в целом не особо вмешивались в его дела, в отличие от назойливых шептунов, и этим своим качеством они чрезвычайно полюбились предводителю. Братья, как бестелесные тени, бесшумно перемещались по дворцу, не запоминаясь и никак не отражаясь в памяти Вингардио. Сегодня, однако, наступил тот день, когда они должны были по-настоящему доказать преданность своему повелителю. — Все готово? — миролюбиво спросил у них естествознатель, и Дантрос согласно кивнул. Вингардио медленно перевел взгляд на брата и почувствовал, как холодеют его ладони. Надо заметить, в мире существовало совсем немного вещей, что могли по-настоящему испугать этого храбреца, но созерцание точной своей копии внушило бывшему повелителю естествознателей какой-то непостижимый ужас. Декантрос в настоящий момент выглядел в точности как Вингардио, за исключением одной маленькой детали: в нем было что-то омерзительно отталкивающее. — Невероятно! — изумился владыка, придирчиво осматривая самого себя. — Обычное искусство, — таким же голосом ответил его двойник, презрительно поведя плечами. — Что ж… Умельцы, что я могу еще сказать, — похвалил их Вингардио. Интересное дело, но по каким-то немыслимым причинам Декантрос не мог самостоятельно, без помощи старшего брата перевоплощаться в кого бы то ни было. Они работали слаженно, в тандеме, и являлись как бы незаменимыми частями одного целого. — Мы действуем по плану? — поинтересовался седовласый Дантрос, и повелитель согласно кивнул. Сегодня был важный день, ибо в ловушку должен был угодить его главный враг — тот, кто затеял всю эту смуту. Ирионус будет у него в руках, и тогда война закончится. Впрочем, насчет последнего Вингардио не был так уверен. Во-первых, помимо его старого ученика, было много других, несогласных с политикой главного естествознателя. Во-вторых, гордость предводителя толкала его на то, чтобы идти до конца, то есть полностью искоренить предателей. — С вами отправится небольшой отряд. Они должны будут задержать Ирионуса. Вы же станете своего рода приманкой. — Мы все поняли, — ленивым голосом ответил двойник Вингардио, и бывший повелитель всех земель безотчетно почувствовал неприязнь к самому себе. Неужели со стороны он выглядит настолько мерзким? Впрочем, это было не так уж существенно, ибо у него имелись вопросы поважнее. Вингардио во всех красках видел, как отомстит своему бывшему ученику. Он мог убить его, как помышлял вначале.